Остров в океане

– Отпусти меня! – полковник попытался освободиться из сильных рук Камрина. – Ты чуть не задушил меня, щенок, не забывай, с кем ты имеешь дело! А ты чего рот открыл? – прикрикнул он на оторопевшего солдата. – Ступай посты проверять!

– Есть! – солдат кинулся исполнять приказание.

Немного успокоившись, полковник повернулся к Камрину.

– Ладно, забудем все…

– Вы так и не сказали ничего о моей матушке. Пока я не узнаю правду, не смогу ничего забыть.

– Таким я и представлял тебя – горяч, как и вся молодежь, тверд, решителен. Рад с тобой познакомиться, – полковник положил руку на плечо Камрина, стараясь вызвать его расположение. – С твоей матерью произошло несчастье, но не по моей вине, поверь. Можешь успокоиться, она жива и ждет с нетерпением твоего возвращения. Тебе надо поторопиться домой, потом приходи ко мне, нам есть о чем потолковать. Но одно запомни, я не причастен к тому, что произошло с твоей матерью! Я сам был против подобного, я только выполнял приказы. Очень сожалею, что раньше не смог помочь твоей семье, я оказался слишком поздно на месте. Но когда мне сообщили, что Фанетей со своими людьми в комнате королевы, я сразу направился туда.

– Фанетей?! – удивленно переспросил Камрин.

– Да, ваше так называемое доверенное лицо. Всю кашу он и заварил. До сих пор не могу понять, что он может быть предателем, он ведь тоже христосец. Но, видимо, чужая страна плохо подействовала на него. Мой дед всегда говорил: «Страсть к богатству – это болезнь, она у каждого заложена в крови, и ничем ее не излечишь». Скоро у тебя появится много вопросов, и один ты не сможешь на них ответить. Тогда ты придешь ко мне, может, тогда и появится между нами понимание. Кстати, кажется, мы уже поладили и обращаемся к друг другу на «ты»? Насколько мне известно, по вашему обычаю это считается знаком сближения и уважения? В общем. я могу быть тебе полезен, а ты мне. Так что подумай, принц, над моим предложением. Я могу на многое открыть тебе глаза, а ты за мои услуги будешь мне платить добром. Честь имею!

Он сел в машину и через несколько минут шум мотора стих вдали, но остался отвратительный запах сгоревшего бензина, вызывавший в островитянах тошноту. Невольно вдыхая этот чад, Камрин подумал: «Даже их железяка отравляет нашу жизнь». Повернувшись к своим спутникам, он увидел их озабоченные лица.

– Что-то случилось, нам надо побыстрей попасть в город, – сказал кто-то.

В этот момент вновь послышался гул мотора.

– Полковник приказал довезти вас, – громко отрапортовал солдат.

– Ой, нет, любезный, только не на этом драндулете, – возразила Афра.

– Придется принять его услугу, дочь моя, – сказал старейшина. – Нам надо как можно скорее добраться домой.

– Камрин очень волнуется, особенно после разговора с чужеземцем, – поддержала его одна из матушек и первой шагнула к машине.

За ней последовали старейшина и другие.

Афра и остальные христосцы ехали в полном молчании, чувствуя, что мысли Камрина заняты матерью, и очень переживали за него.

56

Когда машина остановилась во дворе замка, всех удивила мертвая тишина, даже слуг не было видно. Глазам предстала страшная картина – часть стены замка была разрушена, многие деревья поломаны, стекла в окнах выбиты. Впечатление было такое, словно здесь разыгралось настоящее сражение. Камрина охватило страшное беспокойство.

– Афра, странно, но я даже не слышу голоса Сураджа, – сказал Камрин. – Обычно он всегда чувствовал мой запах, стоило мне приблизиться. А сейчас после долгой разлуки он молчит. Что же здесь произошло, Афра?

– Не думай о плохом, Камрин. Пойдем и все проверим! – девушка обняла его и, взяв за руку, повела за собой, поднимаясь вверх по мраморной лестнице.

В приемном зале Камрин увидел раненого отца в окружении вернувшихся христосцев.

– Отец! – он бросился к нему.

– Сынок, Камрин! – уставший и заметно постаревший от всех переживаний последнего времени король, услышав голос единственного сына, обернулся и поспешил навстречу, обняв его одной рукой. – Сынок, сынок, родной мой, слава Богу, вы живы, как мы все без вас тосковали!

Афра бросилась на шею Тавына:

– Отец мой, что здесь с вами случилось?

Слезы тронули душу короля, он с трудом удерживал их, чтобы не разрыдаться, как беспомощный малолетний ребенок.

– Дочка, радость ты моя, опора ты моя, жизнь ты моя, Афра!

Арадана и Гуатр тоже обняли свою дочь:

– Ничего не спрашивай, дочка, здесь произошло ужасное. Я очень рад, что вы дома, но лучше бы вы остались вдали отсюда, пока все не утихнет… – Гуатр напряженным голосом успокаивал Афру, но в тот же момент он явно хотел успокоить и себя.

– Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит? – воскликнул Камрин. – Где моя мать? Почему отец ранен? Гуатр, скажи мне, где мать? Почему ее нет с вами?

– Спокойно, сынок, – обняла его Арадана, – все уже позади. Мать в спальне, ей сейчас тяжело, она недавно уснула. Целитель велел ее не беспокоить, пока сама не проснется. А потом…

– А потом я сам тебе все расскажу, ты в первую очередь обо всем узнаешь, – Гуатр подошел ближе и, как родного сына, прижал юношу к груди. – Как здесь без вас было пусто, Камрин.

Гуатр заметил, что у Камрина глаза наполнились слезами, будто вот-вот хлынет дождь.

– Иди, сынок, повидайся с матерью, только не разбуди. Увидев ее, может, ты немного успокоишься.

Камрин посмотрел на отца – тот был совершенно убит горем. Тогда юноша взглянул на Афру, она без слов поняла, что он зовет ее с собой. Взявшись за руки, как в детстве, они подошли к дверям королевской спальни. Камрин в волнении осторожно отворил дверь. Бесшумно подошли они к кровати, и Камрин наклонился к матери. Ее красивое лицо было бледным, бескровным, оно выражало боль и страдание. Сердце его вновь замерло, и глаза опять наполнились слезами. Приоткрыв атласное одеяло, он увидел на груди повязку, пропитанную кровью.

Ласково погладив ее руки, Камрин тихонько позвал:

– Матушка!

– Успокойся, Камрин, не буди ее, ей нужен покой, – шепотом остановила его Афра.

– Ее руки холодные, Афра! Может, позвать врача?

– Лучше будет, если мы сейчас оставим ее в покое. – Афра наклонилась и осторожно поцеловала раненую в лоб. – Пойдем, сам потом убедишься, после сна ей станет лучше, – уверенно говорила Афра, а сама украдкой вытирала слезы, боясь не разбудить несчастную женщину.

Камрин все еще стоял у изголовья матери и нежно гладил рассыпанные по подушке волнистые черные волосы. Он смотрел на мать и думал: «Господи! Спаси мою матушку, ей ведь еще жить и жить. Господи, позволь ей подержать на руках внука, как ей этого хотелось».

Слезы скатились по его лицу и капнули женщине на шею. Омеана вздрогнула и открыла глаза. Бледная, как полотно, она, тем не менее, дышала ровно, а ее тихий голос оставался отчетливым.

– Камрин, сынок! – почти прошептала она. – Ты вернулся?! Я так боялась, что умру и не увижу тебя. Все время молилась Богу, чтобы дал время дождаться тебя, а потом спокойно уснуть на твоей груди. – Она с видимым усилием приподняла руку: – Наклонись, пожалуйста, я хочу погладить твои волосы… Ты давно вырос, стал мужчиной, а я всего этого не замечала. Я благодарна Богу, что он дал мне тебя – опору Тавыну. Не оставляй отца ни на минуту, он потерял веру в себя, почти как ребенок, – она с трудом улыбнулась.