Остров

Бет наблюдала за погрузкой как надсмотрщик, требуя, чтобы ее долю грузили в пинас Хиссонера, проверяла, положили ли ей баллончики от насекомых именно “б-12”, а не “Каттер”, щупала дыни, нюхала мясо, размышляла над тем, взять ли ей персики или груши, и окончательно, решила, со свойственным ей расточительством, взять по ящику и того и другого, и даже примерила ювелирные безделушки.

– Ранен, Баско? – спросил Hay.

– Эта мегера укусила. – Баско прижимал тряпку к щеке.

– Ты ее наказал?

Баско улыбнулся и поднял средний палец правой руки.

– Я принял меры, Л’Оллонуа.

– Ты знаешь, как приставание к приличным женщинам расценивается законом.

– Если она праведница, то я – папа Римский. Один из оставшихся в живых спросил:

– Куда вы нас везете?

Взглянув на него. Hay спокойно ответил:

– Ты отправишься домой, приятель. Пятеро уцелевших заметно успокоились. Они переглянулись, скрывая улыбки.

– Вы откуда, ребята? – спросил один из них. Он посмотрел на Hay, на Хиссонера, на Мейнарда. Не получив ответа, он продолжил:

– Ну и перепугали же вы нас. Это точно.

Они не понимают, подумал Мейнард. От этого места разит смертью; вокруг валяются мертвецы, а они все еще не понимают.

Hay обратился к пятерке:

– Кто из вас главный?

– Я, – вышел вперед молодой человек.

– Какой у вас груз?

Молодой человек обвел рукой коробки, сложенные на корме.

– Вы его видите, приятель.

– Это провизия, а не груз.

– Провизия? – Осмелев от уверенности, что в конце концов их отпустят, он позволил себе некоторую развязность. Он улыбнулся своим. – Вы что, перегрелись?

– Ваш груз.

– Вы смотрите на него, шеф.

Hay слегка кивнул Баско, тот схватил молодого человека за руку, хлопнул ею о планширь и, взмахнув тесаком, снес ему мизинец.

Молодой человек отдернул руку и взглянул на нее.

– Эй, приятель... – Рука была такой же, как раньше, если не считать того, что вместо пяти пальцев теперь было четыре, а на месте пятого, торчал теперь огрызок кости. – Ах, черт...

Мейнард видел, как побледнело его лицо, видел, как он покачнулся, как будто бы последняя рюмка, наконец, на него подействовала.

– Я же истеку кровью до смерти!

– Ты окажешься дома еще до того, как это произойдет. Не испытывай мое терпение, или же дорога твоя будет вымощена горестями, – Hay снова кивнул Баско.

На этот раз Баско потянулся к девушке, но она отшатнулась от него и крикнула: “Нет!”

– Ваш груз, леди.

– Он там! – Она указала на трюм. – Под кучей всякой дряни.

– И он представляет собой...

– Кокаин, гашиш...

Hay не понял ее. Он взглянул на Хиссонера и на Баско, но они тоже не знали, о чем идет речь.

– Наркотики, – вмешался Мейнард, качая головой.

– Медикаменты, писака?

– Нет, наркотики. Знаете... э-э, наркотики. – Порывшись в памяти, Мейнард вспомнил слово, использованное в Законе. – Фармацевтика.

– Мы посмотрим. – Hay послал вниз двоих. Хиссонер сказал:

– Кошелек этого “доктора”...

– Ах да, – Hay обратился к женщине: – Скажи мне, леди, где кошелек вашего судна?

– Что?

– Наличность, – сказал Мейнард.

– Я не знаю. – Она толкнула раненого, который все еще не мог отвести глаз от своей кровоточащей руки. – Динго, где наша наличность?

– А? – Он, казалось, был недоволен, что его оторвали от созерцания обрубка. – Тебе нужно пару долларов?

– Он требует деньги, черт побери, приятель! – Она потрясла его за плечо. – Где они?

– У меня есть несколько долларов, – равнодушно ответил он. – У меня в койке.

– Мы еще не скидывали товар, – извинилась женщина перед Мейнардом.

Мейнард чувствовал себя неловко. Женщина использовала его как переводчика. Ему хотелось сказать, что он тоже пленник – чтобы ее подбодрить. Но информация эта была бы бесполезной, предупреждение – бессмысленным.

– Груз они должны были продать, – сказал он Hay. – А пока у них мало денег.

Это Hay понял. Он кивнул Хиссонеру. Хиссонер сделал вдох, готовясь ораторствовать, но женщина его перебила.

– А может, заключим сделку? Товар стоит столько, что обосратъся можно.

Hay сообщил Мейнарду:

– Эта женщина пользуется неприличным языком.

– Она хочет с вами договориться. – Мейнард не видел вреда в том, что говорит от ее имени. Он чувствовал, что она, единственная из уцелевших, начала понимать, что смерть неотвратима, и рад был хоть так выказать свое сочувствие, тем более, что это ему ничего не стоило. – Их свобода в обмен на их груз.

– Да уж! – Hay рассмеялся. – Выгодный обмен. У меня в руках их корабль, их груз и их персоны. Что они могут предложить мне такого, чего у меня нет?

Никто ему не ответил. Молчание нарушил Юстин:

– Кончайте с этим! Hay улыбнулся.

– Да, Тюэ-Барб. Разговоры только сотрясают воздух. – Он сделал знак Хиссонеру.

Хиссонер заговорил, почтительно вознося взор в небеса, взмахивая руками и адресуясь, очевидно, к оставшимся в живых. Это было нечто вроде оправдательного молебствия – устаревшее обращение, которое, Мейнард в этом не сомневался, Хиссонер только слегка менял от случая к случаю.

– Преступления, вами совершенные, известны как нам, так и Всевышнему, но это все же преступления, так что они влекут за собой возмездие, и тем, кто совершает их – участь в озере, горящем огнем и серою, это – смерть вторая. Откровения, 21:8, также Глава 22:15, – все это Хиссонер произнес на одном дыхании, а когда перевел дух, то взглянул на пятерых уцелевших, ожидая увидеть признаки раскаяния, или хотя бы страха. Но они были просто ошарашены, и больше ничего.

Когда он продолжил, первые пластиковые мешки с кокаином появились на палубе.