Острова богов

– Тогда, может, этого никогда и не было?

– Одна из самых сложных вещей, которой предстоит научиться человеку, занимающемуся наукой, – говорить: «Я не знаю». Так вот, я не знаю.

– А что ты предполагаешь?

– Говорят, Ансельм стал Посланником спустя столетия после кончины последнего из них. Через некоторое время после битвы упоминаний о нем уже не встретить. Корону возложили на его сестру, а потом и на ее детей. Полагаю, людям очень хотелось верить, что он выжил, поэтому они стали слагать о нем легенды.

– Печально, – заключает она.

– Время было такое. Мрачное. Но план удался. Макеан был скован заклятием и не мог ничего сделать для Мелласеи. Войска были разбиты, Алинор победил.

– Как все просто.

– Только не для короля Ансельма, – многозначительно добавляю я. – Королевская доля тяжела. Для кого-то больше, для кого-то меньше.

– Кажется, только не для принца, – презрительно фыркает девушка.

Поджимаю губы, надеясь, что молчание станет ответом.

– Итак, объясни, как это связано с нами? – Она тянется за винтами. – Нет, давай мне их по одному.

Протягиваю первый.

– Каждые двадцать пять лет один из членов королевской семьи совершает жертвоприношение, чтобы поддерживать поток энергии.

Она роняет винт и смотрит на меня с нескрываемым ужасом.

– Хочешь сказать, что принц плывет на Острова, чтобы умереть?

Я качаю головой, а девушка отводит от меня взгляд и приседает, чтобы отыскать на полу потерянный винтик.

– Королевская семья не разглашает подробности. Но один из потомков короля обязан посетить Острова богов, в частности, Остров Баррики, и совершить жертвоприношение. Они всегда возвращались невредимыми, поэтому можно предположить, что так будет и на этот раз, и эта поездка – всего лишь недолгое путешествие с целью продемонстрировать веру и преданность богине.

– Прошло уже двадцать шесть лет, – произносит Селли, поднимается и возвращается к работе. – Получается, они на год задержались. Ты говорил, раньше они бывали там каждые двадцать пять лет.

– Да, неизменно. И тщательно следили за сроками, по известным причинам.

– И никто не пытался им помешать?

– Будь так, они бы едва ли об этом рассказали.

– А год промедления – это важно?

– Смотря в каком смысле, – отвечаю я и передаю еще один винт. Удивительно, но беседа мне даже… приятна. Точнее, ее обучающая составляющая. Всегда мечтал, что нечто подобное произойдет со мной на территории Книгохранилища. Когда было особенно грустно, я представлял, как брожу по нему и веду разговоры на темы истории и культуры. – Скажи, ты человек верующий?

– В Храм я не хожу. – Она отвечает, не поворачиваясь, сосредоточившись на том, чтобы попасть отверткой в шляпку винта. – Да и кто туда ходит? Хотя я отношусь к вере с уважением.

Я с пониманием киваю.

– Вера в Алиноре отличается от веры в других землях. Остальные боги ушли из мира людей. Вера в них стала… формальной, лучшего слова подобрать не могу. Но Воительница Баррика неустанно следит за Макеаном, поэтому ее и стали называть Хранительницей. Как часто говорят служительницы Храмов и маги, она оставила дверь приоткрытой. Она больше не исцеляет больных, не совершает великих чудес, но время от времени обозначает свое присутствие. На это указывает ежегодное наполнение колодцев водой, а цветы в Храмах цветут всегда вне зависимости от времени года.

– Храмовых цветов больше нигде не бывает? – удивленно моргает девушка. – Как же люди тогда узнают, что их боги существуют?

– Они этого не знают. Просто надеются и верят в них. Но в наши дни и в Алиноре верующих людей все меньше – большинство, как и ты, не посещают Храмы. А в Мелласее, по слухам, Храмы полны прихожан.

– Вот как?

– Их зеленые сестры распространяют информацию о том, что скоро Макеан станет значительно сильнее и сможет сбросить чары сна. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что Баррика получает все меньше энергии, а Макеан – больше. В этом случае год имеет большое значение. Война между странами – это одно, но совсем другое – битва богов. А она может начаться, если Макеан пробудится. Достаточно побывать в Бесплодной долине, чтобы понять, сколько людей погибнет и как будет выглядеть мир после случившегося.

Девушка обреченно качает головой.

– Вы, ученые, полагаете, что они могут снова начать сражаться друг с другом?

– Лично я предпочитаю не делать прогнозов.

Она грустнеет и берет с моей ладони еще винт.

– Во время такой битвы им понадобятся корабли, верно? Как думаешь, это произойдет? Ты потому едешь в Траллию?

– Вовсе нет. Я не испытываю желания оказаться вовлеченным в битвы против веры. У меня личные мотивы, я еду в Траллию для учебы.

И я был так близок к исполнению желания.

– Любая война коснется лично каждого. – Она пристально смотрит мне в глаза. – У тебя есть родные в Алиноре?

– Они смогут за себя постоять. – Они все военные, и будут только рады возможности проявить себя.

Мы оба замечаем, как изменился мой тон: слова произносятся поспешно, будто я защищаюсь. Девушка поворачивается, и я замираю, готовясь к атаке в виде прямых вопросов. Вместо этого она неожиданно меняет тему, полагая, что та понравится мне больше, чем разговор о близких. Ей неизвестно, что и ее я бы предпочел не касаться.

– Ты, значит, знаком с принцем? Я видела, как ты смотрел на него там, на палубе.

Я невольно хмурюсь.

– Я знал его еще в школе.

– И какой он?

У меня совсем нет желания отвечать на вопрос. Эта девушка – Селли – прямолинейна, что порой кажется приятным, но значительно усложняет общение. К тому же у меня нет желания лгать ей прямо в глаза, как и говорить то, о чем впоследствии пожалею.

– Принц Леандер живет в свое удовольствие, – наконец выдаю я. – Ни о чем не задумываясь.

– Хм. – Она кладет отвертку в ведро и закручивает крышку банки с липкой массой. – Потому он опоздал с жертвоприношением? Был занят развлечениями?

Я опять предпочитаю отмолчаться, поскольку вижу, что она выглядит так, будто вот-вот зарычит.

– Значит, это он помешал тебе раньше попасть в Книгохранилище? Как и мне сделать то, что хотела. Надеюсь, он проявит расторопность и не испортит жизнь многим людям. Спасибо тебе за интересный урок, Ученый.

Я открываю рот, вспомнив, что забыл представиться, но опять считаю правильным промолчать.

– Был рад оказаться полезным, – только и говорю я.

Она кивает на иллюминатор и берет в руку ведро.

– Скажешь, если вдруг начнет течь вода.

Не поднимаясь с койки, я провожаю ее взглядом. Лишь когда дверь захлопывается, опускаю голову и понимаю, что рука все еще лежит на «Мифах и Храмах» Таджана. Провожу ладонью по обложке и открываю книгу. Принимаюсь листать страницы в поисках интересной главы, которая поможет мне унять мысли.

Я предпочитаю изучать историю, а не творить ее.