Осужден и забыт
Шрифт:
Гостей мы принимали в собственном доме, куда недавно переехали. Располагавшийся в престижном районе на окраине Буэнос-Айреса, он имел прекрасный вид на залив и стоял особняком, что меня очень устраивало. День рождения, с дорогими подарками и обязательным огромным тортом, прошел по высшему разряду. Пришлось немало потратиться, но мы были вознаграждены: я близко сошелся с заместителем министра нацбезопасности (может, я и преувеличиваю, но, по моему мнению, наше знакомство закрепилось на том уровне, который предусматривает его дальнейшее развитие).
Катя очаровала и мужчин и женщин. Она вела себя как настоящая потомственная дворянка и в то же время оставалась
Эта вторая, известная пока еще только нам жизнь наконец заявила о себе. И если раньше она дремала и давала нам время, то теперь заявила о себе самым активным образом. Пора было приступать к тому, ради чего мы оказались за тридевять земель от родины.
30 ноября 1967 года.
Я вплотную приступил к разработке Педро Аурильо, заместителя министра национальной безопасности. На эту крупную рыбку нужна была и соответствующая наживка. Изучив привычки и слабости дона Педро, я уже представлял себе, каким образом его можно крепко подцепить на крючок.
Оставалась единственная и, наверное, главная проблема: согласится ли Лаура помочь мне в осуществлении задуманного, где ей отводилась центральная роль.
Мы сидели в ресторанчике дядюшки Пепе и не спеша потягивали ароматный, специально для нас сваренный кофе. В этот ранний час, тем более выходного дня, в заведении, кроме нас, не было ни души. Незачем объяснять, что я специально выбрал это время. Единственный, кто мог нас подслушать, это большой зеленый попугай, гордо и независимо восседавший на своей палочке в клетке, которая висела рядом со входом.
Он умел говорить только три фразы: «Добро пожаловать», «Приятного аппетита» и «Клиент не всегда прав». Дядюшка Пепе гордился своим питомцем. Лаура рассказывала, что дядя сам обучил его этим фразам. Что касается первых двух фраз, я в это охотно верил. А вот в отношении последней у меня были большие сомнения. Вряд ли владелец ресторана стал бы специально натаскивать свою птицу говорить подобные вещи.
– Чак выучился новой фразе, – похвалила Лаура попугая.
– Н-да. Какой же?
– «Приходите еще».
Я рассмеялся.
– Ну нас с тобой это не касается. А на месте дона Пепе я бы увеличил питание Чака. Получается, он у него рекламным агентом работает. И почти за бесплатно.
Теперь рассмеялась Лаура.
– Лаура, я, как ты догадываешься, неспроста вытащил тебя сюда в такую рань, – начал я наконец подходить к деловой части нашей беседы. – У меня к тебе будет… нет, не поручение, скорее – просьба. Помочь в одном деле, очень для меня важном.
– Я вся внимание. – Она отставила в сторону кофе и откинулась на спинку стула.
Мне нравилась та легкая небрежность, с какой она всегда это проделывала, как будто собиралась выслушать очередное признание в любви от очередного поклонника.
– Я хочу добыть довольно убедительный компрометирующий материал, – продолжал я, – на одного высокопоставленного чиновника.
– А чем могу помочь я? – Она казалась растерянной.
– Сейчас объясню. Но сразу предупреждаю, можешь отказаться, я не обижусь, но о нашем разговоре никому. Даже Чаку.
– Хорошо.
Мы одновременно повернулись в сторону попугая. Он старательно изображал дремоту, но обращенный к нам глаз подрагивал опущенным веком, оставляя внизу темную щелочку.
– Шпионит, мерзавец, – прыснула Лаура.
От ее слов у меня
внутри похолодело.В принципе, с их точки зрения, я и был самым настоящим шпионом. Это на родине нас называют героями-разведчиками, пишут книги и снимают кино. А они, в свою очередь, возводят в ранг разведчиков своих соотечественников, которых мы клеймим шпионами.
– Я слушаю. – Лаура опять была серьезна.
Я немного помедлил и, внимательно наблюдая за ее реакцией, изложил свою просьбу.
Лаура слушала молча, не перебивала. Непонимание сменялось удивлением, переходящим в замешательство. В конце концов вся эта гамма эмоций перестала играть на ее лице, и она обрела прежний беззаботно-спокойный вид.
– Зачем все это? – спросила она, когда я закончил и потянулся к давно остывшему кофе.
– Чтобы взять этого пеликана за горло, если он доберется до меня. Всегда полезно иметь при себе козырную карту. – Я не собирался посвящать ее в мои дальнейшие планы.
Лаура положила свои тонкие пальцы на мою руку.
– Тебе это очень нужно, Алесандро?
– Более чем.
– Я сделаю, как ты просишь.
Я не ожидал от нее такого скорого решения. Хотя и не без оснований рассчитывал на согласие. В душе давно было гадко: я впутывал в грязную, нравственно низкую историю молодую красивую девушку, мою подчиненную и друга нашей семьи, более того, зная, как она ко мне относится, играл на ее чувствах в своих интересах. Но другого выхода и человека, которому мог бы довериться, у меня не было. А она, лишь секунду подумав, кивнула… Я чувствовал себя полным дерьмом.
Неделю спустя один из местных корабельных воротил давал банкет по поводу приобретения нового пассажирского судна. Приглашена была элита Буэнос-Айреса, к коей уже принадлежал и я. Открытка пришла на адрес моей компании «Аргентина трейд», и я смело появился в обществе моего секретаря-референта.
На Лауре было черное, облегающее фигуру платье чуть выше колен со скромным разрезом сбоку. Однако открытые плечи сводили строгость его нижней половины на нет. Я понимал, что платье это Лаура выбрала умышленно, и ничего не имел против. В точно назначенное время мы появились на борту огромного океанского лайнера «Санта Бель», где и должно было состояться его же обмывание.
Генерал Педро Аурильо уже прохаживался с важным видом по нижней палубе, кивая прибывающим гостям или здороваясь с ними за руку. Едва мы засвидетельствовали свое уважение хозяину и выразили восхищение его приобретением, перед нами, как исполинский гриб после дождя, вырос Аурильо.
Высокий и грузный, с грубым низким голосом и отвратительным смехом, он был явным образцом солдафона. Я давно заметил, что при виде Лауры у него начинают плотоядно блестеть глаза и чуть ли не текут слюни. Некрасивая истеричная жена давно перестала интересовать генерала как женщина, а подступиться к Лауре в открытую он опасался. Честь мундира, понимаете ли. Я хотел навести Аурильо на мысль отравить супругу и потом зацепить его на этом. Но передумал и решил воспользоваться услугами Лауры.
После фуршета в ресторане судна, бестолковых бесед и второй смены стола я извинился, сослался на неважное самочувствие жены и, изображая примерного семьянина, откланялся. Естественно, перед этим генерал Аурильо вызвался скрасить одиночество моего секретаря, на что мы с Лаурой и рассчитывали.
Если бы кто проследил за мной в тот вечер, то с удивлением бы обнаружил, что я поехал не в сторону окраины города, к своему дому, а направился в центр. За два квартала от дома Лауры я оставил машину и беспрепятственно проник в ее квартиру.