Осужден и забыт
Шрифт:
Вечер выдался теплый и спокойный. Ни единого дуновения ветерка. Казалось, природа замерла в немом ожидании чего-то.
Мы заняли столик на открытой террасе с видом на залив. Заказали ужин, каждый по своему усмотрению. У Васи была хорошая школа, он вел себя, как будто всю жизнь прожил за границей и только и делал, что ходил по ресторанам. Овощное ассорти и зеленый салат, отбивная из телятины и лангет из свинины, фрукты и бутылка мартини (Вася заказал еще и устрицы в белом вине) украсили наш стол. Вечер знакомства обещал быть приятным.
– Москва предлагает как можно скорее
Я молча кивнул. С начальством не спорят, а только подчиняются.
– За их судьбу можете не волноваться. Из них сделают настоящих разведчиков, – успокоил он меня.
– Я и не волнуюсь, – усмехнулся я. – А что это мы на «вы». Пора перейти на «ты». Работать вместе.
– Согласен, – Вася поднял бокал с мартини. – За это и выпьем по первой.
Я его поддержал. Естественно, мы общались по-испански и не привлекали ничьего внимания. Васин испанский был безукоризненным. И я еще раз отметил, что у него хорошая школа.
После первого тоста последовал второй, а за ним – третий. Вскоре на столе появилась новая бутылка. Я как-то сразу не придал значения, что инициатором и тостов и продолжения «банкета» был Вася. Ну его можно было понять: вырвался наконец на заграничный простор, да еще к океану. Вот и расплылась душа от счастья и свежего воздуха, как топленое масло.
– Хорошо здесь, – он откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул. – До чего ж хорошо.
– Я уже и не замечаю. Привык. – Я с интересом разглядывал его начинавшие соловеть глаза. Он или давно не пил, или не пил вообще, а тут приложился к бутылке. В любом случае разведчику-профессионалу это непозволительно.
– А вот я, наверное, никогда не привыкну. – Он потянулся к бутылке и бокалу.
– Привыкнешь, – заверил я. – И быстрее, чем думаешь.
– Ты так считаешь, Алексей?
– Уверен.
– Ни хрена, – Вася покачал пальцем у меня перед носом. – К такой красотище, – он обвел помутневшим взглядом зал, наполовину заполненный посетителями, – к таким женщинам невозможно привыкнуть. А они танцуют?
– Здесь все любят танцевать. – Я уже начинал нервничать и волноваться, как писал наш классик: «Как бы чего не вышло».
И все же это случилось. Я не успел и глазом моргнуть, как Вася уже приглашал на танец девушку, сидящую в компании двух подруг за соседним столиком. Они, видимо, были туристками, отвечали на скверном испанском с сильным английским акцентом.
Пригласив всех по очереди и от всех получив отказ, Вася не впал в уныние.
– Тогда я сам, – весело закричал он и выбежал на середину площадки.
Как назло, заиграла быстрая музыка, и Вася, вообразив, что это специально для него, принялся выделывать новомодные телодвижения.
Единственным моим желанием было, как только закончится музыка, усадить его за стол и затем увести из ресторана. На нас уже стали обращать внимание, а на Васю смотрели, как на придурка. Но моим порывам не суждено было осуществиться.
Вася налетел на один из столиков и опрокинул его вместе с мирно ужинавшей пожилой парой. Потом
его занесло на витринное стекло, и он своей мощной спиной превратил его в кучу осколков.«Конкиста» сотрясалась от грохота и звона.
Ругаясь на чем свет стоит, я бросился к нему, боясь, как бы он спьяну не выдал вслух парочку русских матов. Именно в этот момент я почувствовал, что нахожусь на грани провала.
Молоденький официант уже вызывал полицию.
Я сообщил в Центр об инциденте, и Васю Теребилова отозвали в Москву. Насколько мне стало потом известно, его уволили после этого случая из КГБ. Я же попросил не присылать мне больше вообще никаких помощников.
15 марта 1971 года.
Этот день я запомню надолго. Я получил предписание срочно лететь в Москву. Этому предшествовали некоторые события. Я должен был встре…"
На этом записи Алексея Михайлова обрывались.
Прилетев из Парижа, в тот же день я позвонил Меркулову на мобильный, хотя слишком-то не рассчитывал, что он сможет еще чем-то помочь в поиске коллег бывшего советского разведчика Михайлова. Но все оказалось гораздо удачнее, чем я предполагал: Меркулову удалось раздобыть адрес некоего Мартина Грина, в прошлой советской жизни – Ивана Ильича Мартова, русского перебежчика. Итак, мне предстояла еще одна поездка, на этот раз – в Лондон.
С Меркуловым я смог встретиться в его кабинете во второй половине дня, в перерыве между двумя совещаниями.
– Имей в виду, как мне рассказали, старик Мартов живет тихой жизнью английского пенсионера, – сказал Меркулов со вздохом скрытой зависти, протягивая мне оранжевый листок из настольного блокнота, на котором был записан адрес и номер телефона. – Утром подстригает кустики в своем саду, вечером пьет пиво в пабе с соседями и смотрит по телевизору чемпионат по регби в Австралии. Выйдя на покой, твой Мартов неожиданно открыл в себе дар селекционера и, на радость англичанам, вывел новый сорт садовой маргаритки «Принцесса», за которую получил первую премию на ежегодной выставке цветов в Виндзоре. Не интересуешься?
Я пожал плечами:
– Нет.
А сам невольно подумал: и откуда, интересно, Меркулову известны такие нюансы? Еще неделю назад он и знать не знал о существовании какого-то там Мартова-Грина, а теперь вон какой спец стал, даже про садовую маргаритку разнюхал. Опять «человечек с Лубянки» поспособствовал? А еще жалуются, что у них после 1991 года, с тех пор как КГБ развалился, половина каналов потеряна, связи утрачены… Прибедняются!
– Старик до сих пор КГБ боится как огня, – продолжал Меркулов. – За его домом постоянно наблюдает полиция – по его просьбе. О твоем визите его предупредили.
– А кто?.. Кто предупредил?
– Неважно. Главное, дед согласился с тобой поговорить. Вообще-то он никому не доверяет.
– Есть причины, – пробормотал я, занятый своими мыслями, но Меркулов посмотрел на меня как на ясновидца.
– С семьдесят девятого года на жизнь Мартова дважды совершались покушения, – медленно произнес он. – Один раз он попал в аварию при странных обстоятельствах, в другой раз предпринималась попытка его отравить.
– Выжил? Везучий дед, – отшутился я.