Освобождаясь от пут

Да, Снейп, насмешливый мерзавец, явно изменился, и Невилл радостно приветствовал эти изменения.

Он даже достиг согласия с мальчиком-слизеринцем, Аресом, который был вторым другом Квайетуса. Отец Ареса был Пожирателем Смерти и сейчас находился в новой министерской тюрьме, в Либерти (это был остров, близкий к Азкабану, который не использовался после того, как дементоры присоединились к Вы-Знаете-Кому), после того, как был лишен магии (это было почти такое же серьезное наказание, как поцелуй дементора). Суд приговорил его к пожизненному заключению. Невилл не знал историю Ареса, Квайетус ему ее не рассказывал, но Невилл прочитал это в «Пророке». После статьи мальчик-слизеринец, по-видимому, ожидал презрения и отвращения, но был не прав. Невиллу было все равно, кем были их отцы, его собственный тоже не был отличным человеком. Несколько дней спустя Арес присоединился к нему на уроке по уходу за магическими существами, и с тех пор они были в хороших отношениях. Невилл иногда задумывался над положением Квайетуса: у него было двое друзей, сыновья Пожирателя Смерти и аврора. Прекрасная смесь!

Но Квайетус все еще был в комнате, и, в конце концов, Гермиона спросила Невилла:

– Как ты думаешь, что они с ним делают?

Невилл, конечно, не знал, но после бабушкиных историй о работе Авроров у него было плохое предчувствие. Его нервозность стала еще сильнее, когда в комнату вошел пожилой аврор, один из старых друзей его отца.

Глаза Гермионы были широко распахнуты от страха и беспокойства за Квайетуса.

– Невилл, мы должны что-нибудь сделать, – сказала она наконец. – Я боюсь, что они… мучают его.

Невилл недоверчиво взглянул на нее.

– Почему бы им его мучить? Авроры не жестоки с детьми, кроме детей Пожирателей См…

– Квайетус – один из них, – прошептала Гермиона так тихо, чтобы это слышал только Невилл. Мальчик побледнел.

– Его отец… ты имеешь в виду… но… он профес…

– Он был почти двадцать лет назад, – поспешно объяснила Гермиона. – Больше нет, он был шпионом даже во время предыдущей войны, но люди министерства, возможно…

Невилл был не способен двигаться. Квайетус был… Снейп был… Проклятье! ЭТО было причиной постоянного хранения секрета! И подслушанная беседа Рона и Гермионы… Это имело смысл. Странное поведение Квайетуса после этого… Невилл был уверен, что даже Арес этого не знал. Он потряс головой, чтобы прояснить мысли. Но… он почувствовал себя преданным. Он делился с Квайетусом столь многим! И…

Но, кроме того, это не дело Квайетуса – рассказать тайны своего отца.

Снейп… Пожиратель Смерти. На мгновение он снова страстно возненавидел мужчину. Проклятый скользкий мерзавец! Как он смел обходиться с ним, как?..

Потом ему пришло в голову. Подозреваемый. Темницы министерства. Пытки. Его отец.

А теперь они мучили Квайетуса. Они мучили сына за грехи отца.

Это было неправильно!

В следующий момент он выскочил из коридора и помчался к горгулье, чтобы вызвать директора, но, оказавшись перед статуей, с раздражением понял, что не знает пароля.

Что ему делать?

Он должен сказать Снейпу. Но Снейп был… не важно. Это насчет его сына, а не его самого.

Он повернулся к подземельям. Коридоры были пусты, потому что шло время последнего урока, так что он мог бежать без опасности наткнуться на кого-либо, кроме Филча.

Или лучше сказать, миссис Норрис. Невилл в своем спринте не смог вовремя заметить кошку, стоящую посреди темного коридора, пока не наткнулся на нее. Кошка заорала от боли и зашипела на Невилла, но того это не заботило. Он встал и помчался к своей цели. Когда он достиг подземелий, то понял, что Филч кричал и бежал за ним.

– Эй, мальчишка! Стой или будешь отчислен еще до обеда! Как ты смел пнуть миссис Норрис! Стой! Стой, ты, наглый…

Больше он не услышал, потому что достиг двери кабинета зельеварения и распахнул ее.

Перед ним появился крайне раздраженный профессор зельеварения.

– Мистер Лонгботтом! С каких это пор… – но он не смог продолжить.

– Квайетус! – нервно воскликнул Невилл. – Он в комнате уже сорок минут…

Ему не понадобилось продолжать.

– Урок окончен, – прошипел Снейп, выскакивая из комнаты. Он отмел протесты Филча и в спешке наступил на хвост миссис Норрис. Невилл последовал за ним.

– Они вызвали его сорок минут назад, а мистер Бамберг присоединился к ним приблизительно минут двадцать назад… Я беспокоился… Они не будут его мучить?

– Мистер Лонгботтом, пожалуйста, приведите директора вместо того, чтобы болтать глупости, – рявкнул Снейп, прерывая возбужденное бормотание Невилла.

– Я пытался. Но я не знаю пароля, – сказал то жалобным голосом.

– Пароль – выдумка. Теперь быстро!

Но Невиллу не понадобилось звать директора. Они встретились как раз перед классом. Двое взрослых посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули:

– Аперио!

– Более сильная версия Алохоморы, – объяснила Гермиона Невиллу.

Дверь с громким стуком распахнулась.

– Экспеллиармус! – было следующим посланным ими проклятьем, когда Снейп первым вбежал в комнату. Дамблдор подошел к трем аврорам. Он собирался открыть рот, когда Снейп крикнул из угла:

– Он без сознания, Альбус!

К этому времени Невилл и Гермиона стояли у двери, глядя внутрь. То, что они увидели, едва не заставило их сердца остановиться. Квайетус, полуголый, лежал на полу, его кожа была бледной, покрытой шрамами и порезами, лицо было в крови, волосы – влажны от пота. К их удивлению, Снейп сел на грязный, холодный пол и поднял мальчика к себе на колени. Его землистое лицо было бледнее, чем когда-либо, темные глаза странно блестели. Слезы? Он, казалось, не замечал ничего, кроме сына, так что Невилл, бросив на него и на директора короткий взгляд, отправился, чтобы привести мадам Помфри.

– Что случилось? – было первым вопросом медсестры. Когда Невилл рассказал, что он видел, женщина схватила несколько рулонов стерильных бинтов и бутылку успокаивающего зелья, больше ничего. Невилл был поражен этим, но не сказал ни слова, только молча последовал за ворчащей женщиной.

– Авроры, прекрасно… Три ребенка в лазарете, теперь четвертый… Хорошенькое дело!.. Испанская инквизиция…

К тому времени, как они достигли класса, Невилл узнал, что в этот день трое слизеринцев (первокурсник и два третьекурсника) оказались в лазарете с небольшим шоком, и мадам Помфри подозревает, что у Квайетуса тоже шок. Невилл сомневался в заключении медсестры, но не осмелился протестовать: учитывая частые происшествия с ним, его отношения с женщиной были напряженными и жизненно необходимыми, так что он решил с ней не спорить.

Она вошла в комнату, не глядя на трех авроров, у которых был свирепый спор с директором. Она присела рядом с мастером зельеварения и, к удивлению Невилла, влила половину бутылки в горло ошеломленного мужчины. Только когда объятия профессора ослабели, она обследовала мальчика.

– Он отказался отвечать на простой вопрос! – старый аврор был разъярен. – Он даже противоречил себе!

– О чем вы спрашивали его? – угрожающе спросил директор.

– О его шрамах. Сначала он сказал, что летом попал в автомобильную катастрофу, потом я увидел, что этим повреждениям не больше месяца! – теперь объяснил Перси, его руки нервозно сжались. Он не решался спорить с Дамблдором.

Директор повернулся к медсестре.

– Хорошо. Тогда, я думаю, мы можем спросить об этих шрамах профессионала. Поппи?

Когда медсестра подняла голову, Невилл увидел на ее лице явный шок. Ей даже понадобилось некоторое время, чтобы вернуть способность говорить.

– Его… его шрамы… – она прочистила горло. – Да, он получил их летом. Но три недели назад у него был несчастный случай на зельеварении, который заставил его порезы… шрамы снова открыться.

Глаза Невилла удивленно расширились. Три недели назад не было никакого несчастного случая!