Освобождаясь от пут

– Дядя Северус сказал, что ты – лучший студент в школе.

Гарри сидел рядом с болтающей Энни, но по-настоящему не обращал на нее внимания, он старался слушать Сириуса и Северуса, которые говорили об аврорах и их невыносимом поведении, но эта фраза заставила его взглянуть на Энни.

– Что? – широко раскрыв глаза, спросил он.

Энни широко улыбнулась.

– Вчера дядя Северус спросил меня об учебе и отметках и сказал, что ожидает, что я буду лучшей ученицей, как ты в твоей школе.

– Он говорил с тобой? – с любопытством спросил Гарри. – Как?

– У Ремми появилась идея дать мне зелье, чтобы я могла использовать магию. Не создавать, а просто использовать. Он сказал, что существует зелье, которое может это сделать, и добавил, что дядя Северус – зельевар и может сделать его для меня. Я подошла к нему, и мы поговорили. Он даже взял кровь из моего пальца, и я не заплакала! – она гордо показала Гарри свой перевязанный указательный палец. – И я сказала ему, что ему не нужно волноваться обо мне. У меня лучшие оценки по всем предметам, – она наклонилась ближе к Гарри. – Он всегда такой серьезный?

– Он учитель, Энни. Учителя, в основном, серьезные.

– Нет, – она покачала головой, а ее волосы, стянутые в хвостики, взметнулись на головой. – У меня много учителей, но они не такие строгие, как он. Я даже думала изменить цвет его волос на пурпурный или розовый, чтобы развеселить его, но Ремми сказал, что я не могу сделать этого без магии. Однако Эрика смогла…

Гарри неожиданно припомнил их разговор.

– Эрика была девочка с твоей улицы.

– Да, но она не жила там. Она сказала, что жила в Америке со своими родителями, но ее дедушка с бабушкой жили на нашей улице. Она проводила с ними только каникулы. Однако ее бабушка с дедушкой очень милые люди. Они сказали, что Эрика с родителями переехала в Америку, когда была совсем маленькой.

Гарри кивнул с отсутствующим видом. Он снова уловил несколько слов из разговора взрослых: они говорили о Гарри. Он заерзал от смущения. Он действительно не хотел, чтобы все знали о его столкновении с аврорами, но через Флетчера, чьим лучшим другом была миссис Фигг, как Гарри выяснил несколько дней назад, они уже знали об этом и спрашивали о деталях, а иногда бросали задумчивые взгляды на Гарри, который изо всех сил старался выглядеть безразличным под их внимательными взорами.

Он надеялся, что ему не придется говорить об этих событиях лично, но Люпин остановил его после того, как ужин закончился, и они каким-то образом остались одни в столовой.

– Последним человеком, которого Северус любил, по-настоящему любил до тебя, был его брат, – неожиданно сказал Люпин.

Гарри застыл. Он собирался встать, когда слова застили его врасплох. Он снова упал в кресло и посмотрел на Люпина.

– Почему вы это говорите? Я думаю, это очевидно. Я его сын.

Люпин вел себя очень странно с тех пор как выписался из госпиталя. Он что-то подозревал?

– Я просто рад, – Люпин положил локти на стол и оперся подбородком на руки, его взгляд ни на секунду не оставлял Гарри. – Он был ужасно одинок. Возможно, потому, что тоже скучал по тебе. И я думаю, что он делится с тобой гораздо большим, чем со своим братом.

Последняя фраза была слишком внезапным и неожиданным продолжением предыдущей части их разговора. Гарри теперь открыто посмотрел на него.

– То были трудные времена для него. Он был Пожирателем Смерти, но любил своего брата и не хотел подвергать его опасности. Он избегал его и его деятельности, чтобы уберечь.

– Это он тебе рассказал? – спросил Люпин.

– Частично, да. Он сказал это другими словами, которые я не могу сейчас вспомнить.

– И что ты чувствуешь насчет него? Его прошлого?

Гарри постучал по подбородку, задумавшись.

– По существу, мне все равно. Не только потому, что я люблю его, но потому, что я думаю, он дорого заплатил за это. Да, он совершил несколько грехов как Пожиратель Смерти, но также он спас много жизней. И он выбрал одиночество и сожаление вместо возвращения к нормальной жизни, – он отчаянно покачал головой. – Я не думаю, что у него когда-либо была нормальная жизнь. Счастливая жизнь.

– Нет, у него не было. Он был озлоблен и несчастен, – согласился Люпин.

– Он все еще ненавидит себя, – тихо добавил Гарри. – Он не может простить себя. Я хотел бы, чтобы он смог…

**************************************************************************

– Почему ты хочешь, чтобы я простил себя? – спросил Северус в затененной комнате. В спальне была не полная темнота, Гарри все еще не мог ее переносить и думал, что никогда не сможет.

– Ты подслушивал наш разговор с Люпином? – Гарри сел и сердито посмотрел на Северуса.

– Что-то вроде того, – ответил тот спокойно. – Я не собирался и слышал только твои последние слова о чувствах по отношению ко мне. Я был немного… шокирован, я полагаю.

– Шокирован? – голос Гарри стал тонким от недоверия. – Почему?

– Ты каждому признаешься в своей любви ко мне? – тон Северуса был странным, и Гарри неожиданно пожалел, что не может видеть его выражение лица.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил он в ответ.

– Люпин не любит меня, а ты сказал, что любишь меня и хочешь, чтобы я мог простить себя, рискуя потерять его симпатию…

– Северус! – закричал Гарри, нетерпеливо перебивая речь мужчины. – Прежде всего, я не думаю, что он тебя ненавидит или презирает. Он даже сказал, что был рад, что у тебя есть я, и ты в последнее время выглядишь счастливее. С другой стороны, мне все равно, что они подумают обо мне, если я скажу, что люблю тебя. Если они хотят, чтобы я им нравился, им придется принимать меня таким, какой я есть. И я люблю тебя, и им придется это принять, или они могут отправляться в ад!

– Ты сумасшедший, Квайет. Я не настолько важен, чтобы терять симпатию людей из-за меня…

– О, я так понимаю, мне придется вернуть тебе заверение, которое ты дал мне в ночь, когда принял меня обратно в семью Снейпов. Итак, я это сделаю, теперь слушай, – он возвысил свой голос. – Северус, ты более важен для меня, чем кто-либо другой в моей жизни.

– Квайет… – надтреснутым голосом произнес Северус.

– Ты собираешься заплакать? – теперь тон Гарри был поддразнивающим.

– Конечно, нет! – негодующе закричал Снейп. Затем он сел и тяжело вздохнул. – Когда ты назвал меня «папа» несколько дней назад, ты действительно имел это в виду?

Гарри закрыл глаза, его мысли бегали в голове. Что он должен отвечать? Правду? Как Северус на нее отреагирует? Отвергнет ли он его чувства?

Неожиданно он почувствовал желание рассмеяться. Он обдумывал ответ, как будто бы ему нужно было отвечать на вопрос девушки о его истинных чувствах. Это было нелепо, решил он.

– Конечно. Я бы не назвал тебя так, если бы не собирался, – его тон был нейтральным, но в нем чувствовались нотки веселья.

Северус снова надолго замолчал. Он откинулся на подушку и прижал ноги к груди. Гарри вытащил палочку из-под подушки и зажег еще несколько факелов. Не много, он не хотел смущать Северуса еще больше, но тьма нервировала его во время такого важного разговора.