Освобождение шпиона

— Юрий Петрович, мы же говорили с вами об этом. Это не дети. Туда, где мы эти кости взяли, туда ни один подросток не забредет. Даже взрослый человек... На полпути кончится. Ерунду он написал, этот ваш экс­перт. Он ведь даже не представляет...

— Я помню наш разговор, Алексей Иванович, — ска­зал Евсеев. — Эксперт ничего не обязан представлять. Он работает с материалом, который вы ему предостави­ли. Исследует, анализирует. Делает выводы. Всё.

— Дети... Чушь какая. — Леший фыркнул, — Раз так, надо направить постановление на дополнительную экспертизу, пусть сидит себе и анализирует дальше, ум­ный такой...

— Я говорил об этом на сегодняшнем совещании. Экспертизы будут. Но уже по другим костям, которые остались в захоронении. Шуцкий заявил, что лаборато­рия критически перегружена и что эту экспертизу он провел вне очереди по настоянию Огольцова, А если ему еще вкинут «массовку», то она уже пойдет обычным чередом, без вариантов. Это четыре месяца как мини­мум. Так что ни о какой дополнительной экспертизе ре­чи быть не может.

— А чего Огольцов туда влез? — буркнул Леший.
– Что ему надо?

Евсеева даже слегка перекосило. Он покраснел и сжал губы — наверное, чтобы не выругаться. А Евсеев никогда не ругался, даже голоса не повышал, не говоря уже об остальном. Пожалуй, во всем ФСБ он был такой один.

— Непонятно, да? — проговорил он необычайно су­хо. — Хорошо. Я объясню.

Он принялся мерить кабинет широкими злыми ша­гами.

— В подземных коммуникациях обнаружено массо­вое детское захоронение. По крайней мере эти три ске­лета принадлежали детям.

Леший открыл было рот, но Евсеев посмотрел на не­го так, что рот сразу захлопнулся.

— Мы будем отталкиваться именно от этого. Не зага­дочным карликам , не экзотическим бамбуковым мед­ведям. Детям, — повторил Евсеев. — Они были убиты, а затем сожжены. У подножия какого-то идиотского идо­ла с пентаграммой на лбу. Это даже не теракт. Бессмыс­ленное, жестокое глумление над человеческой жизнью. Именно что бессмысленное. И не только Огольцов, за­мечу, проявил интерес. И генерал Толочко, и сам на­чальник ФСБ. Он, кстати, уже посетил с докладом пре­мьера, сегодня о деле сатанистов-детоубийц узнает пре­зидент.

— Дело сатанистов, значит. Детоубийц, — проговорил Леший. — Окрестили, значит... Значит, Огольцову вы ничего про карликов не сказали.

Евсеев шумно выдохнул.

— Вот что, Синцов. Хватит с нас этих карликов. В ча­стной беседе все это выглядит любопытно и интригую­ще. На совещании у начальника, когда речь идет о мас­совом убийстве, это...

Он поморщился и воткнул кулак в стол.

— Я говорил о карликах, когда шли поиски Бруно и Коптоева. И на меня смотрели, как на полного идиота. Больше поднимать эту тему я не намерен.

— Почему? — Леший упрямо выпятил челюсть. — Моя правда была. И Бруно, и Амир. Все так и вышло, как я говорил. А Огольцов с Гуциевым своим...

—Версия о сатанистах, приносящих в жертву детей, должна быть проверена, — перебил его Евсеев.
– И точ­ка. Сроки минимальные. Работы много.

— А мы тут при чем, товарищ майор? — подал голос Рудин.
– Какая у нас может быть работа? Мы следова­тели, что ли? Эксперты? Рейдим себе потихоньку, вот и все... Ведь так, ребята?

Он посмотрел на остальных «тоннельщиков».

— Так, Поясняю, — У Евсеева покраснели даже бро­ви, но он еще сдерживался. — Преступление совершено под землей. На большой глубине. В «минусе», как вы выражаетесь. Это ваша территория, территория «Тон­неля». И ваша ответственность. Ни один следователь, ни один эксперт туда не попадет даже при самом боль­шом желании. Да и нет нужды им туда спускаться, раз существует ваше подразделение...

— Помню, ага, у капитана Рыженко было большое желание, — вставил Полосников. — А в результате чуть не случилась большая нужда.

«Тоннельщики» дружно заржали.

Евсеев с каменным (нет, скорее из раскаленной магмы) лицом дождался, когда они отсмеются. Через минуту в ка­бинете воцарилась мертвая тишина, даже стул не скрип­нул. Четко и ровно, как на плацу, Евсеев отчеканил:

— К работе приступить немедленно. Это приказ. Веще­ственные доказательства, протокол осмотра места пре­ступления. Картографирование, фото и видеосъемка. От­работка всех диггеров, проявлявших хоть малейшую ак­тивность последние два года. Отработка «знающих» и за­вязавших с диггерством. Дополнительный забор костей для повторных экспертиз. Усиленное патрулирование на вверенном вам участке. Каждое утро в 10-00, начиная с за­втрашнего, докладывать о результатах. Приступайте.

«Тоннельщики», все как один, посмотрели на Леше­го. Тот переступил с ноги на ногу, глянул в окно, на по­толок, избегая встречаться взглядом с Евсеевым. Нако­нец проговорил:

— А как же Хранилище?

— Параллельно, — быстро ответил Евсеев. — За счет изыскания внутренних резервов, Как работают все в этом здании, майор Синцов. Еще вопросы?

* * *

Через десять минут в дежурной части у «тоннельщи­ков» состоялась утренняя летучка. Выступление Леше­го было кратким.

— Сегодня рейдам по плану с полным боекомплек­том, никаких изменений. Второй горизонт, участки со второго по восьмой. Звенья укомплектованы по списку, кроме меня и Пыльченко. Мы дежурим на четвертом горизонте. Это всё.

Загремело железо, зашаркали, застучали по полу тя­желые кованые ботинки. «Тоннельщики» вздохнули с облегчением. Зарембо сунул в подсумок сверток с бу­тербродами и сказал:

— И правильно. Мы ж не следаки, в конце кон­цов. Выдумал тоже Евсеев... Нас не учили прото­колы писать и с пакетиками по инстанциям бе­гать...

Леший - ковбойская поза, ноги на столе — повернул к нему голову,

— Твое, боец Зарембо, дело десятое. Надо будет — ма­лоберцовую кость в зубы, и помчишься, куда скажут. Ты понял?.. Не слышу, а?

— Понял, — отозвался Зарембо.

— И всех остальных касается. Приказываю вам я, а не Евсеев. Нравится, не нравится — меня это не е...т. Выполняйте, и все.

Он сбросил ноги со стола, встал, потянулся.

— Пыльченко, берешь запасной рюкзак, вон, у За- ржецкого в шкафчике. Будем кости туда складывать, мать их за ногу... Пусть Шуцкий ковыряется, раз такой умный. В ближайшие полгода безработица ему не гро­зит, это уж точно.