Освобождение шпиона

— Если поможете следствию обезвредить опасного преступника,— сказал Евсеев,

— Что там надо для этого? — глухо проговорил он. — Я должен что-то писать? Подписывать?

— Конечно, - сказал Евсеев. — Нам нужен документ, на основании которого мы сможем его задержать. Ког­да он в следующий раз собирался в Москву?

— Я точно не знаю, но говорил, что вот-вот приедет... Какая-то заседаловка у них очередная... Конференция, что ли...

— Ладно. Если конференция, то мы выясним это и без вас.

— А как это все будет?
– Семаго поднял голову.
– Я должен буду... Я тоже буду участвовать во всем этом? Быть там? Ну... когда его брать будут?

— Нет. Хотя встретиться вам еще придется. И не раз.

Евсеев достал из папки бумагу и ручку, придвинул к Семаго.

Семаго какое-то время еще думал, пыхтел и со скри­пом чесал затылок. Евсеев предложил сигарету, он заку­рил. Потом взял ручку и стал писать.

* * *

— Как ваши дела, Виталий Дмитриевич?

— Да кто б забрал хоть половину этих дел, Макси­мыч...

Шаркнув стулом, вахтер привстал, благоговейно за­держал ладонь Воронова в своей. Воронову стало не­приятно, он убрал руку. Каждый день - одно и то же...

— А я очки свои дома забыл, представляете? — пожа­ловался вахтер и рассеянно похлопал себя по карманам. Потом повернулся к доске, подслеповато всматриваясь в ярлыки, прикрепленные к ключам. Воронов глянул на входную дверь - никого.

— Да, вот еще, Максимыч, — сказал он. — Там маши­ну Сидорчука подперли, не выедет. Белая «волга» - не знаете чья? У него сегодня совещание в администра­ции, то-то крику будет!

Начальник Управления славился крутым нравом.

— Не знаю, - Максимыч испуганно захлопал глаза­ми. — А виноватым я буду! За четыре тыщи в месяц и вахтер, и дворник, и сторож, и ГАИ...

Он вышел из-за перегородки, подошел к двери, от­крыл. Постоял, посмотрел, пожал плечами, спустился с крыльца и пошел к парковке. Пока он ходил, Воронов успел снять со щита ключ от черного хода из кримина- диетического полигона, а на его место повесить другой, подобранный дома в ящике со всяким железным хла­мом.

— Нет, Свдорчука машина свободно стоит, никто ее не запирал! — доложил обрадованно Максимыч. — Я ж ее знаю! Хоть сей момент езжай! И «волги» никакой там нет! Уехала, видно, пока мы разговаривали!

— Значит, уехала, — сказал Воронов.

Он взял у Максимыча ключ и поднялся к себе в ка­бинет. Привычно выложил на стол папки с текущими делами, полистал, посмотрел план на сегодня: несколь­ко дел идут к завершению... По убийству Филькова ос­талось допросить последнего свидетеля и ознакомить обвиняемого с материалами дела. По квартирному раз­бою после обеда зайти в бюро судмедэкспертизы за за­ключением, в зависимости от|результатов перепредья- вить обвинение Каткову... По банде Хрипатого напи­сать обвинительное заключение...

И вдруг подумал: а зачем все это? Завтра - четверг. Решающий день. Или — или. В любом случае по всяким судмедэкспертизам бегать ему уже не придется. Если план провалится, его ждет суд и тюрьма. Ну, а если уда­ча улыбнется, он сможет бросить не только этот каби­нет, но и этот город. И эту страну. Поработает для вида месяц-другой, возьмет отпуск, а потом... Другая жизнь. Такая непохожая на беспросветное заозерское житье. Вена, Лондон, Париж... Как в кино!

Что скажут на это господа коллеги? Тот же Вильчинский, к примеру, получающий от «крышуемых» им биз­несменов ежемесячную мзду, которая в десятки раз больше его официальной зарплаты? Вслух он, конечно, бросит что-нибудь презрительное типа:

— Неподкупный наш Ворон все-таки кому-то про­дался...

Ведь Вильчинский — патриот. Патриотический клещ. Он не предаст свою родину, чью кровь пьет на за­втрак, обед и ужин. Он что, дурак? Знает, что такой без­наказанной халявы ни в одной стране мира не найдет!

Но про себя, в мыслях, он будет завидовать Воронову, который нашел, по его мнению, более здоровое и пол­нокровное тело.

Воронов встал, убрал папки обратно. Закрыл сейф, оделся и вышел на улицу. Сегодня солнечно и тихо, хо­тя сыро и довольно прохладно. Плотней запахнув курт­ку, он с удовольствием прогулялся по главной улице, прошелся по бульвару, попетлял по узким, разбитым улицам с лужами, испачкав ботинки и промочив ноги. Ничего страшного, это все привычно. Вот как гулять по улицам Вены или Рима, он не представлял. Особенно не зная языков. Не так все это просто, как кажется....

В размышлениях он подошел к рынку, на грязной рыночной площади нашел слесарную мастерскую и че­рез двадцать минут держал в руках дубликат ключа от черного хода.

— Ну, что вы там рассматриваете, гражданин? — ус­мехнулся пожилой мастер, в круглых очках и черном от грязи фартуке, глядя, как Воронов придирчиво сверяет дубликат с оригиналом.

— Сработано от души, не беспокойтесь, я их уже двадцать лет точу. Будет даже лучше, чем старый.

— Я просто не успею его проверить, — сказал Воро­нов. — Оставлю ключ родителям и уеду. А вдруг они не смогут открыть? Старые люди, куда они подадутся, на ночь глядя?

Мастер нахмурился.

— Дайте-ка сюда.

Он зажал оба ключа в станке, оглядел с одной, с дру­гой стороны. Чуть-чуть подправил какой-то заусенец.

— Не будет никаких проблем. Успокойтесь.

Вернувшись в управление, Воронов взял нужные ключи, поднялся наверх, зашел на криминалистичес­кий полигон. Двойная дверь: первая стальная, вторая — обитая ватой и дерматином. Значит, хорошая звукоизо­ляция...

Просторная светлая комната, несколько рядов сту­льев с откидными — как в кинотеатре, креслами, небольшая доска со следами мела... Справа и слева на сте­нах стенды с рисунками и фотографиями: виды петель- удавок, типовые формы клинков ножей и кинжалов, фотороботы различных типов лиц, схемы мест проис­шествий... Вдоль стен - стеклянные стенды: пистоле­ты, стреляющие ручки, фальшивые деньги, поддельные штампы и печати... В правом углу макет квартиры, вроде как театральная декорация: стол, несколько сту­льев, сервант с посудой, кровать... На кровати, прива­лившись к стенке, сидит манекен с отколотым носом. Здесь опытные криминалисты проводят занятия со сле­дователями, особенно молодыми.

Воронов прошел в левый угол комнаты, к пожарно­му выходу. Дверь почему-то была белая. Он не помнил, чтобы кто-то когда-то открывал ее. Дверь всегда имела вид глухой стены, и серебристая накладка с прорезью для ключа была вымазана белой масляной краской. Сможет Мигунов быстро ее отпереть? Он вставил штат­ный ключ, повозившись, с трудом провернул. Замок щелкнул. Лучше так и оставить ее незапертой...

Следователь вышел на гулкую пустынную лестницу, осторожно ступая, спустился на первый этаж. Новый ключ мягко провернулся в скважине, и он оказался на высоком крыльце в пустынном переулке. Дул пронизы­вающий ветер, он поежился и вернулся обратно. Ключ спрятал в серванте имитационной комнаты, в пустом стакане.

— Что ты тут делаешь, Воронов? — раздался сзади скрипучий голос. Это был Пурыгин — замначальника следственного управления.
– А я иду — дверь открыта!

У старшего следователя взмокрела спина, как будто его застукали с поличным.

Да вот готовлюсь на завтрашний день, Александр Васильевич, — как можно спокойней ответил он. — «Выводку» надо провести, а у меня в кабинете, сами знаете, не развернуться.

— Это с кем «выводку»?
– спросил Пурыгин. Он был очень въедливый и дотошный.