От Гудзона до Иртыша крыша едет не спеша
Шрифт:
– Я ещё в школу не ходил. Тётя Вера сказала: «Водку у почтарки опять пьёт, а ему нельзя – контуженный». Я и шёл вызволять дядю Митю из водочного плена.
…Закружила их чувство. В июне была последняя сессия. Прошла в полусне. Каждый вечер ехали на электричке на дачу к Тане, чтобы за полночь вернуться в Казань на попутках, ухватить немного сна: Тане – дома, Мише – в общаге, а днём снова сидеть вместе в читальном зале над конспектами с одним желанием: скорее бы вечер.
Оно, само собой, дело молодое. Тем более, герои уже не в возрасте Ромео и Джульетты. По двадцать два года обоим. Но жениться
Но в плане женитьбы Миша уклончиво предложил, когда получили дипломы:
– Давай подождём.
– Долго? – спросила она.
– Давай подождём, – уклончиво ответил он.
Татьяна обиделась. И через полгода выскочила замуж. Так сказать, назло бабушке отморожу уши.
Миша женился через два года. Особо не жалел, что с Таней не получилось. Первые годы отлично жили с женой. Однако когда летел в Казань на встречу с однокашниками на десятилетие после выпуска, страшно захотел увидеть Таню… Прошлое накрыло волной светлых воспоминаний… И захотелось повторения пройденного…
Но, будто специально, Таня уехала в те дни в командировку.
Прошло ещё восемь лет и, казалось, всё перемолола суета и кутерьма перестроечной жизни. Но оборвалось сердце (будь оно неладно) при встрече у туалета. Оборвалось и одно, и другое…
С женой Миша пять лет назад развёлся, Таня мужа похоронила.
– Позвоню, – сказал Миша.
– Буду ждать! – Таня воздушно провела Мише пальцами по щеке.
– Поцарапаешься! – засмеялся Миша и заспешил к самолёту.
Под крылом самолёта ничё не поёт
Вернулся в лайнер с размякшей душой, тут же лирический настрой был разрушен самым прозаическим способом. Боря-волейбол снова озвучил требования летунов о двухстах долларах с каждого пассажира:
– Ребята, если мы через двадцать минут не соберём, никуда не улетим.
– Не надо сказок и стихов про серого волка! – отмахнулся торговый народ.
– У пилотов восемь бутылок коньяка, – предупредил Боря, – одну при мне разливали. Скоро будут никакущие.
– Не три по ушам! – бросил кто-то.
Ой, как не хотелось расставаться с долларами.
Но Миша понял – придётся. В астраханском туалете, где мечется чёрная икра, штурман их шопрейса тоже покупал продукт царских столов. Когда ставил банку с продуктом в сумку, в ней ощетинилась батарея коньяка.
Не успел Миша об этом сказать, включилась громкая связь:
– Господа, – сказал не совсем твёрдый язык, – вас приветствует командир самолета, под крылом которого пока ничё не поёт…
– Точно принял.
– Картину гонит.
Гнать не сложно, но за годы коммерческого опыта приобрёл Миша немалый стаж общения с авиацией. В том числе и застольного общения. Да не с чаем в стаканах, вне зависимости от того – земная твердь или небесные просторы под ногами и крылом.
Первый раз столкнулся, когда везли после растаможки из того же Сочи товара «хренову гору», как говорил один из Мишиных коллег по торговому бизнесу. Для чего пригнали
дополнительно к Ту-154 грузовой Ан-12. Миша с Геной Сватовым полетели на нём.Между кабиной пилотов и грузовым отсеком маленький тамбур. Со столиком, за которым чудненько расположилась наша парочка. Самолёт летит, пропеллер крутится, а значит, что? А значит, делу время, потехе тоже надо уделить внимание. Выпили под шум моторов пару бутылок вкусного вина «Южная ночь» и решили подремать.
Вдруг Мишу в бок Гена толкает. Миша открыл глаза, и стало ему не до сна. Пилоты занимаются тем же самым, чем пассажиры заполняли свободное время полчаса назад. Только «Южной ночи» в два раза больше.
– Сколько их в экипаже? – шепчет Миша.
– Вроде, четверо.
– Мужики, а кто самолёт ведёт? – спросил Миша.
– Автопилот!
Гена сунул голову в кабину. И вправду никого у штурвала.
– Да вы отдыхайте, мужики, – смеются пилоты, – до Омска лететь и лететь. Присоединяйтесь.
– У нас своё есть!
– Доставайте.
Гуляют пассажиры с пилотами. Миша осмелел, как-никак авиационный институт окончил. Хоть и далека от летательных аппаратов специальность, всё одно романтика неба влекла.
– Командир, а порулить можно? – спросил.
– Рули. Делов-то.
Зашёл в кабину. Впереди чёрное небо, звёзды, облачка редкие внизу. Взял в руки штурвал, он как живой. Представил себя Экзюпери в ночном полёте. Когда-то зачитывался им. По нескольку раз перечитывал «Ночной полёт» и «Планету людей».
Минут через десять заглянул второй пилот.
– Только резко ничего не дёргай, – попросил, – а то по-настоящему придётся рулить.
А потом Миша завёл коммерческую дружбу с одним авиаотрядом. Взаимовыгодно немало рейсов с товаром сделали. И пообщались заодно в разной обстановке. Знал Миша, как пилоты на работе не пьют. Не пьют они, не закусывая, а закусывая – с большим удовольствием…
«Миша, – пояснял пройда Гоша-пилот, – при отлёте из дома мы проходим медицинский контроль, а на трассе кому нужны? Приземлились – хорошо. Разбились – медицина бесполезна. Значит, не умеешь пить!»
Услышав дикцию командира, Миша сказал сотоварищам:
– Надо быстрее сбрасываться и взлетать, пока их не развезло.
Через пять минут Боря-волейбол понёс пилотам доплату.
Заревели моторы, командир опять громкую связь включил, теперь по другому поводу:
– Мужики, собрались по-взрослому и все в хвост, в туалеты забейтесь! Из жадности, едри её в кочку, перелили горючее: перегруз, центровка нарушена, не взлетим. У меня штурвал до пупа, мне даже второй пилот не поможет его наверх вытащить.
– Толстые в первую очередь идут! – командовала броском в места общественного пользования изящная стюардесса. – Худые следом!
Не сразу перецентровка с использованием туалетов помогла. Самолёт, дрожа от напряжения, несся по взлётке, но никак не мог оторвать шасси от бетона в сторону неба. «Давай, родненький, давай!» – повторял про себя Миша. Наконец гул изменился, шасси оторвались от земли края сладких арбузов, лайнер устремился в сибирские дали.
– Кому памперсы менять, за мной! – великодушно пригласил Боря-волейбол. – Ради такого случая угощаю! У меня винишко хорошее есть.