От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла

Свернув направо, я пошел по узкой дорожке вдоль пшеничного поля. Она привела меня к большому застоявшемуся пруду, чья водная гладь была так густо усеяна мельчайшими белыми водорослями, что казалось, будто перед вами мраморная поверхность. Я тихо стоял, прислушиваясь к раскатистому кваканью миллиона лягушек, облюбовавших этот пруд в качестве жилища. В воздухе звенело эхо… Постепенно разрозненные звуки стали складываться в стройный хор:

«Да здравствует Диана… Великая Диана Эфесская… Да здравствует Диана Эфесская!»

Казалось, этими словами пронизан сам воздух в здешних местах. И неудивительно: ведь когда-то на месте мертвого пруда стоял величественный храм Артемиды — или, как называли его римляне, Дианы Эфесской. Это здание по праву считалось одним из Семи чудес света.

Я много побродил по миру и, по роду своей деятельности, интересовался именно следами былых культур. Но могу со всей определенностью сказать: нигде на меня не обрушивалось такое пронзительное чувство утраты, как здесь, над мертвым, заросшим водорослями прудом. Храм, который некогда стоял на этом месте и чей фундамент явственно просматривался под мутными водами пруда, был больше и великолепнее, чем прославленный Парфенон. По словам Павсания, «этот храм превосходил любое творение рук человеческих». Другой античный писатель, Плиний, свидетельствовал: «Видел я стены и висячие сады Древнего Вавилона, статую Зевса Олимпийского, Колосса Родосского, величественные египетские пирамиды и древнюю гробницу Мавсола. Но когда увидал я храм в Эфесе, возвышающийся до облаков, то понял, что все прочие чудеса померкли в его тени».

Сидя на берегу пруда и прислушиваясь к пению эфесских лягушек, я пытался вообразить себе фантастическую ситуацию: английские студенты потерянно бродят по заросшему куманикой болотистому Ладгейт-Хиллу и пытаются отыскать хоть какие-то следы собора Святого Павла. Невероятно? А ведь две тысячи лет назад Эфес тоже выглядел вечным и незыблемым! Кому могло прийти в голову, что великолепный храм Дианы превратится в грязную лужу, по берегам которой распевают лягушки?

В то время, когда Павел приехал в Эфес, этот храм и связанная с ним организация были на пике могущества. Слава Дианы Эфесской гремела по всему свету. Но это была не та очаровательная, грациозная богиня-охотница, сестра Аполлона, которая бродила по лесным дубравам и которой поклонялись греки. Нет, это была архаичная богиня — темная, жестокая, скорее всего азиатского происхождения. Она пришла из далекого прошлого человечества и принесла с собой пугающие традиции кровавых жертвоприношений. Считалось, что Артемида подобно Афродите Пафосской упала с небес. Поэтому суеверное сознание наших далеких предков наделяло ее чудотворными способностями. В Неапольском музее имеется статуя Дианы Эфесской, которая представляет собой странную, варварскую фигуру. Вся нижняя часть обмотана бинтами на манер египетских мумий. Руки и лицо Дианы — вполне обычные, а верхняя часть корпуса усеяна какими-то странными предметами, в которых сэр Уильям Рамсей признал пчелиные яйца. По его мнению, эти яйца символизируют детородную функцию, поскольку Артемида считается богиней плодородия.

Пчела вообще является символом Эфеса. Это насекомое изображено на большинстве эфесских монет и лучше всего проработано в античной скульптуре. Таким образом, богине присваивался статус пчелиной матки. Храмовая организация включала множество жрецов, исполнявших роль трутней (одевались они, кстати, в женские одежды). Кроме того имелись жрицы — рабочие пчелы, они и назывались melissai, что по-гречески означает «пчелы». Эта необычная организация зародилась в Анатолии из примитивного верования, что жизнь пчелиного роя определяется Божьим промыслом.

Хотя греки ошибочно считали, что пчелиная матка мужского пола, азиаты, которые, собственно, и организовали в Эфесе культ богини-пчелы, восстановили истину в отношении пола этих насекомых.

Жрецы-трутни и жрицы-пчелы составляли костяк храмовой организации; кроме них, существовало множество категорий обслуживающего персонала. К ним относились флейтисты (в огромном количестве), вестники, трубачи, люди, носившие скипетры, кадильщики, подметальщики святилища, танцоры, акробаты, прачки и гардеробщики. При храме существовала своя вооруженная охрана, которая патрулировала прилегающую территорию и обеспечивала порядок на праздниках. Одним из признаков эллинизации стали ежегодные игры, проводившиеся в честь Артемиды — Артемисии, на которые съезжались паломники со всего света. Эфесский порт едва вмещал корабли. На период игр (длительностью примерно в месяц) прерывались все работы. Жители Эфеса и чужеземные гости с увлечением участвовали в атлетических состязаниях, драматических представлениях и жертвоприношениях. Паломники приобретали тысячи серебряных рак, чтобы привезти их домой в качестве сувениров.

В храм приезжали преисполненные благоговения чужестранцы. Перед алтарем стояло изображение богини, обычно скрытое от глаз посетителей — занавешенное покрывалом. Любопытно, что покрывало поднималось снизу вверх, под потолок. В этом заключалось отличие от, скажем, Юпитера Олимпийского, статую которого в нужный момент при помощи веревок опускали на постамент. В храме Исиды тоже использовалось покрывало, но оно, по свидетельству Апулея, раздвигалось в стороны, и происходило это на рассвете. Меня очень интересовал вопрос: почему в храме Дианы покрывало поднималось вверх? Может, в это вкладывали особый смысл? Ведь сначала обнажались ноги богини, затем туловище и лишь в последнюю очередь открывалось для обозрения лицо.

Известно, что статуя Дианы была деревянная, но античные авторы расходятся во мнении, какой сорт дерева для нее использовался. Некоторые называют березу или ясень, другие настаивают на кедре, есть и такие, кто предполагает виноградную лозу. На большинстве монет, где изображается богиня, мы видим, что ее руки соединяются с землей двумя линиями. Полагаю, это изображение двух прутьев (возможно, золотых), которые необходимы для того, чтобы держать статую — у которой центр тяжести расположен в массивной верхней части — в вертикальном положении. По праздничным дням изображение богини провозили по городу. Обычно для этого использовалась подвода, запряженная мулами, но иногда впрягали и молодых самцов-оленей.

В эти дни гимны Диане распевались денно и нощно. По всем улицам Эфеса разносились священные слова: «Да здравствует Диана! Велика Диана Эфесская!»

Тайна заросшего пруда раскрылась всего шестьдесят лет назад, и благодарить за это следует английского архитектора Дж. Т. Вуда, который проводил исследования при финансовой поддержке Британского музея. К тому времени месторасположение храма было безнадежно утрачено, и ученый на протяжении шести лет продолжал безрезультатные поиски. Многие на его месте, наверное, сдались бы. Но для Вуда поиски стали страстью всей жизни. Он верил, что рано или поздно ему удастся разыскать место, где стоял храм Дианы. Вдохновение он черпал из книги Эдварда Фолкенера, который не только примерно указал месторасположение затерянного храма, но и произвел предположительную реконструкцию. Перед лицом такой фанатичной веры и упрямой решимости трудности просто обязаны были отступить.

На долю Вуда выпало много испытаний: он заболел малярией, постоянно испытывал давление со стороны турецких властей, страдал от нехватки денежных средств и назойливости незваных гостей. Но тем не менее год за годом продолжал свои исследования. Этот забавный человечек в цилиндре и наглухо застегнутом сюртуке являл собой типичный образец несгибаемого викторианского джентльмена. Я видел старую, выцветшую фотографию, на которой Вуд запечатлен в момент триумфа: с видом победителя, который не портили ни отросшая неопрятная борода, ни нелепый сюртук, он стоит на дне глубокого котлована и одной рукой опирается на барабан колонны из числа тех, что некогда окружали мифический храм. Бедняга Вуд! В тот миг, позируя фотографу, он и не догадывался, что у него под ногами находится хранилище храма, в котором огромное количество золота и других ценных предметов. Среди прочего, там лежала статуя Артемиды, выполненная из бронзы и слоновой кости — та самая, что ныне является украшением Стамбульского музея. Все эти сокровища, скрытые под алтарем храма, были обнаружены тридцать лет спустя Дэвидом. Дж. Хогартом, в ходе очередной экспедиции, организованной Британским музеем.

История открытия Вуда — своеобразный археологический роман. После того, как он буквально изрыл окрестности Эфеса и ничуть не приблизился к цели, ему наконец-то повезло. Как-то раз, проводя раскопки в древнем театре — том самом здании, где состоялся описанный в Деяниях мятеж серебряников — Вуд обнаружил остаток плиты с латинской надписью. В ней говорилось, что некий римлянин по имени Фибий Салюстарий, живший в Эфесе через пятьдесят лет после посещения города Павлом, пожертвовал храму Дианы множество серебряных и золотых образов, каждый весом от шести до семи фунтов. Помимо этого, он завещал храму значительную сумму, которую надлежало употребить на ремонт и очистку указанных образов. В заключение Салюстарий изъявлял желание, чтобы его дары пронесли по городу — от храма до театра — в ходе очередной праздничной процессии. Причем он оговаривал, чтобы образы внесли в город через Магнесийские ворота, а вынесли на обратном пути — через Корессианские. Подобный протяженный маршрут наверняка был выбран из тщеславных соображений: римлянину хотелось, чтобы как можно больше эфесян увидели его щедрые дары. Археолог мгновенно оценил важность находки. Вот ведь как случается: благодаря тщеславию неведомого римлянина, который умер восемнадцать столетий тому назад, Джон Вуд получил ключ к решению задачи, над которой бился шесть лет! Если удастся отыскать указанные ворота и вычислить пути, ведущие к ним, то он сумеет добраться до вожделенного храма!

Вуд приступил к работе с удвоенной энергией и, действительно, вскоре обнаружил Магнесийские, а вслед за ними и Корессианские ворота. Следуя рассчитанному маршруту, он нашел место, где некогда стоял знаменитый храм Дианы Эфесской! Случилось это в последний день 1869 года, когда все финансовые ресурсы были уже на исходе. Настал миг триумфа! Последние три недели Вуда по ночам одолевали приступы малярии, он был измучен и истощен. Но как же он ликовал и радовался находкам! Вот они — сохранившиеся колонны, остатки мраморного напольного покрытия и, самое главное, украшенные скульптурными изображениями барабаны колонн, которые считались отличительной особенностью именно храма Дианы Эфесской. Захватывающую историю своих поисков и их триумфального завершения Вуд изложил в книге под названием «Эфесские открытия».