От Кибирова до Пушкина

И еще одно немаловажное обстоятельство в пользу этой гипотезы. Для Ходасевича мышь — мифологема, занимающая в творческом сознании поэта определенное место. С ней связано создание раннего цикла стихов Ходасевича «Мыши» (1913). И когда в Берлине в 1923 году появилась «русская версия» английской сказки, в которой мышь является одним из центральных образов, В. Ф. не мог не откликнуться на это событие.

Любопытно, что Набоков, изощренный мастер мистификаций и пародий, который в конце 1920-х годов подружился с В. Ф. и неоднократно писал о нем (напомню приведенный выше его скептический отзыв о сонете «Похороны»), вероятно, ничего не знал о первом «пушкинском» сонете Ходасевича «Зимняя буря», в котором пародируется его (Набокова) перевод стихотворения, напечатанного в виде хвоста, из сказки Кэрролла.

Таким образом, можно с большой степенью вероятности предположить, что стихотворный «рассказ» Мыши о собаке из английской сказки, метафорически преобразованный в фигурное стихотворение, является одним из источников сонета Ходасевича «Зимняя буря».

Однако загадочный сонет «Зимняя буря» восходит не только к английской сказке Л. Кэрролла «Аня в стране чудес», но имеет, вероятно, еще несколько источников. Он, как я попытаюсь показать далее, является пародией на поэтику футуристов, и прежде всего на поэтику Асеева и Маяковского.

Николай Асеев, верный соратник и приверженец Маяковского, неоднократно полемизировал с Ходасевичем в статьях и рецензиях. В 1922 году он напечатал уничижительную рецензию в «Красной нови» (№ 4) на второй сборник Ходасевича «Счастливый домик», а в 1923-м в журнале «Леф» (№ 2) — резкий критический отзыв на его книгу «Тяжелая лира» [1084] .

Ходасевич ответил Асееву в своей книге «Поэтическое хозяйство Пушкина», вышедшей двумя изданиями (1923,1924). В ленинградском ее издании (1924) он писал:

1084

См.: Асеев Н. По морю бумажному // Красная новь. 1922. № 4. C. 246–251; Леф. 1923. М.; Пг. № 2. С. 160–161. См. также в письме В. Ф. к А. И. Ходасевич от 12 октября 1922 года: «Посмотри сама „Красную новь“. Там Асеев меня очень забавно ругает» (СС. Т. 4. С. 451).

Есть у меня такой стих: «На высоте горит себе, горит». Некий Н. Асеев вздумал в «Кр<асной> нови» учить меня русскому языку: форму «горит себе» он сопровождает вопросительным знаком и многозначительно именует «довольно странной».

И далее Ходасевич приводит примеры из Пушкина — из «Домика в Коломне» и «Каменного гостя», где встречается эта форма [1085] .

Это была, так сказать, «смягченная» полемика с Асеевым — в ленинградской редакции книги Ходасевича был купирован, видимо, по цензурным соображениям, резкий выпад автора против футуриста, который был в берлинской редакции книги «Поэтическое хозяйство Пушкина» (1923). В этом варианте книги Ходасевича есть пассаж, направленный против Асеева, где он ассоциируется именно с собакой, и этот выпад подкреплен цитатой из известной басни Крылова «Прохожие и собаки»:

1085

См.: Ходасевич В. Поэтическое хозяйство Пушкина. Л., 1924. С. 22.

Всякий меня поймет, если я скажу, что предпочитаю «не знать» русского языка с Пушкиным, нежели его «знать» — с Асеевым. Но тут, совершенно, кстати, вспоминается мне стих Крылова:

А ты себе своей дорогою ступай, Полают, да отстанут. [1086]

О критическом отношении Ходасевича к Асееву свидетельствует и Б. Пастернак, встречавшийся с автором сонета в Берлине в 1922–1923 годах. В письме к С. П. Боброву от 14 января 1923 года из Берлина он сообщал:

1086

См.: Ходасевич В. Поэтическое хозяйство Пушкина // Беседа. 1923. Берлин. № 2 (июль-август). С. 185.

Но Ходасевич, спервоначала подарив меня проницательностью «равного», вдруг, по прочтении Колина (т. е. Асеева. — А. П.) отзыва в «Нови», стал непроницаемою для меня стеною с той самой минуты, как на вопрос об Асееве я ему ответил в том единственном духе, в каком я и ты привыкли говорить об этом поэте [1087] .

Между тем у самого Асеева также есть тексты, посвященные собакам. Среди ранних его произведений имеется шутливое стихотворение «Собакам» (1916), не вошедшее в книги (вернее, стихотворение С. Боброва, «аранжированное» Асеевым). Оно было включено в философский трактат С. Боброва «К. Бубера. Критика житейской философии», который анонсировался в «Центрифуге». Трактат тогда не издали, но сохранилась его корректура, по которой M. Л. Гаспаров сравнительно недавно напечатал этот текст [1088] . В этом тексте Боброва-Асеева встречается рифма, которая затем возникает в сонете «Зимняя буря» Ходасевича:

1087

Цит. по: Борис Пастернак и Сергей Бобров: Письма четырех десятилетий / Публикация М. А. Рашковской. (Stanford Slavic Studies. Vol. 10.) Stanford, 1996. С. 132.

1088

См.: Неизвестная книга Сергея Боброва из собрания Стэнфордского университета / Под ред. М. Л. Гаспарова. 1993. Р. 19, 50 (К. Бубера. Критика житейской философии. М., 1918). (Stanford Slavic Studies. Vol. 6.) — Репр. воспр. кн. С. П. Боброва «К. Бубера. Критика житейской философии» (М.: Центрифуга, 1918).

Когда учтив, спокоен, прост, Склонив величественно хвост, Проходишь ты, Бубера.

Бубера — это имя кота сестер Синяковых, проживавших на даче в Красной Поляне под Харьковом, где у них гостил Бобров. Его трактат является пародией на роман Э. Т. А. Гофмана «Житейские воззрения Кота Мурра», а также на символизм и футуризм. Конечно, Ходасевич вряд ли знал асеевский текст из трактата Боброва, здесь рифма «прост — хвост» скорее всего — разговорное клише.

В 1922 году Асеев написал стихотворение, которое так и называется «Собачий поезд» и которое вошло в его сборник «Стальной соловей» (М., 1922). Оно написано частично в форме брахиколона. Тема и центральные образы этого стихотворения восходят к известному тексту Крученых «Зима», написанному и напечатанному двумя годами ранее — в 1920-м [1089] . Рефрен стихотворения Асеева состоит из перемежающихся односложных и двусложных слов, сконструированных по хлебниковскому принципу «внутреннего склонения слов» и своей графикой напоминающих северную собачью упряжку-поезд:

1089

Впервые стихотворение А. Крученых «Зима» было напечатано без заглавия в сборнике «Мир и остальное» (Баку, 1920), затем оно перепечатывалось в сб. «Мятеж». Кн. II (Баку, 1921), «Заумники» (М., 1922), «Голодняк» (М., 1922), «Фактура слова» (М., 1923) и др.

Стынь День — Стужа, Ужас, Стынь, День — Стужа, Ужас. Стынь, День, Стынь, Динь Стынь… Динь. [1090]

1090

Впервые это стихотворение было напечатано в газете «Дальневосточная трибуна» 1 мая 1921 года, затем перепечатано в сборнике «Стальной соловей» (М., 1922. С. 17–19) и впоследствии входило во многие сборники поэта.

Кроме того, в этом стихотворении разрабатываются мотивы зимы, ветра, льда и воды, которые варьируются и в сонете В. Ф. «Зимняя буря». Образный строй этого произведения Асеева и сама форма брахиколона говорят о его гипотетической связи с сонетом Ходасевича.

В это же время Асеев создает и другие тексты, написанные в форме брахиколона, например стихотворение «Северное сияние» [1091] и балладу «Черный принц». В статье «Промежуток» (1924) Ю. Н. Тынянов дает оценку стихам Асеева и Ходасевича и отмечает, что асеевский брахиколон строится на принципе выдвинутого или выделенного слова, используя для характеристики асеевского брахиколона термин Р. Якобсона. Как пишет Тынянов, этот прием родился из «песенного однословного припева, который Асеев любил» [1092] . Тынянов приводит пример из популярной тогда баллады Асеева «Черный принц», напечатанной в «Лефе» в 1923 году (№ 4, август — декабрь). Строй этой баллады перебивается короткими строчками брахиколона:

1091

Стихотворение «Северное сияние (Бег)» впервые напечатано в журнале «Творчество» (1920, № 5), затем вошло в сборник «Бомба» (Владивосток, 1921), впоследствии оно перепечатывалось много раз в различных сборниках 1920-х годов. Ходасевич, вероятно, не видел сборника «Бомба», т. к. весь его тираж был уничтожен, а мог видеть берлинскую публикацию этого текста в журнале «Вещь» (1922, № 3, май), выходившем под редакцией Эль Лисицкого и И. Эренбурга. Любопытно, что публикация в «Вещи» сопровождалась графическим «аналогом» строк, в котором брахиколон изображен в виде коротких жирных черточек.

1092

См.: Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 193–194.

Белые бивни бьют ют. В шумную пену бушприт врыт. Кто говорит, шторм и пор. если утес — в упор. [1093]

Кроме тематических и образных параллелей в балладе Асеева и сонете Ходасевича обнаруживаются и прямые лексические со впадения. Так, пять слов-строк из четырнадцати в стихотворении «Зимняя буря» повторяются в балладе «Черный принц»: выл, был, прост, вниз, врос.

1093

Цит. по: Леф. 1924. № 4. С. 32.