От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
С тех пор ее ночи превратились в сплошную маету — смертельно хотелось спать, но стоило на несколько секунд провалиться в сон, как появлялся образ странной девушки. Иногда призрак стоял в чистом поле или на вершине холма, иногда казался объятым пламенем, но всякий раз сквозь языки огня, туманную дымку или снежные вихри тянулись худые руки, зияли пустые глазницы и звучал умоляющий крик о помощи. «Кому помочь? Чем? Почему именно ко мне прицепился этот странный призрак? А может, его видят в селе все, но никто не осмеливается признаться?» Эти мысли осаждали Иришку постоянно. Она никому не сказала о странных видениях, даже Сережке. На работе все было много лучше: пятиклашки ее обожали и гордились, что у них такая молодая симпатичная классная руководительница. Старшеклассники после нескольких попыток устроить новенькой «училке» проверку постепенно прониклись пониманием, что лучше с ней дружить и не испытывать ее терпение. Даже вредноватый Саша Полончук заключил «перемирие». Новые подруги-коллеги приглашали то на занятия в местном хоре, то в кино в Мстиславль. Смущало другое: дети, даже
— Они как маленькие старички, — пожаловалась Иришка в учительской.
— Да что ты хочешь, девочка, сейчас все дети такие, — «обрадовала» Валентина Андреевна. — Поверишь, зимой на лыжах только мы с мужем и ходим, а так — ни единой лыжни у села. Поколение клацающих кнопок. Хорошо еще, летом купаться ездят.
— Вот, кстати, я у вас спросить хотела: почему село так далеко от воды? Мне вообще про историю села все интересно, у вас ведь есть материалы?
— Есть, конечно, хоть и неполные. Вот, держи! — Историчка выложила перед Иришкой несколько пухлых папок. — А если хочешь подробнее, то приходи сегодня вечерком с Сережкой на чай, покажу диски и несколько монографий, я в кабинете не все держу.
Сережка к предложению навестить бывшую классную отнесся с энтузиазмом.
— У нее торты вкуснющие, и вообще, они с мужем всегда такие гостеприимные.
— А ты откуда знаешь?
— Так она нас в свой день рождения всегда тортами угощала. И дома у них часто всем классом бывали. А когда в институте учились, книги брали по любому вопросу. Их сын, Димка, меня помладше, интересный пацан. Он в Киеве учится, вот они и скучают.
Валентина Андреевна жила через несколько дворов от дома бабы Насти в небольшом кирпичном домике. Иришку поразило обилие книг и вышивок. Книги стояли на полках и стеллажах во всех комнатах, валялись на столах и диванах, а стены были увешаны вышитыми картинами. Тут неслись по морю гордые парусники, алели среди хлебов маки, красовались в вазах букеты ромашек и ландышей, качались в тихих прудах белые лилии…
— Это вы все сами?
— Кое-что я, некоторое мама. Да вы проходите, ребята. Санька, вари кофе, у тебя лучше получается.
Муж Валентины Андреевны оказался высоким, немногословным мужчиной в очках, с несколько ироничной улыбкой под пшеничными усами. Он коротко пожал руку Сережке, галантно поцеловал ручку Иришке и удалился хлопотать на кухню. Огромный пушистый кот вальяжно потянулся на кресле, внимательно осмотрел гостей, неспешно спустился на палас и, потершись о ноги Сережки, прыгнул Иришке на колени.
— Он все толще становится! Ну и Мурлей-Мурло, — охнул Сергей.
— А вот у бабы Насти животных нет, — с сожалением пробормотала Иришка, поглаживая мягкую шерстку разнежившегося кота. — Ни кошки, ни собаки. Я понимаю, что в ее возрасте корову или поросенка трудно держать, но хоть кур-то можно. У нее и сарай хороший, и хлев, а никакой живности нет.
— Без кота дом глухой, — заметила Валентина Андреевна. — У нее раньше все было, а потом корову машина убила, она постепенно все хозяйство сбыла. Странно, что даже кошки нет. Моя мама без животных жизни не мыслит. Я говорю — хлопоты лишние, а она заявляет, что только ради них по свету топает. Ладно, вот книги по краеведению, тут диски, садитесь, смотрите…
— Валентина Андреевна, а какие-нибудь легенды о прошлом села у вас есть? — отрываясь от монитора, спросила Ира. — Тут, конечно, все интересно: и о знаменитом ученом-земляке, и о колхозе, и о войне, но…
— Здесь, в тетрадке, почитаешь на досуге, а сейчас пошли к столу, Саша там ужин приготовил, малинового вина бутылка имеется. Я пирог с яблоками испекла.
— Такой же, как когда мы с Владиком заходили?
— Да, — вздохнула Валентина Андреевна, — ничего не слышно о Владе?
— Нет, водолазы пару раз еще поискали, а кто им платить будет?
История Владика была незаживающей раной для его друзей и знакомых. Иришка познакомилась с Владом позапрошлой зимой — Сережка представил его как лучшего школьного друга, они тогда посидели в каком-то кафе и разошлись. Ирине запомнился молчаливый добродушный парень с грустными карими глазами. Из рассказов Сергея она знала, что Владика воспитывала бабушка, отца у него не было, а мать моталась по заработкам, изредка появлялась дома, кутила с приятелями, вытряхивала из бабушки остатки пенсии и снова надолго исчезала. В последние годы дом держался на Владике. Он начал подрабатывать на стройке с седьмого класса. Летом его брали в дальние поездки, зимой он частенько исчезал из школы, предупредив Валентину Андреевну, что подвернулась очередная шабашка. Та смотрела на эти прогулы сквозь пальцы — из заработанных мальчишкой денег большая часть шла на оплату счетов за газ и свет, на остальное он одевался и подкармливал бабушку. Валентина Андреевна отыскала специально для Владика техникум, куда могли взять без экзаменов и платили неплохую стипендию, но парень отказался — надо было зарабатывать на жизнь. Несчастье случилось в конце зимы: вечером, во время прогулки с девушкой в Мстиславле, Влад вскочил на перила пешеходного моста, не удержался и соскользнул вниз, в ледяную пронизывающую темень… Так и осталось загадкой, почему не смог подтянуться и удержаться на перилах лучший спортсмен школы, зачем полез на эти перила — такой выпендреж был совершенно не в характере Владика. Для друзей известие о его гибели стало страшным ударом. Иришка раньше представить не могла,
что Сергей может быть серьезным дольше пяти минут или хмурым. Плачущий Сережка был просто катастрофой — привычный мир рушился на глазах. Отведя взгляд, он глухо сообщил, что Андрей вообще сознание потерял, когда узнал о трагедии, а девушка Влада находится в больнице с нервным срывом. Найти тело так и не удалось.— С тех пор у нас уже около двух десятков относительно молодых мужчин умерли, и смерти все какие-то нелепые, — вздохнула Валентина Андреевна, — то сердечный приступ на ровном месте, то утонут, то на трассе погибнут. Один кукурузник по весне жег и в костре сгорел, другого собственный трактор переехал… Да ты и сама некоторые похороны уже видела — всех ведь на кладбище мимо школы несут. Старики говорят, пока тело земле не предадут, молодые умирать будут.
— У нас ежегодно кто-то из учеников гибнет, — добавил Сергей.
— Говорят, это из-за того, что церковь разрушили, мол, проклятие на селе лежит, — заметила учительница. — А мне кажется, если проклятие есть, то началось все много раньше. В селе нынче большая часть населения — приезжие, старые семьи вымирают постепенно. Ладно, что мы все о грустном. Вы заходите, ребята, а то скучновато без Димки. За лето привыкли, что дома караван-сарай, а теперь вот вдвоем остались. Этот поросенок и звонит-то не каждый день. У него принцип: нет новостей — хорошие новости.
— Правильный принцип, — заметил Александр.
— Сыночек весь в тебя, — возмутилась Валентина Андреевна. — Ему там весело, а о матери подумать некогда. Ой, что-то я много бурчу, старею, видно… давайте-ка лучше ужинать да чаевничать.
Дома Иришка немедленно включила голубую настольную лапу с металлическим абажуром и принялась просматривать папку Валентины Андреевны. Сначала шли старинные копии документов о бывших владельцах села: «Реляція вознаго шляхетного Старцевича: року Божого 1635 марта», выписки из приходских книг, ксерокопии документов и фотографий, статистические отчеты… И наконец — вот оно!
Легенда о несчастливой любви панянки Янки Медушинской, поселянки Маланки и казака Миколы (записано со слов селянки Параски Медведь с. Петров Корень этнографомъ Данилой Смушевским г. Р. Х. 1863).
Сказывают старые люди, что село наше раньше принадлежало польскому пану Петру Медушинскому. Давно то было, лет двести тому. Была у пана Петра дочка-красавица Янка. Лицом бела, бровью черна, глазами ясна. Гордая была панянка, много женихов к ней сваталось, только она всем гарбуза [89] подносила. Вот поехала она как-то кататься на лошади, а конь испугался чего-то и понес. Тут бы и конец девке пришел, да увидел такое дело молодой парубок Микола, успел ухватить коня под уздцы и остановить. И надо ж было случиться такому, что влюбилась панская дочь в простого казака. Село принадлежало ее предкам с давних пор, а жили в нем и крепостные крестьяне, и вольные казаки. Микола был казаком и хлопцем хоть куда, да только был уже обручен с местной девкой Маланкой, простой селянкой. Янка была гонористой и упертой, не могла она допустить, чтобы в чем уступить простой хлопке. А Микола, известное дело, что с хлопца возьмешь, влюбился в красавицу-панянку и думать позабыл о своей нареченной невесте. Стали Янка с Миколой встречаться тайком, только шила в мешке не утаишь. Видели люди, как миловались-любовались они то над быстрой рекой, то в темной дубраве, то в чистом поле. Прознала про то и Маланка. Словно гадюка обвилась вокруг ее сердца, и решила девка извести Янку. И то сказать, куда ей супротив панской доньки, та и лицом краше, и станом стройнее, и умом быстрее. И надумала Маланка пойти к бабке-ворожке, взять у нее какого зелья, чтобы досадить сопернице. Что сделала та бабка, неведомо, а только стала Янка хворать да чахнуть день ото дня. Возил к ней пан Петро лекарей из самого Киева и Неметчины, а дочери становилось все хуже. Тут и надоумила Маланка пана, что его дочь полюбила простого казака. Вызвал пан Миколу к себе, тот отпираться не стал. Приказал высечь пан Миколу, хоть тот и был вольным, а не крепаком [90] . Еле жив остался Микола, но к Маланке не вернулся. Вскорости умерла Янка, а перед смертью прокляла село и всех его жителей до двенадцатого колена за то, что погубили ведовством ее счастье. Пуще же всех прокляла Маланку, пожелав ей ослепнуть, дабы не видела чего не следует. Микола после ее смерти сделался сам не свой, а потом и вовсе сгинул. Поговаривали, что повесился на могиле своей коханки [91] . А Маланка, поняв, что ведовство ничему не помогло, выплакала все глаза и бросилась в речку. С тех пор река стала отступать от села, а в селе начало сбываться проклятье панночки Янки. До наших дней дошло название долины — Панская, там стоял когда-то господский дом.
89
Гарбуз — тыква, девушки на Украине преподносят тыкву в знак отказа сватающимся женихам.
90
Крепак — крепостной.
91
Коханка — любовница.