От легенды до легенды (сборник)

— Как ты вообще поняла, что это не большой страшный дракон? Двадцать рыцарей не догадались, так она по ним прошлась…

— Понимаешь, я никак не могла понять, зачем он… она… короче, дракон пересек страну. Что-то в этом драконе было ненастоящее, понимаешь? Я перечитала записки нашей бабушки. Она тоже утверждала, что эти чудовища никогда не попадали в нижнее течение Игрель. Я прямо чувствовала, что что-то не так с этим драконом! Еще искала про всякие драконьи обманы… У бабушки сказано, что они иногда придают себе более внушительный вид, с помощью иллюзии увеличивая свои размеры. И чтобы увидеть истинные размеры летающей рептилии, надо посмотреть на ее тень. Ну и заклинание для снятия иллюзии тоже было, только, — я скромно потупилась, — я его малость попортила. Не только вернула драконицу в ее настоящие размеры, но и приостановила ее способность изрыгать пламя.

— Миарра, ты просто гений! — Румиэль даже привстал в кресле. — Ты же доработала заклинание нашей бабушки!

— Угу, и победила напуганную зареванную девчонку.

— Которая, между прочим, двадцать здоровых вояк мне положила! Кстати, подробности того, что происходит в Корне, уже знаешь?

— Пока нет, отправила Хьорна разузнать.

— Я тебе сам расскажу! Да будет тебе известно, в королевство Корн заявились драконы. С классическим требованием золота и принцесс.

— Драконы? Что, даже несколько?

— Целый косяк! Твоя Ундишвалахмапари… не делай такие глаза, пообщаешься с мое с разными дипломатами, и посложнее имена научишься выговаривать… так вот, Ундишвалахмапари — сестра драконьего вожака. И теперь вся стая явилась разбираться, зачем девочку обидели.

Я не выдержала и расхохоталась. Вот уж встретились два одиночества — я и Унда! Обе сестры могущественных правителей, и обе, похоже, мучимые комплексом неполноценности. Надеюсь, драконице со временем тоже повезет.

Румиэль оставался серьезен.

— Миарра, я горжусь тобой. Ты все-таки сделала свой шаг! После стольких неудач… я все эти годы так переживал за тебя…

— Я просто научилась быть собой, Румиэль. Перестала брести в хвосте великих предков и посмотрела на мир и магию собственными глазами.

Потянуло сквозняком — это Хьорн влетел в окошко и устроился на излюбленном месте — монструозных рогах. Трусь умывалась, сидя на моих коленях, и когда только успела на них забраться? Рыжжет терся о правую ногу, к левой прижалась Терч.

— Ну, старые приятели, — мой брат внимательно оглядел их всех и улыбнулся во весь рот, как в детстве. Сейчас он нечасто может позволить себе такое. — Что, четвероногие-крылатые, теперь наша магесса без вас справится?

— Спррравится, — подтвердил ворон. — Прикажете отпрравляться на свалку истории, ваше величество?

Ульем настороженно взглянул на отца — неужели он и правда хочет разогнать такую веселую компанию? Трусь презрительно фыркнула, выражая национальное кошачье отношение к приказам всяческих королей. Рыжжет задумчиво шевельнул ушами и показал ворону растопыренные когти — мол, глупо шутишь.

— Это как сама Миарра решит, — отвечал брат с делано скромным видом.

— Еще чего, — буркнула я. — У них еще полно дел. Мышей, например, не всех доловили, кресла не до дыр пролежали… Да и вообще, нас, магов, разные короли просят чуть ли не каждый день — то дракона поймай, то реку поверни. Отбоя нет от работы, мне что ж, одной все делать?!

И тут его величество король Румиэль Четвертый прижал большой палец правой руки к носу, большой палец левой — к мизинцу правой, растопырил пальцы и, как в детстве, показал своей великой и ужасной сестре-магессе «длинный нос». Чтоб не зазнавалась.

Сергей Раткевич Кровь невинных

— А на самом деле ты должен его убить, — произносит отец. — Подойти, рывком повернуть к себе и перерезать горло.

— Убить? Горло перерезать? Но зачем? — ошарашенно выдыхаешь ты. — Разве он в чем-то виноват?

— Тебя должна обагрить невинная кровь, — отвечает отец. — Тебя… и всех остальных. Только в этом случае заклятие обретет должную силу и мы сможем быть уверены в успехе.

— Только в этом? — зачем-то переспрашиваешь ты.

— Только в этом, — непререкаемо говорит он. И добавляет: — Это твой долг, сынок. Сам посуди, ну что может значить жизнь двенадцати простолюдинов, когда решается судьба страны?

«Двенадцати… значит, они все умрут… все… должны умереть…» — проносится в твоей голове.

— Но… убить так подло… напасть неожиданно… практически ударить в спину… не дать возможности защищаться… разве так можно поступать с человеком, кем бы он ни был? — бормочешь ты, запинаясь. — Даже с простолюдином? Боги…

— Забудь о них, — обрывает отец. — Я возьму на себя этот грех. Думай о том, ради чего ты все это делаешь.

О да, ты хорошо помнишь, ради чего. Весь мир тускнеет, когда ты об этом помнишь. И все-таки…

— Но разве нельзя нормально вызвать его на поединок? — тем не менее пытаешься возразить ты. — Раз уж нельзя иначе, раз непременно нужно его убить… давай я просто вызову его на бой и убью в честном поединке?

Отец бросает на тебя недовольный взгляд, но ты не останавливаешься.

— Раз он принимал вместо меня присягу — не такой уж он теперь простолюдин. Он достоин скрестить клинок с сыном графа и честно пасть от моей руки. Разве я не прав?

— Ты прав. Но… ты сделаешь то, что я сказал, — с тяжелым вздохом отвечает отец. — Только это. Никаких поединков. Мы не можем так рисковать.

— Ты считаешь, что я не смогу его одолеть, отец? — с обидой спрашиваешь ты.

— Я считаю, что нельзя нарушать предписания мага, — отвечает он. — А маг предписывал покончить с вашими двойниками именно таким способом.

— Но это же нечестно! — само собой вырывается у тебя. — Они же ни в чем не виноваты!

Глупость, конечно, при чем здесь виноваты — не виноваты? Когда решаются судьбы целых государств, отдельно взятый человек, пусть даже и благородной крови, — песчинка в куче песка, а такие, как эти, — таких и вовсе считать никто не станет, нужны они кому…

— Они так надеялись сражаться вместе с нами! — Твой голос звучит почти жалобно. — Мы же обещали им это!

— Вот пусть и умрут с этой надеждой, — откликается отец. — Зачем их разочаровывать? Их смерть укрепит вас, когда вам придется сражаться, а они отдадут свои жизни за великое дело. Если ты помнишь, именно в этом они и клялись, вместе с вами: отдать жизнь за великое дело. Они всего лишь выполнят свою клятву. Отдадут жизнь.