От Леонардо да Винчи до Нильса Бора. Искусство и наука в вопросах и ответах
Шрифт:
Экипаж был оборудован целой системой планшетов, чернильниц и нотной бумаги, чтобы они всегда были под рукой у Вольфганга и тот в любой момент мог сочинять и записывать музыку.
Итальянцы люди суеверные. Распространился слух, что волшебство юного виртуоза спрятано в красивом перстне на левой руке Моцарта.
Моцарт записал по памяти музыку «Мизерере», которую запрещалось переписывать под страхом отлучения от церкви.
Великий понтифик восхитился дарованием юного музыканта.
Скрипичные
Так переводится с немецкого одно из имен Моцарта – Вольфганг.
«Дорогой Моцарт, это слишком хорошо для наших ушей: тут чересчур много нот», – заявил император.
Была зима. Кончились дрова. Денег давно не было… Моцарт и Констанца танцевали, чтобы согреться.
«Как? Неужто мне покинуть моего доброго императора?!» – воскликнул Моцарт.
Речь шла об Иосифе II, том самом, который считал, что у Моцарта чересчур много нот.
Одаренных детей, которым было нечем заплатить, Моцарт учил бесплатно.
Любимая жена Моцарта Констанца рожала. Вольфганг ставил свой рабочий стол рядом с ее постелью, подбегал к ней, целовал, успокаивал и заодно… сочинял музыку.
Рихтер.
Бисировались почти все арии, так что император, заботясь о здоровье артистов, запретил бисировать на последующих представлениях.
Вольфганг просил Констанцу не давать ему уснуть, пока не будут закончены последние такты, и бедная женщина всю ночь рассказывала мужу всякие истории, пока в пять часов утра в дверь не постучал переписчик.
Канареек, за их пение.
«Смерть представляется мне истинной целью жизни; и я за несколько лет сжился с этой прекрасной и верной подругой настолько, что ее образ меня не только не пугает, но, напротив, ободряет и утешает».
Эрнст Теодор Амадей Гофман.
Бетховен
«Значит, и этот – всего лишь заурядный человек. Отныне и он будет топтать человеческие права, тешить свое тщеславие».
Бетховен сказал: «Вставив в симфонию похоронный марш, я точно предчувствовал катастрофу».
«Как мог великий Моцарт создать оперу на столь безнравственный сюжет?!» – не раз восклицал Бетховен.
«Князь! Всем, чего вы достигли, вы обязаны случайности своего рождения. Всем, чего я достиг, я обязан
только самому себе. Князей были и будут тысячи. Бетховен только один!» – заявил Бетховен.Напряженное сочинение музыки вызывало у Бетховена прилив крови к голове. Он сбрасывал с себя одежду и обливался холодной водой. На нижнем этаже с потолка шел дождь.
Вагнер
В тот момент у Вагнера не было денег на оплату бандероли.
Знаменитому тенору Тишачеку понравилась главная партия, и он уговорил руководство театра принять оперу Вагнера к постановке.
Вагнер дирижировал спиной к публике и в перчатках.
Вагнер подчинился. Дирижировал Бетховена по партитуре и имел большой успех. А когда потом заглянули в ноты, по которым Вагнер дирижировал, то увидели, что это «Севильский цирюльник» Россини и к тому же даже не партитура, а клавир.
Вагнер сделал так, что на представления были допущены только друзья и поклонники его творчества. Они съехались со всего света, но действительно – только друзья и поклонники.
Своего Зигфрида Вагнер писал с Михаила Бакунина.
Чайковский.
«Я создаю не оперы, а музыкальные драмы, в которых музыка не притесняет поэзию», – утверждал Вагнер.
Lieblosigkeit – «отсутствие любви», «безлюбовье». «Человек без любви, – постоянно подчеркивал Вагнер, – не только преступник, но и неполное, аномальное по развитию существо, какой-то страшный и гнусный урод, угрожающий всему человечеству».
Девятая симфония Людвига ван Бетховена.
Паганини
Паганини во время выступлений производил впечатление человека, наделенного особой формой энергии. В публике ее называли «электричеством», и так же называл ее сам Паганини. А когда концерт оканчивался и сила уходила, великий скрипач чувствовал себя ужасно: обессиленным, опустошенным, больным.
Гёте.
Гитару.
На верхней и нижней струнах своей волшебной скрипки Паганини изобразил как бы разговор двух влюбленных людей.
Вице-король Египта подарил австрийскому императору жирафа. Любопытные венцы, никогда не видевшие это животное, толпами повалили смотреть на диковину.
Кстати сказать, в течение нескольких лет всё в столице дунайской империи делалось a la giraffe – трости, шарфы, накидки и даже прически.