От Лубянки до Кремля

Вместе с тем нельзя преуменьшить роль разведки в обеспечении безопасности политических лидеров страны во время их заграничных поездок. Каждый зарубежный визит первого лица, каждая встреча на высшем уровне на чужой или своей территории — это бескомпромиссная борьба спецслужб.

Надо сказать, что первые лица государств, как правило, всегда хорошо понимали и понимают необходимость и важность спецслужб.

Реабилитировав ЦРУ и ФБР, Рональд Рейган восстановил их численность, расширил их права. Директор ЦРУ и личный друг президента У. Кейси входил в состав обоих и официальных и теневых кабинетов, был наделен неограниченными правами во внешнеполитической деятельности. В любое время был вхож в кабинет Р. Рейгана.

Уильям Джозеф Кейси был представителем старой американской разведшколы. Бывший некогда помощником своего тезки — знаменитого «Дикого Билла» — бригадного генерала Уильяма Джозефа Донована, шефа УСС (предшественника ЦРУ) в годы Второй мировой войны, он действовал по прежним лекалам. Имея опыт борьбы с Третьим рейхом, он и борьбу с СССР рассматривал как продолжение той войны. «Дадим прикурить коммунистам. Мы должны пустить им кровь, — говорил Кейси при встрече с элитой ЦРУ. — Сыновей офицеров начнут отсылать домой в цинковых гробах… Брать на мушку именно таких людей — это прекрасный замысел». Его трудно было назвать единомышленником Рейгана в реализации его «нового курса» в отношениях с Советским Союзом.

Не забывала свою разведку и советская сторона.

Весной 1956 года в составе передовой группы Комитета госбезопасности при СМ СССР по подготовке государственного визита Хрущева и Булганина на новеньком Ту-104 в Лондон отправился его Председатель генерал армии И.А. Серов, однако под давлением западной прессы, обвинявшей его в подавлении контрреволюционного выступления в Венгрии, он вынужден был быстро вернуться в Москву.

Начиная с 1987 года во время поездок в США в состав советской делегации Горбачевым иногда включался Председатель КГБ СССР генерал армии В.А. Крючков, бывший ранее начальником внешней разведки (Первого главного управления), который хорошо разбирался в советско-американских отношениях.

Не зная броду, не суйся в воду, гласит народная мудрость.

Естественно, что для определения первым лицом страны тактики ведения переговоров нужно было иметь представление о планах и намерениях своих оппонентов. Особый интерес, конечно, представляли базовые информационно-аналитические документы, текущие анализы и разведоценки международного положения, стратегические задачи, которые участники должны решить на встрече, планируемая тактика ведения переговоров, подготовленные для участников рекомендации, наиболее острые вопросы, сильные и слабые стороны переговорщиков и др.

Высший пилотаж для спецслужб — своевременное получение полной и достоверной информации о содержании (лучше документальной или копий) инструктивных материалов противной стороны.

Известно, что к каждой встрече Рейгану готовились объемистые справки по советской истории, политике, культуре… Но он справкам предпочитал листать иллюстрированные книги об СССР, журналы смотреть познавательные фильмы и слушать передачи BBC и National geographic.

В этом отношении были весьма интересны подготовленные президенту, например, Оценки (National Intelligence Estimate), которые готовило разведывательное сообщество США. В Архиве Национальной Безопасности университета Дж. Вашингтона в США сегодня можно ознакомиться с рассекреченной справкой: «СССР в кризисе: перспективы на следующие два года», подготовленной в ноябре 1989 года уже ко встрече Буша и Горбачева на Мальте. В ее подготовке принимали участие кроме ЦРУ — РУМО, Бюро разведки и исследований Госдепартамента, разведывательные службы всех видов Вооруженных сил США. Справка весьма подробна, объемна и, как показало время, — объективна.

Кстати говоря, именно американцы всегда имели наиболее развернутые инструкции и сценарии ведения переговоров. Были они сжаты и тезисны, там не расписывалось, какими словами обрамлять то или иное требование, как у нас. Предполагалось, что чем гибче политик, тем больше рубежей для отступления ему можно оставить.

Наши дипломаты отмечали, что наиболее отчетливо неповоротливая бюрократическая схема просматривалась во время переговоров с госсекретарем Шульцем. После Даллеса он, по словам А.А. Громыко, был самым негибким из американских госсекретарей.

* * *

Однажды в Москве команда одного из госсекретарей США забыла в машине нашей охраны толстый том подобных инструкций. Мы, естественно, вернули находку в посольство США, весь «дипсостав» которого стоял на ушах — документ-то был секретным… По моему указанию офицер Штаба, работавший с делегацией, отвез документ хозяевам на автомашине Коменданта Московского Кремля с номерами МОС 00–13 и водителем — сержантом Кремлевского полка с ГБ на васильковых погонах. Документ передали офицеру безопасности посольства, ждавшему их аж на проезжей части Садового кольца.

Но, естественно, мы не удержались от соблазна ознакомиться с интересным документом. Поэтому я не голословно говорю об американских инструкциях. Там помимо основных целей переговоров госсекретаря в советском МИДе четко определялись рубежи отступления, планы «А», «В», «С» и т. д. Советы: если не удается устоять против сильного давления по первому варианту, то переговорщики переходят ко второму, где больше возможностей для компромисса, к третьему и т. д.

Во времена стабильного советского государства нашим же участникам переговоров подробнейшим образом от «А» до «Я», буквально дословно, расписывалось, что сказать и как сказать. Дипломаты жаловались, что поля для маневра практически не оставалось. Даже член Политбюро ЦК КПСС министр иностранных дел А.А. Громыко не осмеливался изменить не только направленность утвержденного Политбюро доклада, но даже его текст и тональность: «Речь утверждена всеми членами Политбюро, и из нее ни единого слова нельзя выбросить!»

Решение крупных принципиальных проблем всегда отдавалось на рассмотрение первому лицу государства.

Так, для министра иностранных дел Э.А. Шеварднадзе перед встречей в мае 1990 года с госсекретарем США Дж. Бейкером на заседании Политбюро были утверждены подробнейшие «Директивы для переговоров», текст которых занял аж 62 листа. В их подготовке принимали участие эксперты соответствующих отделов ЦК КПСС, Министерства обороны СССР, МИД СССР, КГБ СССР и многие академические и отраслевые институты. В документе были четко определены данные о количестве боеголовок, числе подлежащего сокращению личного состава Вооруженных сил СССР, данные по химическим отравляющим веществам и другие, ниже которых при переговорах опускаться было нельзя.

С этими документами можно также познакомиться на сайте Архива Национальной Безопасности. Там, к сожалению, нет отметки о времени их поступления в руки к американцам — до начала переговоров или после.

Тегеран — Ялта — Потсдам

Если вернуться в историю, то одним из наиболее успешных с точки зрения советских спецслужб было оперативное обеспечение переговоров на Тегеранской конференции в 1943 году.

Во-первых, Сталину удалось убедить президента США Ф. Рузвельта остановиться в помещении советской миссии и там же разместить всю американскую делегацию.

Во-вторых, НКВД смогло эффективно использовать агентуру и оперативно-технические возможности (подслушку), обеспечивая И.В. Сталина самой свежей информацией о планах и намерениях американцев, их переговорах с англичанами и др.

На Ялтинской конференции техники НКВД использовали одну из первых моделей направленного микрофона, чтобы фиксировать на расстоянии 50–100 метров частные беседы Рузвельта во время его прогулок.

Когда Сара, дочь Черчилля, сделала довольно бесцеремонный комментарий о лимонах, которые подаются только к икре (по другой версии, Сара демонстративно предложила лимоны к чаю), лимонное дерево неожиданно появилось в саду на следующий день. Из бесед с сыном Берии.