От магов древности до иллюзионистов наших дней

Робер-Уден отнесся к этому предложению со всей серьезностью. Получив инструкции от полковника Неве из политического бюро министерства, он заучил несколько арабских фраз, запасся сведениями об обычаях и суевериях алжирцев и подыскал себе ассистента-мусульманина, свободно говорившего по-арабски, некого Тибо. В сентябре 1856 года в театре города Алжира начались выступления. Зал был полон. Вся местная знать — шейхи, ага, сеиды — присутствовала на представления.

Иллюзионист показывал специально подготовленные аттракционы. Так, он спросил, есть ли среди присутствующих кто-нибудь хорошо знающий Коран. Вышел седой старик марабут в зеленой чалме и заявил, что он, много раз побывавший в Мекке, изучал Коран сорок лет. Иллюзионист, взяв со стола Коран, предложил старцу сказать на память, что написано на той или иной странице. Старик отказался, с достоинством возразив, что этого никто не может сделать. «А я могу!» — ответил Робер-Уден. Намотав на голову чалму, он роздал зрителям несколько экземпляров Корана и предложил называть номера страниц и стихов. По требованию настороженной и придирчивой публики он цитировал «на память» любой стих на названной странице. Но, несмотря на то, что артист не сделал ни одной ошибки, зрители реагировали враждебными выкриками.

Сняв чалму, Робер-Уден принес сундучок, поставил его на возвышение и пригласил выйти на сцену того, кто считает себя сильным.

Вышел молодой геркулес-араб и по предложению иллюзиониста двумя пальцами шутя поднял сундучок. Но маг пошептал какие-то заклинания и взмахнул «волшебной» палочкой. «Попробуй теперь», — сказал он. Молодой человек, подбадриваемый криками зрителей, снова взялся за сундучок, но не смог даже сдвинуть его с места. Ухватился обеими руками, приналег изо всех сил — сундучок не поддавался. Рванул так, что хрустнули доски помоста, — результат все тот же. Молодой человек побагровел от стыда; тяжело дыша, он упал на колени и, закрыв лицо бурнусом, дико закричал. Тогда Робер-Уден легко поднял сундучок и перебросил его ассистенту. Затем свистом подозвал «говорящую» собаку, привезенную из Франции.

Собака вскочила на маленький столик и улеглась, поглядывая на своего хозяина умными глазами. А хозяин заявил, будто это — человек, не желавший покориться ему, всемогущему магу, и за это превращенный в собаку.

— Шайтан! — обратился к собаке иллюзионист. — Хоть ты простудился в дороге и хрипишь, но расскажи все сам.

Собака кивнула головой, раскрыла рот и на чистейшем арабском языке рассказала пораженным зрителям, что теперь, после своего превращения, она больше не сомневается: нет в мире волшебников более могущественных, чем французы, и сопротивляться им бесполезно.

В подтверждение этих слов Робер-Уден встал на железный лист, помощник разложил у его ног костер и поджег. Огонь и дым окутали «волшебника». Раздался взрыв, пламя мгновенно погасло, н невредимый артист в безукоризненном фраке и белых перчатках, улыбаясь, раскланивался с публикой.

Один из зрителей выхватил из-за пояса пистолет и прицелился в «волшебника». Тот жестом остановил его.

— Стой! Не все знают, чем заряжен твой пистолет. Вот пара дуэльных пистолетов. Выбери любой, заряди его при всех и стреляй в меня.

Араб выбрал пулю, сделал на ней отметину ножом, опустил ее в дуло пистолета, забил пыж и насыпал на полку порох. Иллюзионист спокойно стоял, ожидая. Раздался выстрел. Робер-Уден, улыбаясь, держал пулю в зубах. Он выплюнул ее на блюдо — пуля была та самая, с отметиной…

В зале поднялась паника. Давя друг друга в дверях, зрители кинулись вон из театра.

Какими же техническими средствами достигались эти иллюзионные эффекты? Через акустическую трубку, приложенную иллюзионистом к уху, — это осуществлялось, когда он надевал чалму, — «суфлер» Тибо, листавший за сценой Коран, передавал нужный текст. Через ту же трубку, проведенную в столик, Тибо говорил и за собаку. Не случайно Робер-Уден предупреждал зрителей о том, что собака простудилась и хрипит. «Волшебный» сундук с железным дном удерживался на постаменте сильным электромагнитом; помощник включал и выключал ток из-за кулис. Бенгальский огонь, замаскированный в поленьях у ног иллюзиониста, довершал впечатление.

Несмотря на то, что первое выступление Робер-Удена в Алжире закончилось скандалом, он не был обескуражен, убежденный, что добился своей цели — нагнал на зрителей страху. Иллюзионист смело отправился по оазисам и дуарам в глубь страны, в горные районы Кабилии. Выступал на открытом воздухе, разбивая большую палатку возле какого-нибудь сарая, служившего закулисным помещением.

В селении Мейбус, где окрестные жители плотно набились в палатку, Робер-Уден объявил, что может накормить сто человек одним куриным яйцом. Зрителям показали большую корзину, полную яиц. Фокусник начал разбивать яйца одно за другим, выпуская содержимое в большую кастрюлю, стоявшую на жаровне. Затем, помешав в кастрюле своей «волшебной» палочкой, вынул оттуда большое крутое яйцо и, положив его на блюдо, стал угощать зрителей. Удивленные алжирцы брали куски яйца, осторожно пробовали и убеждались, что сотня яиц действительно превратилась в одно огромное яйцо.

Каждое выступление Робер-Удена включало в себя факирские трюки. Иллюзионист опускал руку в «расплавленное олово» (па самом деле один из сплавов, тающих при температуре тела), умывался им и даже полоскал рот. Глотал огонь и выдувал изо рта огненный столб. Пил из кастрюли «кипящую» воду. Вода в руках у него зажигалась и горела ярким пламенем. Раскаленную докрасна железную палку фокусник прикладывал к щеке, брал ее конец в рот…

Порой прямо на улице иллюзионист проделывал свой трюк с пистолетом, предлагая любому желающему выстрелить в него из оружия, заряженного на виду у всех, а потом ловил пулю на лету и показывал ее на тарелке зрителям. Сам стрелял из пистолета в глинобитную стену, на которой образовывалось постепенно растекающееся пятно «крови».

Слух об иллюзионисте в цилиндре разнесся далеко по селениям. Встречая «шайтана с кастрюлей на голове», как его называли алжирцы, они поспешно закрывали лицо бурнусом, боясь «дурного глаза». Вопреки надеждам и упованиям министерства иностранных дел политическое воздействие всей этой затеи оказалось, разумеется, равным нулю. Французские империалисты снова прибегли к силе оружия, вынудив алжирский народ вести вековую ожесточенную борьбу за свою независимость.

Итак, алжирские гастроли Робер-Удена потерпели фиаско. Иллюзионист отказался от своего салонного стиля подачи трюков, рассчитанного на европейскую буржуазную публику, и принялся запугивать зрителей наподобие магов древности или Калиостро.

Но древние маги и жрецы выступали перед молящимися, заранее убежденными во всемогуществе божества. Они трепетали, но не удивлялись, испытывая удовлетворение при виде «чудес», наглядно подтверждавших их веру в величие бога и мудрость его жрецов. Калиостро запугивал и одновременно приманивал зрителей надеждой получить золото, причем так, что страшное казалось не очень опасным, а приятная перспектива добыть золото — легко достижимой. И зрители восторженно следили за фокусами Калиостро. А Робер-Уден выступал перед алжирцами, заранее ненавидевшими его как посланца колонизаторов. И чем нагляднее он демонстрировал свое мнимое могущество, тем больше усиливалась ненависть к нему.

Минули годы. В народно-демократическом Алжире развернулась широкая кампания против суеверий, против лавчонок, где наивным людям все еще продают рецепты снадобий, якобы позволяющих приворожить любовь, обеспечить успех в делах или устранить врага, предсказать будущее. По ходу этой кампании в июле 1976 года в Алжире состоялся первый фестиваль иллюзионистов. В нем отличились алжирцы Уджит, Буссуф, Уадур, Нуар и Букуша, тунисцы Дортюс, Буррас и Сорайя. Победителей наградили медалями. Появились и самодеятельные фокусники — такие, как студент педвуза Мешкур Хазни Хасан.

В свое время Робер-Уден так и не понял, какую неблаговидную роль его заставили играть. Он был уверен, что выполняет свой патриотический долг, и даже отказался от крупного гонорара, предложенного ему правительством по возвращении во Францию.

Вполне удовлетворенный, он удалился на покой в Сен-Жерве, возле Блуа. Свой домик он превратил в чудо техники. Едва посетитель нажимал кнопку у входа, звенел электрический звонок, изобретенный хозяином дома, ворота сами собой распахивались, а над входом загоралась надпись: «Добро пожаловать!» В саду гостя приветствовали различные автоматы. Достаточно было сесть на стул, стоявший на краю рва, наполненного водой, как стул бережно переносил гостя на другой берег…