От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
Шрифт:
Третий —от вступления Англии в Войну Аугсбургской лиги (1689) до окончания Войны за испанское наследство и подписания Утрехтского мира (1713). Основную часть этого четвертьвекового отрезка времени занимали две общеевропейские войны; в первой из них Англия являлась одним из главных участников, а во второй — лидером антифранцузской коалиции. В ходе обеих этих войн Североамериканский континент стал одним из театров боевых действий, а колониальные проблемы рассматривались на переговорах в Рисвике и Утрехте. В это время английские колонии не просто продолжали достаточно самостоятельно действовать на международной арене (естественно в рамках Североамериканского континента), но также стали пытаться оказывать воздействие на принятие решений в Лондоне. В этот период англо-французское противостояние в Северной Америке окончательно приобрело трансконтинентальный
Состав участников (акторов) рассмотренных нами международных процессов был неоднороден. Безусловно, основными игроками здесь были метрополии. Они воздействовали на ситуацию в Северной Америке двумя путями: силовым и дипломатическим. Силовое воздействие могло осуществляться как напрямую (отправка экспедиционных сил из Европы для проведения конкретных операций), так и опосредованно, когда в качестве наступательного орудия использовались силы колоний и/или союзных индейцев.
Английские, а в некоторой степени и французские колонии также выступали в качестве своеобразных региональных акторов, сфера внешнеполитической активности которых была ограничена Североамериканским континентом. С середины 1640-х годов первые самостоятельные внешнеполитические акции предпринял Массачусетс и вся Конфедерация Новой Англии, во второй половине 1660-х годов их примеру последовал Нью-Йорк, а на исходе XVII в. — Южная Каролина. Отдельные попытки проводить самостоятельную политику в отношении английских соседей делали руководители французских колоний.
Международная деятельность колоний включала проведение самостоятельных силовых акций, ведение переговоров и заключение политических и коммерческих соглашений, а также самостоятельное решение вопросов войны и мира. Однако предпринимая определенные действия, несанкционированные метрополиями (непредусмотренные хартиями, инструкциями и т. п.) и/или даже идущие вразрез с их политикой, колонии параллельно в той или иной форме продолжали выступать в качестве исполнителей воли европейских монархов и их министров.
Такая ситуация была вызвана к жизни рядом причин, связанных с общей спецификой английской и французской колонизации Северной Америки в XVII — начале XVIII в., конкретными особенностями развития колоний Новой Англии, ситуацией, складывавшейся в метрополиях, и т. п. Однако, говоря об определенной «независимости» английских и французских колоний, проявлявшейся в том числе и во внешнеполитической сфере, следует учитывать, что самостоятельность первых была самостоятельностью сильного, самостоятельностью, опиравшейся на значительные и все возрастающие людские, материальные и духовные ресурсы стремительно развивавшегося англо-американского общества, тогда как самостоятельность вторых была самостоятельностью слабого, самостоятельностью зачастую вынужденной, вызванной недостаточностью собственных сил и отсутствием внятной политики и сколько-нибудь существенной поддержки со стороны метрополии, что заставляло руководителей Акадии и Канады на свой страх и риск вступать в контакты с более сильными и богатыми соседями.
Своеобразную роль в отношениях англичан и французов играли многочисленные индейские племена, волею судеб оказавшиеся втянутыми в политику «бледнолицых». Несмотря на всю сложность, а порой и явный трагизм своего положения, индейцы постепенно освоились в ситуации, сложившейся на континенте, и пытались отстаивать свои собственные интересы, в том числе и проводя самостоятельную внешнюю политику. Ярким примером этого стал переход Лиги ирокезов к политике нейтралитета, произошедший в 1700 — 1701 гг. По словам Дж. Блэка, «Ирокезская конфедерация в XVII в. была в состоянии действовать как великая Североамериканская держава, являясь более или менее равным соперником англичан и французов в военных конфликтах этого региона». [1364]
1364
Black J.War and the World. Military Power and the Fate of Continents, 1450-2000. New Haven; London, 2000. P. 74.
По мере развития (крайне неравномерного и разнонаправленного) английских и французских владений в Северной Америке, расширения сферы экспансии двух держав, на континенте образовались сначала отдельные точки, а потом более обширные зоны столкновения
военно-политических и экономических интересов участников колонизационного процесса. К началу XVIII в. таких зон было пять. Это:— побережье Гудзонова залива;
— район Ньюфаундлендских отмелей;
— пограничные области между Акадией и Новой Англией;
— Страна ирокезов и прилегающие к ней территории на границе Нью-Йорка и Канады;
— район американского юго-востока, расположенный «на стыке» французской Луизианы, английской Южной Каролины и испанской Флориды.
В каждом из этих регионов в отношениях между англичанами и французами имелась своя специфика, определявшаяся прежде всего интересами и возможностями сторон. Заинтересованность (и соответственно степень вовлеченности) обеих метрополий, а также заинтересованность и возможности тех или иных колоний двух держав в проведении определенного (или неопределенного) курса применительно к каждому конкретному региону были различными. Так, Лондон прикладывал значительные военные и дипломатические усилия для обеспечения своего контроля над Ньюфаундлендом и побережьем Гудзонова залива, поскольку это отвечало интересам ряда влиятельных группировок в самой Англии, тогда как другим регионам уделялось меньше внимания и соответственно сил и средств.
В метрополиях и в колониях принятие конкретных политических решений, имевших отношение к Североамериканскому континенту, происходило под воздействием множества объективных и субъективных факторов, которые можно разделить на четыре большие группы.
A. Отношения между метрополиями, соотношение их сил и особенности их развития в целом.Здесь необходимо учитывать, во-первых, эволюцию англо-французских отношений от преимущественно более мирных (а временами и союзнических) в начале рассматриваемого нами периода ко все более напряженным и враждебным (с конца 1680-х годов). Во-вторых, наличие (по крайней мере до конца XVII в.) явного перевеса сил на стороне Франции, в одиночку противостоявшей общеевропейским коалициям. В-третьих, социальные потрясения, которые переживала Англия в середине XVII в., а также первые проявления кризиса французского абсолютизма в конце царствования Людовика XIV. В-четвертых, качественные изменения, произошедшие во внешней политике Лондона после Славной революции, усиление военной и морской мощи Англии и ее политического веса в конце XVII — начале XVIII в.
Б. Особенности колониальной политики двух держав.Во-первых, это отнюдь не первостепенная роль колоний в политике английского и французского государства на всем протяжении рассматриваемого нами периода. Во-вторых, активное участие различных слоев английского общества в заморской экспансии страны, быстрое развитие английских колоний в Северной Америке и рост численности их населения, начало формирования (с последних десятилетий XVII в.) имперских экономических и политических связей. В-третьих, государственный характер французской колониальной политики, малочисленность населения, экономическая и военная слабость заморских владений Парижа при колоссальных масштабах французской экспансии и ее преимущественно политическом характере.
B. Специфика подходов Лондона и Парижа к международно-правовому статусу колоний.С одной стороны, здесь необходимо учитывать притязания обеих держав на территории, многократно превосходящие те, которые реально были включены в орбиту их экспансии, а также отсутствие в колониях установленных и признанных границ. С другой — определенное влияние как на позицию метрополий, так и на ситуацию в колониях Доктрины двух сфер и порожден ной ей традиции подходить к европейским и заморским коллизиям с разной меркой.
Г. Специфика колониальной ситуации.В нашем случае это, во-первых, географическая удаленность колоний от метрополии, затруднявшая оперативную связь с ней; во-вторых, география континента, во многом детерминировавшая направление французской экспансии, развивавшейся по речным путям; в-третьих, роль «индейского фактора».
Помимо этих четырех групп факторов следует учитывать наличие множества несовпадающих интересов — определенных кругов в правительствах метрополий, колониальных администраций, различных групп, действовавших по обе стороны Атлантики (торговых компаний, религиозных объединений и т. п.), наконец отдельных личностей, влиявших на процесс принятия того или иного решения. И во время войны и во время мира колониальное соперничество было гораздо сильнее подвержено влиянию различных коллективов и индивидуумов, чем другие направления политики Лондона и Парижа (прежде всего по сравнению с их европейской политикой).