От ненависти до любви путь труднее

Я бы сопротивлялась, проблема в том, что сил не остается. Тело обмякает, проваливается в кровать, вдавленное тяжестью тела мужа.

Свет раздражает закрытые глаза, и, не выдержав пытку, я открываю их. Медленно, не резко. Часто и отрывисто дышу. Мне ужасно плохо! Низ живота горит огнем после вчерашнего, после того, что сотворил Пит. Его сейчас рядом нет, и я поворачиваю голову, подбородком касаясь плеча. Он даже не укрыл меня. Рукой провожу по одежде: небрежно прикрывающий мою грудь пиджак без пуговицы. Мелларку было не до нежностей, он просто оторвал пуговицу и распахнул вверх, не сняв его до конца. Может это даже и плюс... Низ он разорвал по швам, сохранившемся лоскутом черной ткани “укрыв” меня. Какая забота!

Провожу языком по сухим губам, становится неприятно – они все искусаны. Ставлю руки на локти и осматриваю запястья, как я и полагала на них остались и отпечатки, так же как и на шеи, груди и бедрах. Наверняка, еще остались засосы.

С трудом встаю и, опираясь на стены, дохожу до ванны. Смотрю на себя в отражение и ужасаюсь: на щеке остался след, где-то проявились кровоподтеки. На плечах и шее, помимо отпечатков пальцев, есть багровые следы “поцелуев”. Рядом с виском синяк от соприкосновения с кроватью.

Одно утешает, что я отключилась на половине своей пытке.

Принимаю холодный душ и в спальной комнате в своем чемодане нахожу косметичку. Действительно, она мне понадобилась. Массирую все следы, что удается скрыть после ночи. Не хочу спускаться, боясь наткнуться на “хозяина”. Но делать нечего. Мечтаю только о том, как бы поскорее сбежать к океану! Одеваю леггинсы, а поверх топа трикотажную кофту.

Крепко держась за перила лестницы, спускаюсь вниз. Здесь так много комнат и террас, что можно заблудиться. Следуя интуиции, пытаюсь найти кухню и нахожу. Ничего не говорю человеку, находившемуся здесь, кроме меня.

– Доброе утро. Отлично выглядишь! – внутри все сжимается от его насмешки, но я не выказываю виду. Спокойно наливаю чай и прохожу мимо, садясь за стол.

– Сегодня нам надо вместе прогуляться по пляжу. Пусть все знают, что у нас все отлично, – его слова столь ироничны, что я не могу не взглянуть в его глаза!

– Как посмотреть! Я тебя поздравляю с тем, что у тебя было все отлично. Надеюсь, я ублажила Вас, мой Господин? – с неприкрытым сарказмом говорю я. Наблюдаю, как сжимаются его кулаки, значит задела.

– Если будешь вести себя хорошо, то такое больше не повторится.

– Я никогда не пойду против своей воли! Изнасилуй меня еще раз, пытай, бросай, но я никогда, слышишь? Никогда не стану подчиняться! И ты прав. Я лгала о любви к тебе. Как можно любить такого... как ты, – хочется вставить разные слова, определяющие его, но я не опущусь до его уровня. – И потом, как можно любить, ненавидя? – встаю из-за стола и направляюсь наверх, успеваю только услышать одно слово, возможно и единственное:

– Никак.

Поднявшись, запираюсь в комнате, и начинаю продолжать разбирать вещи. Там же нахожу вещь, которая сможет уберечь меня от непредсказуемых последствий – противозачаточные. Спасибо Цинне, позаботился.

Закончив с этим, я скатываюсь по стене и облокачиваюсь о шкаф. Как жить в таких условиях? Не легче выпить достаточное количество снотворного, чтобы не проснуться? Разве это не выход? Определенно выход, и все равно, что так поступают слабые. Главное, лишь то, что ты станешь свободным.

Вот только это не для меня. У меня есть люди, которые любят меня и будут переживать из-за этого. А я не хочу их расстраивать.

Прошла неделя, как я нахожусь в этом аду. Но я уже научилась справляться... ночью я стараюсь уснуть быстрее, чем придет Пит, а если не получилось, то... разное случается, но исход всегда один. Газеты пестрят заголовками о том, что мы ждем пополнения, опираясь на то, что я ношу бесформенную одежду. Знали бы они правду...

Я вновь за несколько дней решила прогуляться вдоль побережья. Прохладная вода пропитывает собой вновь и вновь мокрый песок, расслабляя меня, обволакивая собой ступни.

В кармане шорт завибрировал телефон. На автомате отвечаю:

– Китнисс Эвердин... то есть Мелларк слушает, – теперь эта фамилия звучит, как издевательство, нежели красиво сочетание с именем.

– Привет! – визжит голос моего агента в телефоне. Странно, но я очень рада слышать Рону. В основном, она рассказывает о моем рейтинге и новостях, связанных со мной и Мелларком. Я только отвечала на вопросы, если таковые появлялись. Только последняя информация меня действительно заинтересовала.

Это может стать моим спасением отсюда!

В приподнятом настроение нахожу своего мужа в бассейне. Скрестив руку на груди, жду пока он вылезет. Пит заметив меня, выходит из воды и вытирает волосы полотенцем.

– Я уезжаю, – не церемонясь, говорю я.

– Причина?

– Звонила мой агент и сообщила, что Феликс уже записал альбом и ждет меня для отправки в турне, – так же непринужденно отвечаю я. Я стала с ним холодна, а он кажется, потерял интерес ко мне. Я все сказала, поэтому разворачиваюсь, но мне не дают покинуть это место:

– Разве я разрешал уходить, а тем более уезжать? – хочется ему кричать о том, что мне плевать на его разрешения, мне плевать на все, что он скажет! Но сохранив спокойствие, парирую:

– Оно мне не нужно.

– Ошибаешься! Мы кажется уже обсуждали это. Твой отец продал тебя мне. Я являюсь непосредственным твоим владельцем.

– Обсуждали, но разве я соглашалась с этим условием? Нет, не соглашалась. С продюсером у меня тоже контракт, так что с Вашего позволения я удалюсь, – без лишних слов ухожу. Мне все равно, что и как он сделает. Меня никто не остановит!

***

Вечереет, но я уже собрана. Я лично попросила Веронику заказать мне машину и частный самолет. Скоро я буду дома, только это уже не тот дом... На несколько недель я смогу забыть о своем горе.

Захватив свои вещи, спускаюсь на первый этаж. Я по привычке ждала увидеть Пита на диване перед телевизором, как он обычно делает, но не застаю его. Я выучила все его привычки и поводки, как примерная жена. А сейчас он игнорирует меня. Самое худшее наказание – безразличие, лучше бы обругал меня или... ударил. Странно покидать этот дом. Я рада, что скоро увижу свою семью, но мне грустно, ведь ко всему, что здесь было, я привыкла.