От ненависти до любви путь труднее

— И я хочу, чтобы ты была счастлива. А то как я поступил… — мне ужасно больно было это слышать.

— Это было мое решение, ты никак не поступил со мной. Посмотри на меня, — я отодвинулась, чтобы повернуться лицом к папе. — Я счастлива. Счастлива, что ты поступил так, как поступил! Разве то, что мы сегодня с Питом сказали вам, не было тому подтверждением? Разве мои глаза не говорят тебе об этом? — все это время я держала его руки в своих, поддерживая.

— Китнисс, я прекрасно знаю твой бойцовский характер, ты ни за что не покажешь как тебе плохо и тяжело, тем более родным. И я знаю условия контракта.

“По которым, родив ребенка, могу получить развод”— мысленно продолжала я за отца.

— И я знаю условия тоже. Но беременна не поэтому. — я с силой сжала зубы, потому как не знаю правильного ответа, почему ношу ребенка под сердцем.

И это откликается сильной болью в груди, снова. Но несмотря на это, надеюсь, сейчас у Пита уже нет тех намерений, какие были в начале. Хоть отец и вздохнул, покачав головой, он все же улыбнулся.

— Я же говорю, боец.

— Но твой маленький боец. — парирую я.

Прим права, я всегда с отцом и с ней была той веселой и открытой Китнисс, о которой больше никто не знал.

— Я не буду вытягивать из тебя ответы на вопросы о чувствах Пита к тебе и всем остальном. Я и так вижу это, не сомневайся, Китнисс. — серьезно произнес папа, а значит, он действительно видит. И знает, о чем я недоговорила в начале разговора.

— Еще я вижу, что сейчас ты действительно счастлива, вижу как ты светишься, а это многого стоит. Но если он обидит мою малышку, мне будет все равно, как ты будешь выгораживать его, на контракт и то, что он отец моего внука или внучки. — я попыталась улыбнуться, но не смогла удержать взгляда.

— Еще раз обидит, Китнисс. — добавил папа.

Я резко перевела глаза на отца, что он имеет в виду? Что и как он узнал?

— Поверь, у меня есть способы давления на него. Не думаю, что твоей матери следует знать об этом. Ей нравится думать, что она знает больше меня, пусть так и остается. — последние слова были сказаны с улыбкой. Отец закрыл тему.

И я снова почувствовала себя под защитой.

— Я люблю тебя, па. — и снова прижалась к нему.

— И я тебя. — поцеловал в макушку.

Посидев немного в тишине, мы решили, что нас уже потеряли и спустились к остальным. Пока мы шли по лестнице, я думала о том, как давно не чувствовала уверенности в завтрашнем дне… И это такое прекрасное чувство.

Я уверена, что проснувшись завтра, не смотря ни на что, у меня есть крепкое плечо. Я всегда это знала. Но в какой-то момент это знание затерялось.

Мы с Питом решили остаться на ночь в доме родителей. Мне не терпелось задать ему волнующие меня вопросы. Я могла и подождать с ними, подозревая к чему это может привести, не хочется портить день. Но когда я следовала «советам» моего разума?

Выключив свет, Пит, наконец, забрался в кровать. Я подтянулась на руках и облокотилась о спинку кровати.

— Китнисс, ты чего? — обеспокоился Пит.

— Я хотела поговорить с тобой. И ты должен быть честен со мной. — с напором произнесла я. Пит промолчал, видимо соглашаясь.

— Таблетки. — выдержав достаточную паузу, чтобы парень понял о чем речь, я продолжила, — Тогда в машине я пресекла твои попытки объясниться. Но сейчас я хотела бы знать причину. Зачем тебе это понадобилось, Пит? — на последних словах я развернулась к парню.

Через окна пробивался лунный свет, он мягко озарял комнату. В его лучах волосы Пита словно мерцали и переливались серебристым. Я ощутила сильное желание провести рукой и почувствовать их шелковистость. Это немного отвлекало от главного, но я все еще ждала ответа:

— Ну?

— Ты просила честности. Но иногда следует знать не всё, иногда лучше опустить всю правду. Ты уверена, что хочешь этого, ворошить прошлое?

«Ведь мы перевернули страницу и начали с чистого листа, да, Пит?» — вслух я произнесла иные слова:

— Пока не прошло три месяца это нельзя считать прошлым, ты ещё помнишь наш уговор? Я хочу знать всё, иначе бы не спросила.

— Помню. И пока я не начал рассказывать, хочу сказать, что сейчас это уже не имеет для меня никакого значения. — я напряглась.

— Тогда, когда я все это затеял… Я знал, как ты не хотела ребенка, просто потому, что он бы остался «в такой семье», так ты говорила? — Пит тихо хмыкнул и продолжил, — По крайней мере, ты не хотела оставлять ребенка со мной. Зная тебя, я был уверен, что ты бы металась бы между свободой, которую могла получить, освободившись от меня, и « я не хочу оставлять своего ребенка с монстром». В конце концов ты бы сломалась, я на это надеялся. — я и не думала, что он опишет все в таких подробностях.

Вот она – правда, и что мне с ней делать? Стало ли мне легче от этого и должно бы? Должно. И вроде бы проще от того, что теперь я все знаю. Но мне абсолютно не нравится то, что я знаю!

— Китнисс, это было тогда, когда ты еще яро сражалась со мной. Мне хотелось, чтоб наконец-то ты покорилась…

— Да… да, я поняла — дрожавшим голосом пролепетала я.

Пит может и ждет очередного скандала, но вопреки и моим и его ожиданиям, я не собираюсь его закатывать. Он же сказал, что это в прошлом. Либо это правда либо он искусно лжет. В любом случае я буду начеку. Однако теперь у меня есть некая уверенность, что Пит не монстр, и он уже любит этого малыша. Надеюсь, я не обманываюсь… Все же нельзя забывать про шансы ошибиться и в этом… И я не забуду. Это чем-то напоминает фразу «Я прощу, но не забуду». Однако я была бы не я, если ничего не ответила на его признание:

— Но ты упустил еще один аспект. Я не такая и бессердечная, чтобы просто оставить своего малыша и продолжать жить дальше. Забыть про него, будто ничего и не случилось. Ты прав, я бы металась между вариантами, где на кону была свобода. Но ошибаешься в том, что в одном из случаев я брошу ребенка. Я бы искала выход, чтобы уйти вместе с ним. В конце концов, может я бы и сломалась, но не из-за выбора… — я замолкла, представляя такую ситуацию наяву.

Вдох… выдох.Такого не произойдет. Вдох… выдох. Этого не случится.

— Сломалась бы, просто потому, что моему маленькому солнцу могло быть плохо от любого моего выбора. И меньшей из зол было бы остаться. И я бы страдала, представляя как бы жила без него или неё, если бы сдалась и ушла. Или же его или её отняли у меня. А после осознавала, что каждый день мне придется притворяться, только бы ребенок не переживал. Моя жизнь будет крутиться вокруг собственного малыша, и я постоянно буду ограждать его от негатива, от тебя, боясь всего, что может угрожать его счастью и здоровью… Это просто была бы не я. И угрозой для ребенка становилась уже я!