От перемены мест...

Наконец, мужчина перестал суетиться, уселся за столом и внимательно посмотрел на нас. Егор, как всегда, первым делом представил меня, а потом поведал о краже шедевра.

Рында охал и ахал, словно бабка на скамейке, которой нежданно подбросили горяченькую новость, в душе радуясь тому, что и у других в жизни не все гладко, а потом заявил, что все равно бы не купил картину, потому что супруга, чье вероломство, как показала жизнь, не знает границ, нежданно-негадано взяла, да подала на развод. Теперь вот неизвестно, что станется с нажитым непосильным трудом имуществом, так что этот аукцион, к его глубочайшему сожалению, в любом случае прошел бы мимо Рынды.

— Ну что, скажите мне на милость, взбрело в голову этой женщине? — вопрошал, потрясая пухлой дланью, коллекционер и глядя почему-то на меня, как будто то, что я была одного пола с его женой, означало, что я с легкостью могла объяснить поступки любой женщины. — Да еще и пройдоха-адвокат этот ее! Уверен, это он Ниночку против меня настроил. Вы скажите мне, разве могла обычная учительница физики вдруг ни с того, ни с сего захотеть развода? Я уж и так к ней, и эдак, а она уперлась, как корова рогом: нет, развод и точка!

Вдруг, оглашая все помещение ни на что не похожим ревом, откуда-то из-за барной стойки проверещал телефон Рынды, сообщая всем вокруг о входящем сообщении. В голове тут же возникла ассоциация с советским будильником в медном тазу. Мы втроем аж синхронно подпрыгнули: ну и аппарат у коллекционера, небось тоже какой-нибудь редкий, старинный экземпляр. Олег Игнатьевич, извинившись, резко подскочил, схватил трубку и уставился на экран. На мужчину смс-ка явно произвела неизгладимое впечатление: лоб у того покрылся испариной, кровь отлила от щек, а руки внезапно затряслись. Как что-то гадкое, он пальцем отодвинул телефон подальше и, опять извинившись, уселся обратно за стол.

— Опять жена гадости пишет. — попытался объяснить собственную реакцию на сообщение. — Никогда не разводитесь! — оглядел он нас с Егором, остановив взгляд на безымянных пальцах, а потом добавил: — А лучше всего вообще не женитесь.

Мы, как могли, утешили бедолагу, обещая, что справедливость восторжествует — не может не восторжествовать — и отбыли восвояси. Подозревать коллекционера в плохом лично мне казалось каким-то кощунством, тем более, что фигурой на похитителя с записи он никак не походил. Настроение, как бы мне ни было за это совестно, после общения с Рындой приподнялось, и всю дорогу до дома я слушала радио и подтанцовывала, насколько хватало пространства в пассажирском кресле "Мерседеса".

Глава 5

Отужинать мы с Егором единодушно решили дома, так что на обратном пути заехали в супермаркет, по-семейному закупили две тележки, а заодно и Соболева в тонус привели, потому как тащил он пакеты с покупками единолично. Готовить сообща оказалось весело и занимательно, и самым сложным для нас стало выбрать блюдо, которое устроило бы обоих и не отняло бы все силы и время. Сошлись в итоге на мясе с овощами. Чтобы процесс пошел веселее, мы открыли бутылочку красного. На Егоре-то это никак не отразилось, а вот мне очень даже помогло: работа прям кипела. Кипела настолько, что в какой-то момент Егор и вовсе отправил меня на диван принимать чудотворные компрессы из заварки, чтобы не путалась под ногами.

Пролежать смирно получилось от силы минут десять, а потом неуемный темперамент, сдобренный красным вином взял свое.

— Что думаешь по поводу наших подозреваемых? — начала пытать я Соболева.

— Что лучше бы пойти им всем лесом со своими проблемами. А то, что исполнителя, поднявшего руку на мою женщину, мы сегодня не увидели, и, пока не выясним, кто из этих четверых заказчик, скорее всего и не увидим — ясно, как стекло. — по его тону становилось понятно, что о них он думать в данный момент вот совсем не настроен. Единственное, что так и осталось для меня загадкой — на кого же все-таки Соболев устроил охоту: на того, кто покусился на вверенный галерее шедевр, или на того, кто за определенную плату согласился этот шедевр достать, ну и меня по голове шваркнул по ходу своего черного дела. Но выяснять детали на всякий случай не стала: не стоило портить чудный вечер.

Напоминание о лысине заставило слегка приуныть, но ненадолго — с временными изъянами во внешнем виде я уже свыклась и, как показал сегодняшний день, худо-бедно научилась справляться. Так что я прилежно выдержала еще минут десять волшебной процедуры, а затем продолжила помогать Егору с готовкой.

Хотя, по большей части помогала я с вином — уж больно хорошо оно влияло на настроение. Так что вечер получился у меня веселый и задорный. А когда отзвонился Леха и зачитал нам по громкой связи зловещий текст сообщения, что, согласно плану действий, разослал по подозреваемым, я злорадно хохотала минут пять и остановилась только тогда, когда опрокинула на белоснежную скатерть, что мы торжественно расстелили, полный бокал коллекционного Кьянти. В общем, угомонить меня в тот вечер было сложно, но Егор расстарался.

Наутро я проснулась, как ни странно, полной сил, в распрекрасном настроении и даже вперед Егора.

— Сон алкоголиков — краток и тревожен. — прокомментировал мужчина и перевернулся на другой бок, даже и не думая встречать со мной новый день.

— Егор, ну вставай же, нам ведь сегодня в соседний город ехать. — тормошила я Соболева, но тот лишь отмахивался и снова начинал сопеть.

— Вот уж не думала, что людям за тридцать так сложно вставать после веселого вечера.

— Если бы дамы за двадцать не храпели с такой силой по ночам, люди за тридцать бы прекрасно высыпались.

Это он что, обо мне?

— Ах ты гад! — Запрыгнула я на него и начала лупить подушкой, моему негодованию не было предела. Егор перевернулся на живот и прикрыл голову руками. — Ты все врешь, я не храплю, это ты сам храпишь!

— Храпишь-храпишь, еще как. — глухо прозвучало снизу.

— Ну ты и гад! — я хлопнула его по заднице резинкой от его же фирменных боксеров и гордо удалилась в ванную.

Стоя под прохладным душем, я немного остыла, поэтому не стала сопротивляться, когда Егор залез ко мне. Собственными особыми приемчиками он наладил мир в семье, и мы, наскоро позавтракав, отправились навестить продавца картины.

Дорога в двести километров заняла у нас почти три часа, так что, когда мы въехали в родной город бывшего хозяина картины, я успела снова как следует проголодаться. Егор это прокомментировал в стиле: "Машу легче прибить, чем прокормить", но после утреннего душа я была в безмятежном настроении и великодушно спустила ему это с рук, сделав вид, что не услышала ни слова.

На поиск хорошего ресторана времени не было, так что первая встреченная приличная на вид кафешка очень даже сгодилась. Помимо салата и десерта, пришлось заказать и внушительную чашку кофе, потому как утренней бодрости хватило ненадолго и внезапный прилив сил до обидного быстро сошел на нет. Ну или дорога на молодой организм подействовала усыпляюще.

В общем, тандем из морковного торта и капучино сработал как надо, и после трапезы я была снова в строю, даже умудрилась утомить болтовней несчастного Соболева, пока мы, благодаря навигатору, плутали по незнакомому городу в поисках офиса Ротмана Игоря Валерьевича, не без нашего косвенного участия лишившегося ценной картины.