От полудня до полуночи (сборник)

В этой связи крайне необходимыми представляются жесткий контроль и, вероятно, изменение процедурных правил судопроизводства. То же самое относится к реакционным студенческим структурам. Их влияние было всеобъемлющим, так как каждый вступивший в общество получал бессрочное членство (неактивный статус). Таким образом, эти организации объединяли и крупных правительственных чиновников от 80 лет, и студентов; поддерживая друг друга, они продвигали на важные посты в общественной жизни только членов организации, используя при этом свое огромное влияние в университетах, а затем во всех академических структурах общественной жизни при условии университетского образования (сферы права, высшее образование, воспитание, университеты и др.).

Судя по всему, недостаточно будет сокрушить сеть подобных структур. Правительству следовало бы позаботиться о том, чтобы университетское образование не стало привилегией тех классов, которые способны выложить за это деньги. Путем активной поддержки и широкого дополнительного финансирования важно ориентироваться на способную, демократически настроенную молодежь (стипендии, вечерние курсы, отмена пошлин). После Первой мировой войны было предпринято несколько робких попыток, которые, однако, оказались абсолютно недостаточными (например, народные университеты).

Если после войны Германии будет позволено иметь полицию численностью несколько десятков тысяч человек, полицейские и особенно начальствующий состав должны отбираться самым тщательным образом. Дважды Германии и Пруссии после поражения удалось исподволь увеличить численно ограниченные вооруженные силы, причем лишь путем ежегодного увольнения нескольких десятков тысяч обученных солдат и призыва новых рекрутов, в результате чего образовался постоянно возрастающий резерв.

Побежденная, оккупированная страна быстро становится страной ненавистников. Мелкие ошибки мгновенно становятся оружием пропаганды. (Вспомним об использовании африканцев в составе французских подразделений в послевоенной Рейнской области.) Так вот, ненависть – одно из порождений войны. Преодоление ненависти – задача не из легких. При этом полезным может оказаться одно из преувеличенных изображений нацизма. Неожиданно немцы сделают для себя открытие, что союзники совсем не такие, какими их рисовали нацисты. Далее постоянно следует подчеркивать, как вели себя немцы в завоеванных странах (Польша, Франция, Греция, Норвегия и др.). Важно снова и снова демонстрировать, как они вводили варварские законы, расстреливали заложников, открывали концлагеря, пытали подозреваемых, убивали и грабили евреев, приговаривали людей к каторжным работам, доводили целые страны до вымирания и т. д. Все это надо соотносить, например, со значительно более мягким обращением с поверженной Германией. Если Германии будут предоставлены какая-нибудь помощь, продовольствие, займы или что-нибудь в этом роде, все это надо будет рекламировать самым решительным образом.

Ликвидация гестапо, отмена тюремного наказания и смертной казни без справедливого судебного разбирательства, реформа судопроизводства, восстановление свободы устройства, слова и мысли. Радио, которое обычно находится под контролем правительства, должно постоянно учитывать направленность газетных статей, книг, документальных фильмов, посвященных деятельности гестапо, чтобы подчеркнуть, что оккупация страны одновременно может означать и ее освобождение.

Робкие меры – это все же хуже, нежели отсутствие таковых вообще. Новое демократическое правительство в Германии должно обладать всей полнотой власти. Ведь оно призвано бороться с внутренним врагом. Поэтому оно не может быть чисто демократическим. Оно не может предоставлять равные права своим противникам. Внутренний враг себе на уме и не одно столетие знаком с подобной тактикой. Немецкую демократию после Первой мировой войны сокрушили сами принципы демократии. Она не была достаточно крепкой и достаточно взрослой, а ее лидеры оказались чересчур слабыми и чересчур устремленными к тому, чтобы понравиться реакционным партиям или чтобы убедить последних в том, что, несмотря ни на что, они хорошие немцы. Даже в душе большинства социал-демократов было что-то от послушного солдата (достаточно вспомнить о первом голосовании в рейхстаге в 1914 году; тогда все левые партии проголосовали за войну). Сами партийные секретари не воевали. Добившись успеха в жизни, многие из них превратились в пугливых буржуа, которые больше думали о карьере и меньше всего о том, чтобы отправиться на фронт. Так их враги организовали уничтожение демократии под прикрытием демократических принципов: через использование свободы слова, собраний и организаций.

Подобное не должно повториться. Поэтому демократия в Германии не может быть введена в один прием подобно тому, как она существует в Америке или в Англии. Речь могла идти об (умеренной) диктаторской (если употребить это ненавистное словечко) форме демократии, которая как бы дотягивается до демократических принципов, воздерживаясь от предоставления упомянутых свобод всем своим врагам. Другими словами, такая демократия должна быть многоступенчатой; она постепенно сообразно своей нарастающей сплоченности должна приближаться к типу абсолютной демократии, вместе с тем внимательно отслеживая эволюцию как минимум одного или двух поколений.

* * *

А что же фюрер? Сейчас многие бывшие фюреры пребывают в Америке и Англии уже в качестве беженцев. Почти все они однажды потерпели фиаско, а кто теперь доверится сторожевому псу, чтобы он уберег дом от разбойников и убийц?

В Германии все еще существуют силы, действующие в подполье. Там наверняка найдутся заслуживающие доверия люди. Можно было бы подобрать таковых из числа узников тюрем и концлагерей.

Немецкие генералы и высшие офицеры, антифашисты по своим убеждениям, которые связаны с Москвой, тоже могли бы принести определенную пропагандистскую пользу, но только не в высших эшелонах власти.

Это более чем краткий обзор. В нем лишь обозначены некоторые моменты, которые могли бы оказаться важными при осуществлении воспитательной работы в условиях послевоенной Германии. За скобками остались экономические, финансовые и прочие аспекты проблемы. Никак не рассматриваются ошибки, промахи и упущения политиков мирового масштаба начиная с 1918 года, которые сыграли на руку немецким националистам и нацистам. Также опущен вопрос, требуется ли Германии жесткий или умеренный мир или это безнадежное дело – пытаться перевоспитывать немцев. Данный обзор основан на том, что просто необходимо разобраться в поставленной нами проблеме с учетом всех имеющихся у нас возможностей. Ведь от этого зависят будущее и мир на земле.

1944

Будьте бдительны! О фильме «Последний акт» [165]

Он закопался в землю глубже, чем любой другой немец, – примерно на тридцать метров. Там он общался со слюнявыми генералами, кухарками-ветеранками, собачками, эсэсовцами, подружкой, приступами ярости и иллюзиями. Он вел фантомную войну с армиями, которых больше нет, бросая их на врага, о котором он знал лишь то, что подсказывала ему собственная фантазия. Вот вам полководец, который за пять с половиной лет войны ни разу не был на фронте (его ставка неизменно располагалась далеко за линией фронта), вот вам фюрер, который бессмысленно загубил миллионы людей, но за все это время не удосужился побывать в лазарете, вот вам эгоманьяк, который, чтобы самому прожить лишних несколько недель, пожертвовал городом со всеми находившимися в нем женщинами и детьми, сам же ни разу не покинул самый безопасный в мире бункер, чтобы поинтересоваться, что же он там натворил (ведь это повредило бы его интуиции). Вот вам примадонна, что поносила недостойный его народ, позволив ему терпеливо и послушно умирать за фюрера. Вот вам друг детей, который, трогательно всплакнув, объявил фрау Геббельс образцовой матерью и женой; она сказала мужу, что распорядится умертвить своих четверых детей, потому что считает свою жизнь без фюрера лишенной всякого смысла. Вот вам взбесившийся обыватель, которому на фоне гибнущей Германии, как в дешевом пошлом романе, взбрело в голову узаконить свои отношения с мадемуазель, устроив для этого церемонию бракосочетания. Кстати сказать, погибли еще несколько бравых немецких солдат, которым было приказано разыскать и привести в бункер какого-нибудь работника столичного загса для оформления бракосочетания. Вот вам тот, кто, словно крыса на тонущем корабле, даже умереть не сумел один. Отправляясь в иной мир, ему надо было прихватить с собой и свежеиспеченную фрау Гитлер.

165

Так называемая «Гитлер-легенда» в Германии напоминала о себе почти до самого конца войны, а в ряде случаев и в послевоенное время. «Фюрер понятия об этом не имел» и «Если бы до фюрера дошла вся эта информация!» – эти высказывания передавались из уст в уста, хотя повсюду уже наступило глубокое протрезвление.

Фильм «Последний акт» стал поводом для того, чтобы покончить с этой легендой. Надо было просто-напросто воспользоваться имеющимся документальным материалом. Смесь низости, жестокости, эгоистического сочувствия, откровенной глупости, бездарности, самой низкопробной сентиментальности, дилетантизма и трусости – всего этого казалось более чем достаточно, чтобы покончить с мифом о Гитлере и всякими разговорами о расовом превосходстве. Однако речь шла о нечто большем. Ведь нацисты не явились с какой-то чужой планеты, чтобы поработить Германию. Они выросли в самой Германии. Надо подчеркнуть, что не только кризис и безработица подтолкнули к ним массы людей, заставив их сражаться за нацизм до самоуничтожения. Дело еще и в другом. На протяжении целого столетия немцев воспитывали в духе безусловного послушания, и такая система воспитания принесла плодотворные результаты. Какое же это удобное слово – «послушание». Не нужно ни о чем размышлять, ничего самостоятельно решать. Главное – следуй за фюрером, и ты свободен от какой-либо ответственности. Такой взгляд порождал слепое повиновение, абсолютное подчинение, освобождая от каких-либо моральных, этических, религиозных, человеческих сомнений, убивая на корню гражданское мужество, стремление к тому, чтобы воспитывать в себе собственные убеждения. Это слово порождало раболепие, прикрывавшее нравственную трусость. По иронии, это словечко стало самым любимым в сформировавшейся теории расового превосходства. Послушание, повиновение – это служило оправданием для убийц в концлагерях. Пораженный и возмущенный мир отметил для себя, что этим самым словечком пытались оправдаться маршалы и генералы на Нюрнбергском процессе, ибо всерьез считали, что таким образом можно уйти от наказания за ликвидацию заложников, за нарушения международного права, за расстрелы гражданского населения. О совести никто и не вспоминал. Она просто умерла – была убита этим словечком. Словом всех диктатур.

Что же можно сказать об этом сегодня? Подавляющая часть немецкого народа, несомненно, против нацизма, против войны, против милитаризма, то есть за мир. Так было и в 1918 году. Однако двадцать лет спустя началась Вторая мировая война. Заключительные слова фильма «Последний акт»: «Будьте бдительны!» Будьте бдительны, чтобы никогда не повторилось то, что однажды уже произошло. Так важно ли проявлять бдительность?

У меня перед глазами обращение Союза борьбы против нацизма, расположенного в берлинском районе Шарлоттенбург. В этом документе говорится, что в Западной Германии снова действуют более ста организаций, преследующих откровенно нацистские цели. Кроме того, выходят более сорока периодических профашистских изданий. Прибавьте к этому праворадикальные группы, без помощи которых нацисты никогда не пришли бы к власти. Между тем нацисты снова активизируются.

На 1945 год была запланирована крупная акция содействия жертвам нацизма. Она казалась логичной и ожидаемой. По этому поводу выходящая в Базеле серьезная газета «Национальцайтунг» в конце 1945 года выступила со статьей под заголовком «Скандал в Бонне в связи с проблемой преодоления прошлого».

«Примерно 85 процентов активистов среднего и высшего звена НСДАП, СА и СС, которые до 1933 года уже являлись госслужащими, получают сегодня свою пенсию без каких-либо ограничений. Приблизительно у половины из них размер пенсии составляет более 1000 немецких марок. А вот круглым сиротам, родители которых были уничтожены нацистами либо при участии нацистов (если им повезло и они дождались рассмотрения своих дел властями), положено всего 100 марок. Однако даже эта сумма им не гарантирована, если они зарабатывают более 75 марок ежемесячно. Основатель и первый шеф гестапо Дильс также получает свою пенсию без каких-либо ограничений, равно как и вдова главного палача Гейдриха, в то время как десятки тысяч потерявших кормильца (по причине физического уничтожения) до сих пор не удостоились от государства минимальной финансовой поддержки (хотя бы одного пфеннига!)».