От судьбы не уйдешь

Тут я увидела, как он вышел из «конторы» и направился к своему джипу. Я вышла из своей «лошадки», чтобы он меня увидел, мол, здесь я, здесь. Обмолвлюсь, что теперь Сережа практически единолично ворочает «структурой». Приподнялся, в общем. Увидел он меня сразу, еще не дошел до своей машины, как развернулся в мою сторону и, широко улыбаясь, направился к калитке. Я высоко подняла голову, надеясь, что с достоинством выдержу предстоящую встречу. Дело все в том, открою вам по секрету, что реакция у меня, прожженной сыщицы, циника по убеждениям и неприступной скалы, Татьяны Александровны Ивановой, на этого зеленоглазого брюнета всегда была несколько неадекватной, скажем так.

Я подошла к калитке, Сережа открыл передо мной металлическую дверцу и пропустил меня, улыбнулся еще шире и взял мою руку тем самым жестом:

— Привет, моя.

У меня предательски похолодело внутри, а во рту стремительно пересохло. Ну, вот так всегда! Это — моя нормальная реакция на этого парня, пусть и неадекватная, но единственно возможная. И именно поэтому я и стараюсь попадаться ему на глаза как можно реже. Я вздохнула, извлекла из своих арсеналов свою самую обворожительную улыбку и, справившись с комом в горле, проворковала:

— Привет, дорогой.

— А я только что собрался спуститься вниз, к «новинке», но, я вижу, ты меня обогнала. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Верно? — Он подмигнул, а потом посмотрел тем самым взглядом.

— Угу, — только и сказала я.

— Что-то важное, солнышко? — Я опять сказала «угу», Сережа усмехнулся и потянул меня к машине: — Тогда идем. В офисе слишком много нехороших дяденек, — Сережа хохотнул, — с которыми вовсе ни к чему встречаться таким милым девочкам, как ты.

Я кивнула и пошла следом за ним к его машине. Оказавшись внутри, на шикарном кожаном сиденье, я немного собралась с мыслями. Сережа включил тихую музыку и внимательно посмотрел на меня:

— Отлично выглядишь, моя. Так что за важное дело привело в логовище врага такую храбрую малышку?

— Старцев… — Я ждала реакции.

— А-а-а… — протянул он разочарованно. — Некрасивая история вышла, согласен. Но наша братия, — он усмехнулся, — к этому не имеет никакого отношения.

— Я знаю, Сережа, — кивнула я, хотя на самом деле узнала об этом только что. — Мне нужно другое…

— Да?.. — его глаза блеснули в полумраке салона. — И что тебе нужно?

Поспешив унять возобновившуюся дрожь где-то внутри себя, я продолжила:

— Мне необходимо узнать, кто на… Через кого, словом, вышли на «Грааль» парамоновские. Если, конечно, такой человек имеется… — неуверенно закончила я. Ведь на самом деле братки могли уже давно приглядываться к цеху и просто проявиться в самый подходящий момент. Который, между прочим, мог быть вполне запланированным. И как же я об этом не подумала-то! Я взглянула на Сережу, он усмехнулся:

— Наводчика, значит, ищешь? Вообще-то это не по правилам, ты же знаешь…

Я подумала, что зря ввязалась в этот разговор, вряд ли он мне сейчас на тарелочке подаст «главного подозреваемого», то есть того, кто и был инициатором той злополучной сделки. Я уже даже хотела извиниться и ретироваться. Но Сережа, с минуту подумав, улыбнулся и продолжил:

— Но… Для тебя — хоть луну с неба, моя… — Вот на такую любезность я совершенно не рассчитывала. — Тем более что ты все равно постараешься докопаться до этого. Лучше уж я тебе сам помогу, чем позволю рисковать собой. Сиди, я сейчас… — Он вышел из машины, а я осталась ждать.

Эх, Серега, Серега!..

Появился он довольно скоро и, усевшись поудобнее, объявил мне деловым тоном:

— Был наводчик. Некто Финский, знаешь такого?

Опаньки!

Видимо, по моему лицу ответ читался вполне ясно, потому что Сережа снова усмехнулся и добавил:

— Вижу, что знаешь. Хорошие весточки принес тебе дядя Сережа?

— Еще бы! — хмыкнула я.

— Значит, надо его как следует отблагодарить, — и он подставил щеку для поцелуя.

Это было совсем уж не по правилам. Но, похоже, у меня не было выбора. Я постаралась как можно осторожнее коснуться губами его щеки, но напряженная пауза все равно повисла.

— Эх, Таня, Таня, — выдохнул Сережа, с сожалением посмотрев на меня.

«Знаю, милый, знаю, что с тобой…» — пронеслось у меня в голове. Что же поделаешь, Сереженька, если мы с тобой по жизни в разных окопах?.. Воспоминания, конечно, тут же постарались обступить меня со всех сторон, но мне удалось вырваться из их оцепления. Я посмотрела Сереже в глаза и сказала:

— Спасибо тебе большое за помощь, Сережа, — погладила его по щеке, — больше задерживать не буду, — и вышла из машины.

Сережа проводил меня до калитки, опять взял мою руку тем самым жестом:

— Пока, моя. Удачи тебе… — тихо сказал он. — Береги себя…

— Ты тоже… — выдавила я. Я поспешила к машине, села, резко рванула с места.

Сережа стоял у калитки до тех пор, пока я не свернула за угол. Я видела его в зеркало заднего вида. Э-э-эх…

Признаюсь, настроение было у меня препаршивое. По дороге домой я решила сделать себе небольшой подарочек. Завернула на проспект и пошла в самый моднячий бутик, приглядела там себе очередную блузочку, дорогую, конечно, но совершенно фантастического оттенка, какого-то небесного. Словом, примерила, а затем и купила. Даже удовольствие получила от этого. Ну что тут поделать, люблю я тратить деньги. Ох как люблю!

Правда, удовольствие от покупки оказалось столь кратковременным, что даже обидно стало. Уже дома мне вновь запаршивело, да так откровенно, что я, грешным делом, вспомнила о коньяке. Однако следующая мысль была куда более спасительной — коньяк-то вчера кончился. Вот и славно. Нет, коньяк — дело, конечно, хорошее, но не настолько же… Да и опасность пристраститься существует. Так что я решила ограничиться только свежесваренным кофе.

Вооружившись кофеем и сигаретой, я удобно уселась в своем любимейшем кресле и принялась думу думать.

Значит, все-таки Финский…

Что ж, дяденьку, наверное, даже понять можно. С отчаяния не только дружбу с братками попытаешься завести, но и не на такое пойдешь. А то, что он, скорее всего, действует от отчаяния, — это ясно. Только вот «дружить домами» с парамоновскими — это одно. А с ножичком на Старцева — совершенно другое. Вряд ли это он. Опять же, чтобы так убить — нужно либо быть законченным психом, либо смертельно ненавидеть человека. А вот ненавидел ли Финский Старцева — о том нам ничего не известно.