От ведьмы слышу! (Другая редакция)

– Почему вы не одеты, почтеннейшая?

Я стремительно оглядела себя и с удивлением воззрилась на говорившую, кстати, это была Мать Забота. На мне был вполне приличный костюм-тройка от Валентино: жемчужно-серый шелк, никакой вульгарности, никаких лишних украшений, кроме медальона с портретом мужа и детей. Чем вы столь недовольны, мадам?

И тут я внимательнее присмотрелась к тому, как выряжено само «высокое собрание». И едва удержалась от смеха. Вот что значит «официальная встреча»! Вот что значит «соблюдение традиций»!

Все Матери Ведьмы носили на головах высокие колпаки-генины из черного бархата, вышитые серебряными пентаклями, рунами и гимнами богине Луны. На плечах Матерей Ведьм красовались черные плащи, те самые, которыми московские (и не московские) подростки украшались в эпоху показа фильмов о Гарри Поттере и Сером Гэндальфе. Кроме того, каждая ведьма сжимала в руке метлу, перевитую хмелем [26] .

– Такое облачение недостойно Госпожи Шабаша. Учтите это на будущее и впредь во время официальных заседаний появляйтесь в достойном виде! – отчитала меня Мать Вразумление, чтоб ее кактусы тля сожрала.

26

Я могу также поклясться, что на ногах каждой из ведьм были не обычные туфли, а так называемые пулены – башмаки с ненормально длинными и загнутыми носами (традиционно считалось, что, развязывая шнурок такого башмака прилюдно, ведьма вызывает бурю). И если эти дамочки всерьез взялись следовать канону ведьмовского облачения, у них под юбками обязательно обнаружатся подвязки. Возможно, ярко-алые. Но, как сами понимаете, я нахожусь не в том возрасте и положении, чтобы подглядывать под юбки старым ведьмам-маразматичкам…

– Да что вы к ней пристали?! – раздался старчески-надтреснутый, но при этом бесшабашно-развеселый голос. – Молодая девчонка, куча кавалеров, кувырки на сеновале, ах-ах! Заткнитесь, старые калоши! Иди сюда, девочка. Познакомься со мной.

И тут я увидела подзывавшую меня к себе Ведьму. Нет, ВЕДЬМУ. Она была стара, как мир и колдовство, мудра, как змий-соблазнитель, и при этом ее мозг пребывал в том состоянии беспечального инфантилизма, который и присущ очень старым людям.

– Приветствую вас, о Мать Величие, о Глава Трибунала, – тут уж я не поскупилась на поклон.

– А, брось! – Она отмахнулась, но ее маленькие глаза янтарного цвета и блеска остро глянули на меня из сетки многочисленных морщинок. – Костюмчик у тебя шикарный. Не слушай, что говорят мои грымзы. Они тебе просто завидуют. Они и мне завидуют, что я все живу-живу и никак не освобожу им это местечко. Я-то знаю ваши мысли! – погрозила она кулаком зашумевшим было Ведьмам. – Все вы только и мечтаете меня сжить со свету. А вот эта девочка, – еще один острый янтарный взгляд прямо в мои зрачки, – не мечтает. Ты ведь не мечтаешь?

– Мечтаю, – сказала я. – Я мечтаю о том, о Мать Величие, чтобы в моем доме все было благополучно. Чтобы мои дети росли счастливыми и здоровыми. Но об этом мечтает каждая женщина, не обязательно ведьма, и я не вижу ничего плохого в том…

– Поди прочь, ты меня утомила, – неожиданно прервала мою речь Глава Трибунала и откинулась на подушку кресла. Через мгновение я имела счастье услышать, как она храпит.

Я растерянно посмотрела на остальных ведьм. От их утренней приветливости не осталось и следа. Сейчас это были злые, напудренные старые бабы, которым я чем-то сильно не понравилась.

Меня это разозлило.

– Я приехала сюда не по своей воле. Я стала Госпожой не потому, что сама так пожелала. И если вы считаете меня кем-то вроде глупенькой секретарши, при помощи которой можно снимать климактерический стресс, то вы глубоко ошибаетесь! В ответ на мое приветствие вы не дали мне положенного по обряду ведьм благословения. И я имею полное право сейчас же уехать в Россию! Ищите себе другую… болонку для пинков!

Я развернулась и пошла прочь – к выходу. И тут меня остановил голос Матери Трансценденции:

– Останьтесь. Мы вас проверяли.

– ?!

– Вы нам подходите. Не обращайте внимания на то, что бормотала Глава Трибунала, у нее старческий маразм. А я от имени всех остальных Матерей заявляю, что мы принимаем вас и поручаем вам вести те дела, которые оговорены в вашей должностной инструкции. Кстати. Когда вы вернетесь в свой домик, то в гостиной вы обнаружите компьютер и папки с документацией, которую вам необходимо привести в порядок. А еще в ближайшие три дня вы должны предоставить на рассмотрение Трибунала проект эргономического использования побочных эффектов приворотных зелий. Необходимая информация найдется в папке с ярлыком «Венец безбрачия». На сегодня это все. У других Матерей есть вопросы, предложения, пожелания?

– Пусть посещает официальные собрания в положенной ведьмам форме, – сурово отрезала Мать Забота.

– Она учтет это. Госпожа Викка, можете быть свободны.

Я прищурилась:

– До какого времени?

– Что?

– До какого времени я могу быть свободна?

– Разумеется, до следующей полуночи. Да, и вот еще что… Благословенны будьте.

– Вам того же, – тихо рыкнула я и чуть ли не бегом вынеслась из зала Трибунала.

Серпентарий? Да по сравнению с этими лицемерными тетками серпентарий покажется кружком любителей оригами!

Видимо, Матери Ведьмы разозлили меня настолько, что я не заметила, как несусь на приличной скорости над верхушками деревьев, не пользуясь при этом ни помелом, ни «драконоформой». Это меня ярость окрылила…

Возле своего домика я снизилась и постаралась успокоиться. Ведь это только начало. Мне предстоит терпеть такие выходки еще целый год (причем на благотворительных началах: титул Госпожи Шабаша никаких материальных поощрений не предусматривает). Целый год не видеться с родными… Переживать, как там дочки. Не болеет ли мама. Не задумал ли прогуляться налево любвеобильный супруг… А еще…

Как ты там, мой бесстрашный капитан Яська? И в каких ты сейчас морях?

Я машинально покрутила широкий полый браслет, в котором хранились локоны бесшабашного сынули. Браслет заиграл тихую мелодию «Просьбы о колыбельной», песенки, стихи для которой написал мой муж, еще тогда, когда мы ждали рождения Ярослава…

Сочини колыбельную нашему сыну. Может быть, пропоешь ее вместо меня В час, когда, все созвездия щедро рассыпав, Ночь забудет о бедах прошедшего дня. Пусть мотив ее будет, как жизнь, незатейлив, А слова безмятежны, чисты и нежны. И под песенку эту лампаду затепли, Чтобы мальчику снились счастливые сны. Да, я знаю, ты любишь тревожные сказки. И все песни твои – словно к бою призыв… Но ребенок пусть будет отважен и ласков, Не стыдится слезы, не страшится грозы. Пусть он будет… И этого, право, довольно — Просто быть и любить, без чинов, без имен… Ты вплети в эту песенку звон колокольный И дыхание боя, и шелест знамен… Подари этой песенке знанье и силу, Ибо только она – путеводная нить. Сочини колыбельную нашему сыну, Если я не успею ее сочинить.

…В моем сознании еще звучала песня, утешая и делая пустыми и никчемными все волнения, связанные с глупыми тетками из Трибунала. Я прижала прохладное серебро браслета к разгоревшейся щеке, словно убирая беспокойство и боль. Словно расслышав тихий Яськин голосок: «Мам, ты не переживай. Все получится!..»

– Конечно, сынок… – беззвучно прошептала я.

И тут ночь буквально взорвалась непонятным отвратительным шипением и каким-то похрюкивающим визгом! И источником звуков было крыльцо моего домика!