От великого до смешного. Совершенно эмоциональные и абсолютно пристрастные портреты знаменитых людей
Шрифт:
Уже погруженный в сладкую дремоту Бах моментально проснулся. Любой диссонанс, любая дисгармония, что называется, по живому резали его слух. А значит, убивали его сон. Сначала Бах подумал, что ребенок пошел справить нужду и скоро вернется. Но не тут-то было. Эммануил не возвращался!
Бах долго ворочался в теплой постели, потом одним рывком отбросил одеяло, пробрался, натыкаясь в кромешной темноте на мебель и набивая шишки, к инструменту и завершил аккорд. Через минуту композитор безмятежно спал…
Хорошие герои должны быть красивы, плохие – наоборот. Таково требование искусства. В реальной жизни внешней красотой чаще могут похвастаться люди не очень умные и не очень добрые. Холодная красота давно стала синонимом внутренней
Суровые черты лица нередко можно наблюдать у тех, кто прошел когда-то через суровые жизненные испытания. В девять лет Бах стал сиротой. Следующие шесть лет он провел в качестве иждивенца в семье старшего брата, затем – начиная с пятнадцати лет – пустился во взрослую, самостоятельную жизнь. Окончив с отличием школу для бедных, он мог бы поступить в университет, но для этого нужны немалые средства, а ему приходится зарабатывать себе на пропитание и кров. К счастью, он превосходно играет на органе и клавесине: уроки отца и старшего брата пошли впрок. Три дня в неделю он – церковный органист, в остальные дни – обычный музыкант, играющий на свадьбах, похоронах и, среди других уличных музыкантов, на рыночной площади.
То, что у других называется свободное время, у Иоганна Себастьяна зовется – работа. По вечерам, когда церковь закрыта, он упражняется на органе до самой поздней ночи, а порою – и до первых лучей зари. Его музыка останавливает пьяных горожан, возвращающихся в это время из ночных кабачков домой. Они подходят к двери церкви, прикладывают ухо и слушают… «Божественная музыка, черт меня подери!» – восклицает один из слушателей. «Да, хороший у нас органист…» – отвечает другой.
Однажды один изумленный слушатель спросил у Баха, как он добился таких успехов в своем искусстве. «Мне пришлось быть прилежным, – ответил Бах. – Кто будет столь же прилежен, достигнет того же». Неустанный, целенаправленный труд создал не одну выдающуюся личность. В случае с Бахом гераклов труд был перемножен на такой же могучий талант. В результате Бах превратился из обычного церковного органиста в непревзойденного музыканта-виртуоза и величайшего, из всех существовавших до него и после, композитора.
Об исполнительском мастерстве Баха сохранилось немало легенд. Одна из них рассказывает, как однажды Бах соревновался в «сочинительском и исполнительском искусстве» со знаменитым композитором и своим другом Телеманом. Друзья условились, что каждый из соревнующихся напишет органную фугу, а исполнять ее без подготовки, «с листа», станет соперник. Кто лучше сыграет чужое творение, тот, стало быть, и победитель. По легенде, Бах взял ноты конкурента, перевернул их вверх ногами, и, «к изумлению присутствующих, сыграл чужую фугу в нужном темпе и без единой ошибки»! На этом Телеман посчитал состязание законченным. Подойдя к Баху, он сначала энергично пожал ему руку, а затем, глядя на радостного, но все же несколько смущенного Баха, не сдержал эмоций и обнял друга…
А этот рассказ – уже не легенда, а реальная история. Около 1717 года в Дрезден приехал французский виртуоз-органист Маршан. Своей блестящей игрой он успел к этому времени обворожить весь бомонд Франции. По мнению большинства критиков, он решительно затмевал собою всех остальных музыкантов Европы. Однако королю Саксонии вскоре доложили, что кое-кто из немецких музыкантов говорит, будто бы в Веймаре живет человек, способный соперничать с французским гением. И это не кто иной, как Иоганн Себастьян Бах, обычный церковный органист. Впрочем, наверное, не совсем обычный, раз о нем все говорят.
Король немедленно отправляет Баху приглашение посетить Дрезден.Ко дню приезда Баха французский виртуоз уже успел произвести фурор среди местной публики. Королевский капельмейстер Волюмье трепетал за свою артистическую репутацию и боялся потерять место, чувствуя, что француз отберет у него все. Можно легко догадаться, как доволен он был приездом Баха.
В назначенный день и час благородное собрание расположилось слушать двух гениев – французского и немецкого. Первым за клавесин сел Маршан. Он заиграл блестящую французскую арию, красивую и мелодичную, насыщенную всевозможными украшениями и блистательными вариациями… Публика буквально качала головой в такт легко льющейся мелодии. Когда французский артист взял последний аккорд, слушатели разразились громкими рукоплесканиями, со всех сторон поздравляя его с новым успехом и удивляясь артистичности в исполнении особенно трудных мест в сыгранной арии. Успех был очевиден и неоспорим. Чем может ответить на это немецкий музыкант?
Сыграть им серьезную музыку? Конечно же нет! Этой публике требуется нечто более простое, блестящее и внешне красивое. Что же тогда сыграть? И тут Бах находит решение. Сев за клавесин и сыграв несколько вступительных аккордов, он вдруг неожиданно заиграл ту же самую французскую арию, которую только что перед ним исполнял Маршан.
Все присутствующие поначалу пришли в некоторое замешательство, затем чувство растерянности сменилось удивлением и восхищением. Иначе и быть не могло: Бах играл по памяти только что прослушанную пьесу, сохраняя все украшения французского виртуоза и повторяя все его вариации одну за другой, но, закончив последнюю из них, он перешел к вариациям собственного изобретения, гораздо более изящным, трудным и блестящим. Сыграв двенадцать собственных, на ходу импровизированных вариаций, Бах закончил пьесу и встал. Оглушительный гром аплодисментов и самые настоящие овации не оставляли никакого сомнения, кто из виртуозов превзошел другого.
И все же, для того чтобы решить вопрос окончательно, саксонский король решил устроить еще один соревновательный раунд. Предметом состязания должна была послужить музыкальная импровизация на заданную тему. Оба музыканта приняли эти условия. Однако далее случилось непредвиденное…
В назначенный вечер, когда Бах уже появился перед заинтригованными слушателями, вдруг было объявлено, что господин Маршан еще утром, ни с кем не попрощавшись и никого не предупредив, отбыл из города. Французский музыкант, видимо, решил сохранить репутацию непревзойденного виртуоза. Это куда более дорогая вещь, чем тепленькое место на службе у саксонского короля.
Таким образом, вопрос о музыкальном первенстве решился сам собой. Более всего такому финалу был рад господин Волюмье. Стоит ли говорить, кто именно в Дрездене больше всех превозносил до небес и сверх меры благодарил немецкого музыканта?
Несдержанность – качество не самое приятное. В особенности если ею страдает какой-нибудь чиновник или, скажем, официант. Зато несдержанность учителя – это уже куда более серьезный недостаток и почти расписка в профнепригодности. Немецкий композитор, увы, был несдержан. Однажды во время репетиции второй органист церкви Святого Фомы, играя, допустил небольшую ошибку. Рассердившись и не найдя под рукой чем бы запустить в неумеху музыканта, Бах в раздражении сорвал с себя парик и швырнул им в органиста: «Тебе надо сапоги тачать, а не играть на органе!»
Бах вовсе не был грубияном или драчуном. Но если кто-то из его учеников вдруг обнаруживал отсутствие должного старания или, упаси бог, таланта, то тут уж Баху крайне трудно было удержаться в рамках приличия. На голову лентяя или бездаря он обрушивал самые уничижительные определения и эпитеты.
В городе Арнштадте, где кроме обязанностей органиста Бах выполнял еще и роль капельмейстера в школьном оркестре, ему пришлось здорово потрепать нервы. Способности молодых музыкантов мало соответствовали представлениям строгого и вспыльчивого композитора. Поэтому нередко Бах не выдерживал и давал волю чувствам. Старшие ученики поклялись отомстить несдержанному на язык учителю.