От Византии до Орды. История Руси и русского Слова
Шрифт:
Г. Н. Бочаров и В. П. Выголов отметили другую весьма существенную сторону дела: «Фрески дьяконника с приделом Николая Чудотворца… выпадают из общей росписи храма» [693] , то есть Дионисий ставит перед собой в создании образа Николы особенную, очень важную для него цель, решившись даже ради нее нарушить единство росписи собора.
Итак, Дионисьев Никола «совсем не похож» на типичные воплощения этого образа, а, с другой стороны, «выпадает» из богатейшей целостности ферапонтовских фресок. Притом «выпадают» не только монументальная фреска с образом Николы в дьяконнике собора, но и перекликающиеся с ней небольшие фрески: сцена Первого Вселенского собора, в которой, согласно житийному описанию, «святитель Николай, пламеневший ревностью ко Господу, даже заушил лжеучителя» [694] ,
693
Бочаров Г., Выголов В. Вологда. Кириллов. Ферапонтово. Белозерск. М., 1979, с. 286.
694
Настольная книга священнослужителя. Месяцеслов (сентябрь-февраль). М., 1978, т. 2, с. 368.
Арий был для преподобного Иосифа Волоцкого своего рода главным «ересиархом», он не раз упоминал его в своих полемических сочинениях и, конечно, в беседах с Дионисием. И введенная в мир ферапонтовских фресок — по сути дела «выпадающая» из него — тема борьбы Николы с Арием (которая, кстати сказать, вовсе не стоит на первом) плане в «общепринятом» представлении о Николае Чудотворце) может быть понята как своего рода ключ к монументальному образу Николы в Рождественском соборе: он славен своей борьбой с ересью, как и нынешний Иосиф Волоцкий.
Конечно, это именно предположение, но все же нельзя исключить, что Дионисий, сотворяя свой проникновенный образ, вложил в него и видение, и понимание своего «возлюбленного брата» преподобного Иосифа Волоцкого.
В лике Николы, созданном Дионисием в 1502 году, воплощено предчувствие трагических грядущих испытаний и готовность к ним, но вместе с тем в нем проступает убежденность в конечном торжестве Истины…
И если даже мое соотнесение Дионисьева Николы и преподобного Иосифа будет оспариваться, невозможно оспорить то, о чем говорит в уже цитированных словах Г. В. Попов: в образе Николы воплощен характер «духовного строителя, философа-учителя и практика, хозяйственного организатора», а именно это «находили современники в Иосифе Волоцком». То есть творение Дионисия имеет глубокую связь с преподобным Иосифом Волоцким, и исключительно много дает для восприятия и понимания «живого лика» одного из величайших русских святых…
Это не означает, что Дионисий вместо (или под видом) образа Николая Чудотворца создал «портрет» Иосифа Волоцкого; подобная подмена противоречила бы православным канонам. И речь идет только о том, что при создании образа святителя Николая Мирликийского, боровшегося с ересью Ария, Дионисия, как уместно полагать, вдохновляло — быть может, даже неосознанно — то глубокое впечатление, которое оставил в его душе столь близкий ему Иосиф Волоцкий, боровшийся с ересью (или, точнее, отступничеством), посеянной Схарией.
И потому великолепная стенопись (фреска) Дионисия как бы дает нам возможность вернее и родственнее воспринять преподобного Иосифа, хотя, повторю еще раз, перед нами не его «портрет», а так или иначе связанный с ним образ святителя, жившего тысячу лет ранее.
В заключение целесообразно сказать об одном из последствий духовной победы над «ересью» и торжества Православия на Руси — провозглашении Москвы Третьим Римом. Спустя недолгое время после кончины преподобного Иосифа Волоцкого идея Третьего Рима была выражена в сочинениях старца Псковского Елизарьева монастыря Филофея, — в частности, в написанном им послании великому князю Василию III.
Как ныне считается, старец Филофей родился около 1465 года и скончался в 1542 году; сочинения его создавались, по-видимому, главным образом в 1520-х годах [695] . Как псковитянин он, надо думать, испытал духовное воздействие близкого к преподобному Иосифу Волоцкому святителя Геннадия, который в 1484–1504 годах был архиепископом Новгородским и Псковским. Нельзя недооценивать и тот факт, что сочинения Филофея переписывались в Иосифовом Волоколамском монастыре (хотя уже после кончины преподобного). Это вполне понятно, ибо идея «Москва — Третий Рим» была созвучна духовному наследию преподобного Иосифа, и к тому же для ее рождения необходимой предпосылкой являлась победа над «ересью» (Филофей упоминает о ней), которая позволяла считать московское Православие истинным, отвергнувшим заблуждения.
695
См.: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV-первая половина XVI века. М., 1984, 732.
Говоря об идее Третьего Рима, приходится признать, что в дальнейшем
ее смысл всячески искажали, — в частности, пытаясь приписать ей «агрессивный» и «экспансионистский» характер («Третий Рим» намерен-де захватить весь остальной мир!), хотя в действительности она имела, если уж на то пошло, «изоляционистскую» направленность, в ней ясно выразилось стремление «оградить» Русь, в которой живо Православие, от проникновения извне «ересей и лжеучений».К сожалению, искажающие толкования идеи Третьего Рима оказывали подчас влияние на православных людей. Так, замечательный, недавно, увы, безвременно скончавшийся писатель Петр Паламарчук (1955–1998) в своем сочинении «Москва, Мосох и Третий Рим. Из истории политических учений русского средневековья» (1986) резко критически высказался об этой идее, вопрошая, в частности: «…главное и краеугольное недоумение: почему все-таки образцом избран был Рим? Языческий Рим…» [696] В свое время я стремился переубедить Петра Георгиевича, но тщетно…
696
Паламарчук Петр. Москва или третий Рим? Восемнадцать очерков о русской истории и словесности. М., 1991, с. 26.
А ведь в сочинениях старца Филофея, во-первых, с полной ясностью утверждается, что речь идет именно и только о христианском Риме — о Риме апостола Петра, а не Юлия Цезаря или Августа Октавиана. Это неоспоримо явствует уже из датировки начала того Первого Рима, о котором говорит Филофей. Одно из его посланий было написано в 1527 году и в нем утверждалось, что Первый Рим начал свою историю 1505 лет назад, то есть тогда, когда, по мысли Филофея, была создана христианская Церковь, а ведь возникновение «языческого Рима» произошло почти на 800 лет ранее!
Во-вторых, речь идет у Филофея не о государственном значении Первого, Второго и Третьего Рима, а о совершающемся в рамках этих государств духовном бытии. Он писал о Первом Риме: «Аще убо великого Рима стены и столпове и трекровные полаты не пленены, но душа их от диавола пленены». А конец Второго Рима — Византии — старец Филофей видел не в захвате его в 1453 году турками, но в состоявшемся в 1438–1439 годах Флорентийском соборе, на котором византийцы выступили как «еретицы, своею волею отпадите от православныя веры христианьския». Только на Руси, убежден Филофей, осталось истинное Христианство, и в послании к великому князю Василию III он призывает: «Подобает тебе, царю, сие деръжати со страхом Божиим» [697] . То есть высшая задача государства — «удержать» в целости православную — Святую — Русь… А размышления Филофея о «падении» Первого и Второго Рима призваны были показать ту роковую опасность, которая грозит русскому Православию.
697
Цит. по кн.: Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV–XVI вв.). М., 1998, с. 344, 345, 359. в этом капитальном исследовании содержится истинное толкование идеи третьего Рима.
Ранее старца Филофея преподобный Иосиф Волоцкий в своем послании призывал вступившего на престол Василия III:
«Бога ради, господарь, и Пречистыа Богородицы, — пожалуй, и попецыся, и промысли о божественых церквах и о православной вере хрестьянстей… ино, государь, погибнути всему православному Христианству от еретических учений, яко ж и прежа… царства погибоша сим образом… Римское, иже много лета пребыша в православной вере християнстей, тако погибоша» [698] .
698
Послания Иосифа Волоцкого… С. 229, 230.
Из этого ясно, что идея Третьего Рима восходит к преподобному Иосифу Волоцкому, и этим тезисом уместно завершить мое сочинение.
Приложение. Несколько слов о «новой хронологии Руси»
В последние годы немалый переполох в среде любителей чтения породили сочинения нескольких математиков (А. Т. Фоменко, Г. В. Носовского и других), предпринявших радикальнейшую «перестройку» в представлениях об истории: они утверждают, что реальная историческая жизнь человечества началась не более 1200 лет назад — то есть в отрезок времени, который принято считать IX веком нашей эры. Что же касается Руси, она, по утверждению «неохронологистов», возникла лишь в XIV столетии (если опять-таки воспользоваться «привычным» обозначением периода времени).