От земли до рая
Шрифт:
– И то так, – широкая ладонь мазнула по заросшей щеке.
– Черт, вот чувствовал, что все как-то подозрительно складно у нас выходит.
– Так почему молчал?
– Почему-почему! Это ты у нас – экстрасенс, Моть.
– Я не экстрасенс, Мамасита, кончай пургу гнать, – Матильда откинула косу на спину и уставилась прямо на меня. – Спасибо за помощь.
– Да я же ничего не сделала.
– Попытались. Другие даже этого не делают. Пойдем, Толя. Будем что-то думать. Может, кто из местных приютит. Клич надо дать.
– А так нас, типа, не накроют! Вот же черт… Дерьмовая ситуация. Но, ничего,
– Постойте. Вы можете объяснить, что вообще происходит? Может, я бы могла помочь? – опять же непонятно зачем поинтересовалась я, хотя судя по всему, разговор этой парочки должен был меня отпугнуть. Но почему-то только интересней стало. Кто эти ребята?
– Не боитесь нажить себе неприятностей?
– Нет. А вот любопытно, как вы умудрились местным костью поперек горла встать, съедает.
Оказалось, что Мотя с Толей – активисты Гринписа. И в те края прибыли с какой-то своей природоохранной целью. Конечно, подробностями со мной никто делиться не стал. Побоялись, что, впрочем, было понятно. Вывод о том, насколько важную работу проделывают эти двое, напрашивался сам собой. По тому противодействию, что им оказывали местные власти. Кому бы эта власть ни принадлежала.
– Нам хата в принципе нужна, чтобы перекантоваться. Так-то мы в одно конкретное место путь держим. Чтобы пробы грунта взять. И еще… кое-что по мелочи. Я вообще биолог. А Мотька – лучший во всем свете проводник.
Матильда с Толиком переглянулись. И синхронно, не сговариваясь, перевели взгляд на администраторшу, которой явно не нравилось то, что мы уселись в лобби-баре пить чай. Наверняка, не будь меня с ребятами, никто бы им этого не позволил.
– Знаете, кажется, я могу вам помочь. У меня есть ключи от квартиры… В ней должна была жить я сама, но потом планы изменились.
Мамасита подавился чаем.
– Серьезно? – он огляделся по сторонам, будто боялся, что нас кто-то услышит.
– А зачем бы я стала вам врать?
Я порылась в сумочке, достала ключ и незаметно под столом передала его Матильде. Наши руки соприкоснулись, и я почувствовала исходящий от нее обжигающий жар.
– Сейчас… где-то тут записан адрес, - пробормотала я, рефлекторно отдергивая пальцы. Толик кивнул. А Матильда застыла вся. Глядя прямо на меня, но будто сквозь. Так… странно. У меня мурашки побежали по коже, и, чтобы скрыть собственную реакцию, я нырнула в сумочку достать визитку с адресом.
– Ну, начинается! – пробормотал Толик и тихонько выругался.
– Что начи…
– Тс-с! – не дал мне договорить.
– В Германии, - прошептала Матильда, будто возвращаясь в себя. Провела по лицу ладонями и головой тряхнула.
– В Германии? Что в Германии, Моть?
Матильда раздраженно отмахнулась:
– Не знаю!
– Но…
– Да я серьезно не знаю! Что ты пристал ко мне, Толь? В Германии! А что… как… почему… не знаю!
Все больше нервничая, Матильда встала из-за стола. Толик тоже поднялся. Неловко покосился на меня, пробормотал что-то насчет того, что позвонит, когда придет время отдать ключи. А потом они ушли, оставив после себя какое-то странное сосущее под ложечкой чувство. Тревоги… и чего-то еще.
Было уже совсем поздно. Я вернулась в номер. Пока принимала душ, пропустила звонок от Соньки. У них как раз
было утро. Хотела перезвонить, но она меня опередила. Никогда еще со дня нашей… ссоры? она не звонила мне по видеосвязи.– Ну, наконец-то, господи! – прошептала Соня и… тихо заплакала.
– Эй! Эй… ты чего? Сонька?
– Я… ничего. Я… хотела спросить…
– Спрашивай.
– Папа… он тебе что-нибудь говорил о… - Сонька всхлипнула, - о своей болезни?
Я, как стояла, так и начала оседать. Хорошо, что медленно. Не ударилась. Или плохо… может быть, боль отрезвила бы меня хоть чуть-чуть.
– Болезни? О чем это ты? – просипела я.
– Значит, не говорил. Я так и думала…
Сонька растерла лицо ладонями. Вытерла слезы и уставилась на меня, несколько раз моргнув.
– Я случайно забралась к нему в документы, а там…
– Что там? Что там, Соня? Что ж ты молчишь-то!
– А там всякие разные заключения, - всхлипнула она. – Из стольких клиник, Лиля! Наши, израильские, германские и французские. Теперь Америка, вот… Он болеет. Он очень сильно болеет… - Сонька опять заплакала. Громко и некрасиво. А я не могла. Ни плакать. Ни дышать… Откашлялась. Пошевелила губами, но что-то выдавить из себя получилось далеко не с первого раза.
– Подожди, Сонь… Успокойся. Лучше скажи, что ему ставят? Как он? Ты его когда в последний раз видела?
– Онкология… Он… - Соня вытерла ладонью потекший нос.
– Он плохо… наверное, плохо, да.
– Ему плохо?
– Я не знаю! Он ведь ничего не говорит, а я тоже молчу, что все знаю, но… - она зарылась пальцами в свои шикарные волосы и потянула их.
– Мне кажется, он решился на что-то страшное. Я у него пистолет нашла, Лиля… Я боюсь… Я ужасно боюсь! Ты можешь приехать? Я совершенно не знаю, что делать… Хотела бабушке позвонить, но ведь она… Она может и не пережить такой новости.
– Да… Да, конечно, – прошептала я.
– Не нужно ее раньше времени беспокоиться. Я… приеду. Куплю билеты на ближайший рейс и приеду…
– Лиля…
– Да?
– Нет… ничего. Приезжай…
Глава 22
Ян
Когда я все для себя решил, стало немного легче. Установка была такой – найти врача, который пообещает мне нормальную жизнь, а потом, когда под ногами вновь появится хоть какая-то точка опоры, перевернуть вверх тормашками предопределенную мне реальность. Мать говорила, что в упрямстве мне равных нет. Так что все бы у меня получилось. Если бы хоть один из тех специалистов, с которыми я встречался, дал мне эту самую опору. Чертовы гарантии, что он справится со своей частью работы. Он справится, понимаете? А уж за мной бы не заржавело.
Самым худшим в этом всем было то, что поиски врача стоили времени. Времени, которое в тот момент даже не деньгами мерялось. Жизнью. Максимально сконцентрировавшись и погрузившись в себя, я мотался по миру вот уже практически месяц. Пока с переменным успехом.
Устал. Истосковался по Лильке. Сто раз порывался ее вернуть, но в последний момент что-то удерживало. Наверное, гордость. Не хотел бы я, чтобы она видела меня после химии… Конечно, если бы до химии дело вообще дошло…
Я открыл ящик стола и погладил черную холодную сталь.