Отблеск цепи

Три серые дороги расходились в разные стороны. Кругом степь и болота. Телефон не ловит. Рация тоже. Вокруг только влажный, окутывающий туманом холод.

Мне казалось, что прямо вдалеке блуждали какие-то огоньки. Хотя, возможно, это был лишь отблеск фар.

– Хрен его знает. Поехали прямо, там вроде что-то есть.

– Да надоело кататься. Я спать ложусь. Может, есть… – Габур ожидаемо психанул и начал демонстративно отодвигать кресло, готовясь ко сну. В дороге мы были уже пять часов, из них полтора бессмысленно блуждали по грунтовым проселкам.

Габур был водителем, я – инженером. Оба бывали на узле, но всего по разу. При выезде каждый из нас был уверен, что другой в курсе схемы проезда. На первой же таежной развилке нас настигло разочарование в профподготовке своего спутника.

Я просто молчал. Непритязательным управленцем здесь быть легко, главное – давать минутку на показательный бунт.

Габур достал маленькую подушку из-за спины и раздраженно уставился на меня. Моя задница совершенно не торопилась освобождать ему лежбище.

– Чё сидишь?

Я просто молчал. Бессильно посверлив меня глазами, Габур швырнул подушку назад, начал тихо материться на каком-то кавказском языке, дернул первую, и мы покатились навстречу гипотетическим огням.

Вахтовый поселок буровой встретил нас через полтора километра. Это было огромное пространство, заставленное маленькими жилыми вагончиками. Без забора, но со шлагбаумом на въезде. В наших картах и технологических коридорах его не было даже близко. Я пошел узнавать дорогу. Задача, предположительно, гиблая в одиннадцатом часу ночи.

Коренастый охранник на дороге от души поржал над моими злоключениями, но быстро пустил внутрь. У первого же жилого модуля на меня вылетел голый мужик, кренившийся в сторону обочины с огромным тазом воды. Окатив начавшую индеветь землю у моих ног, он вразвалочку побрел обратно. Уточнив у него месторасположение руководства, я продолжил продираться сквозь вагончиковые джунгли.

– Налево, направо, налево, налево, белая обшивка… – Мантра повторения должна была уберечь от еще более нелепой потери на местности.

Внутри вагона руководства активно шло совещание из шести инженеров. На столе была развернута огромная геологическая карта, вокруг которой велся какой-то спор. На меня даже не оглянулись. Бесцеремонно прервав рабочий процесс, я прошел к началу стола и описал ситуацию. Никто даже не ухмыльнулся.

– Ясно. Да, мы вас знаем. Иван, дай шестую карту. – Деловито и быстро местный руководитель отодвинул свой разбросанный инвентарь – блокноты, рации и карандаши. Парень был молодой, лет тридцати, гладко выбритый, с детскими, улыбающимися глазками.

– Видишь, мы здесь… не видишь ведь ни хрена, мелко тут… Степан, дай-ка фонарь… вот дорога идет, вы здесь приехали… едешь обратно вот сюда, третий поворот налево будет. Там прямо, и у первого поворота направо увидишь ЛЭП. По ней до трубы газовиков. Смотри вот здесь, налево и будет просека к вашему узлу. Понял?

Я обреченно кивнул.

– Давай еще раз. Сюда, сюда и сюда. Ясно?

– Вроде да.

– Главное – линию найти. А там не заблудишься.

– Надеюсь, найдем.

– Смотри дальше. Не найдете, приезжаешь обратно. Есть полвагона свободных. Спать положим. Вернетесь до двенадцати, кухня еще будет открыта. Баня тоже. Зайдешь с водителем ко мне, я вас провожу. Без спецовки не накормят. Приедете позже – есть сухпай. Буду спать – пинай дверь. Понял?

– Да. Спасибо вам.

– Спасибо – это много. Еще раз, смотри сюда. Третий налево, направо, налево. Понял? Всё, лети, пока не забыл. Надеюсь, не увидимся, но, если что – всегда рады.

Так же, собранно и молниеносно, они вернулись к своему обсуждению. Немного ошарашенный таким приемом, я побрел обратно. Черт, у этих мужиков хотелось остаться. Но работа у буровиков была действительно тяжелая. И там было не до дрязг и норм человеко-часов. Каждый из наших легко мог пойти к ним. Набор был всегда. И зарплата в четыре раза больше. Но никто не горел желанием.

Рассказы о былых годах освоения Сибири, которыми меня охотно потчевали за чаем старожилы, были пронизаны именно этим. Где-то на грани между работой и выживанием, каждое плечо рядом – братское.

Одухотворенный, я влез в уазик, где Габур встретил меня холодной ненавистью. Казалось, даже волосы его густой кавказской бороды встали дыбом.

Подумав о том, что начинать надо с себя, я, распластавшись в самых дружелюбных и извиняющихся интонациях, попросил Габура не гневаться, признал, что все идет не по плану, но сладкий ночлег уже близок, дорога теперь доподлинно известна и, сплотившись, мы вскоре придем к победе.

– Я никуда не поеду.

Ну и иди ты на хер.

– Это круглосуточный транспорт. А ты водитель на смене. Заводись и катись прямо.

– Знал бы у меня инженер, куда ехать, я бы поехал. А так я рассвета подожду.

Базара нет. Знал бы у меня водитель. Ну, ничего, связь тут уже ловит.

– Дмитрий Егорович? Романов Георгий, участок эксплуатационной службы поселка Уват. У вас водитель отказался выходить на смену. – Наши аутсорсеры предоставляли полный список контактов, вплоть до директоров. Как в особо тщедушного и молодого, кинуть в меня камнем хотелось всем. Поэтому я заблаговременно и дотошно заносил все возможные административные рычаги в телефон. На связи у меня был их директор по транспорту из Тюмени, который, уверен, впервые услышал, что у него есть какой-то участок в каком-то Увате.

– Да нет, знаю кто, он же рядом сидит. Тут с тобой поговорить хотят, держи, – я передал Габуру трубку.

Упершись в трубку, гордая кавказская борода теперь лишь жалобно тряслась на суетливом подбородке. Подбородок пытался подобрать заплетающиеся слова, но терпел фиаско на первых гласных звуках. В общем, поначалу выходило лишь мычание. Вскоре он все-таки выдавил «нет-нет, сейчас поедем» и, одеревеневший, вернул мне телефон.

На что он рассчитывал? Что я, как двадцатидвухлетний новичок, расплачусь и начну его умолять? А если и позвоню, то своему, хорошо подмазанному нашими транспортниками начальнику?

Габур был практически личным водителем моего руководителя. Машину наш престарелый шеф сразу всем обозначил как «аварийную». Аварии за последние пять лет случались трижды. Поэтому в основном ее отправляли по личным делам нашего руководящего хозяйственника. Два дома, трое взрослых детей – дел хватало. Но чаще всего она просто стояла. Габур спал, при этом работая как бы за двоих на круглосуточной машине, а шеф получал два ежемесячных литра дагестанского коньяка в придачу к халявной тяговой силе. Правда, иногда приносил коньяк на корпоративы.