Отбор невест для проклятого князя

– Держи меня за руку, милый! Держи! Прошу! Не уходи! 

Умоляла она, до хруста сжимая мои пальцы, хрипя от кашля и выгибаясь в жутких судорогах.

– Я здесь радость моя. Здесь. Потерпи немножко. Сейчас тебе принесут отвар ромашки и солодки. Ты выпьешь, и тебе полегчает.

Тогда я действительно верил в то, что говорил. Мы все решили, что это внезапно обострившаяся, аллергия на тополиный пух и нужен просто усиленный отвар, способный снять ее симптомы.

Но отвара, Рада не дождалась, выгнулась в очередной судороге, закашлялась, и глаза ее остекленели, а хват пальцев, что чуть не сломали мои сейчас, резко ослаб.

Я еще долго тряс ее и требовал с несчастных лекарей вернуть княгиню к жизни, но все без толку. Все случилось очень быстро. Только что мы сидели в саду, пили липовый чай, смеялись. Планировали вечернюю прогулку в лес, чтобы полюбоваться закатом, а вот она уже закашляла, вытерла кровь с губ и стала выгибаться от удушья. Лекари едва успели прибежать, но ничего не смогли сделать.

Беда налетела подобно внезапному урагану, сметающему все на своем пути, что в одну секунду рушит жизни, забирая все самое дорогое и ценное. Хорошо еще, что Светорады с нами не было. Именно сегодня, в обеденный сон она решила поспать подольше. На свое счастье.

Несмотря на то, что мы с женой пили чай из одного чайника, версию с отравлением все равно проверили. Я лично обнюхивал ее чашку даже в ипостаси волкодлака, но ничего не нашел и не учуял. Все так и списывали на обострившуюся внезапно аллергию, и только теперь я понимаю, что это ведь очень удобно для убийцы! Наверняка ведь мы не все знаем и есть какие-нибудь особые яды, что растворяются мгновенно.

Но даже если Софья и не убивала сестру, то после сегодняшней выходки, после того как пошла против моего уклада, слова, после того как заставила страдать мою дочь и подняла руку на мою единственную, она однозначно заслуживает лишь смерти.

Получить вторую стрелу в шею мне не хотелось, поэтому двигался я очень быстро. Обежал терем, запрыгнул в сад и помчался по тропинке, что вела к нашим личным покоям. Готовые к бою стражи, меня даже не замечали, я был для них мгновенно промелькнувшей тенью. Попробуй разбери, толи птица пролетела, толи волкодлак мелькнул.

– Папочка! Папочка! Беги сюда! Папочка! Я не испугаюсь! Я спрячу тебя.

Тихий голос дочери, что зазвучал вдруг в моей голове, ошпарил меня словно кипяток.

– Только не бери мою боль, дочка! Прошу тебя! Я справлюсь! Обещаю!

Мне до ужаса стало страшно, что дочке, через ее сильнейшее восприятие меня, может передаться и воздействие яда, от которого я весь уже горел, словно меня закинули в самое жаркое пламя пекла.

– Сейчас ты владеешь зверем. Он тебя не мучает и мне не больно. Иди сюда. Я помогу тебе. Здесь нет никого. Не бойся. Я всех выгнала за дверь и заперлась.

– Ах ты, умница моя!
– я свернул на дорожку, ведущую к покоям дочери.

Девочка сама открыла мне двойные, тяжеленые двери, что вели прямо в ее комнаты, но увидев близко огромного, взъерошенного волка, чьи глаза всегда горели жутким, оранжевым светом, да еще с торчащей из шеи стрелой, побледнела и отступила, не дыша, на несколько шагов назад.

– Только тронь ее!
– приказал я своей звериной части.
– Я сам тогда прикажу связать меня цепями и сжечь заживо, до тех пор, пока кости в залу не обратятся!

– Он меня не тронет. Я ж его волчонок. Когда я выросту, то рожу ему внуков - волчат.

Дочка осмелела, осторожно подошла. Не смело протянула руку и погладила чудовище по огромному носу, а оно ее обнюхало, довольно рыкнуло, признав родство, и принялось лизать маленькие ручки.

Девочка засмеялась от щекотки, а я облегченно выдохнул. Волкодлаки всегда признавали и берегли сыновей, а вот дочерей не очень жаловали. Всегда ворчали внутри нас недовольно, если рождалась девка. Еще и поэтому мы всегда так далеко уходили от семей в дни обращений.

— Это передается только от отца и только сыновьям, - успокоил я - А ты об этом вроде как и знать не должна.

– Уже нет, - покачала головой дочь, наглаживая голову волка. Его ласкали впервые и новые ощущения ему явно пришлись по вкусу.
– Первый предок, уже достаточно набрал силы в своих потомках и теперь может передавать свои гены и дочерям. Я первая такая. Оттого и чувствую так волка твоего.

После слов дочери волкодлаку захотелось завыть от ликования, а мне от ужаса.

Глава 24

Мне становилось хуже с каждой секундой. Больше нельзя было терять времени, и я мысленно позвал к себе Михея. И Милу. Объясняя, как пройти по саду незаметно. Я очень надеялся, что им это удастся. Потому что, у Светорады точно не хватит сил вытащить стрелу.

– Как княжна? Ты испугал ее? Она в обмороке? В истерике? Я надеюсь, ты при ней никого не убил?
– иномерянка засыпала меня торопливыми вопросами, так, что у меня голова кругом пошла, но на сердце от такой заботы сразу потеплело.

– Все хорошо. Не волнуйтесь. Мой волк признал Свету. Поторопитесь, я ранен в шею. Стрела с ядом. Ее нужно вынуть как можно скорее. И ведите себя потише. Дочка заперлась, но за ее дверью полно людей, никто никуда не ушел.

Голова волкодлака покоилась на коленях дочери, и она наглаживала ее уже и без тени страха.

– И вовсе ты не такой уж и страшный! Зачем уходишь? Я бы давно привыкла, все бы привыкли.

– Сейчас я держу сознание и ярость дикого зверя под контролем. Но это очень тяжело, дочка. Я за это еще дорого заплачу. Нам лучше быть в эти дни как можно дальше от людей.

– Всякого зверя, можно приручить и подчинить, нужно лишь время и терпение. Сейчас же у тебя выходит!

В чем-то дочь была права, но я даже думать не хотел о том, что со мной, человеком будет на утро. Но чтобы не пугать девочку, промолчал. Ее саму ждет судьба ничуть не легче, если правда то, о чем она говорит и это неизбежно, запугивать ее сейчас нельзя.

– Я слышала, как тетя называла Милу ведьмой. Кричала, что она нас околдовала и извести хочет. Это же не правда?

– Конечно, не правда, родная. Мила очень хорошая. Она обязательно очень нас полюбит. А от Софьи, впредь держись подальше. Поняла?

Девочка кивнула.

– Она мне не нравится. Она совсем на нашу маму не похожа. Улыбается все время, а кажется, что на ней маска как у шута.

О Всевышний! Как точно! Даже ребенок все это видел! Неужели я один все это время был слеп?