Отчаянный побег

Карлин старалась не показывать непреходящий страх, пока принимала комплименты по поводу еды, но когда Зик упомянул, что возьмет ее на встречу с близкими, сердце подскочило к горлу, да так там и осталось.

Пусть она от него без ума, пусть секс у них фантастический, пусть даже иногда кажется, что она его любит. Это ничего не меняет. Приходится иметь дело с реальностью, в данный момент реальность чертовски прекрасна, зато реальность в виде Брэда маячила вдали, как огромная грозовая туча.

Единственный День Благодарения с Зиком, впереди единственное Рождество с Зиком. Карлин хотелось смаковать каждый момент, наслаждаться каждым днем рядом с ним, запомнить все чудесные мгновения. Весна наступит очень скоро.

Когда она встала и потянулась к пустой тарелке Уолта, Зик накрыл ее ладонь своей.

— Сиди. Сами отнесем.

Брови Кэт взлетели вверх, но она тут же откинулась в кресле и умиротворенно улыбнулась.

Первая мысль была, что мужчины не сумеют правильно навести порядок, но потом Карлин села и расслабилась. Кого волнует, если они сделают что-то не так, как она? Ноги гудели от беготни, силы на исходе. Не говоря ни слова, парни принялись убирать со стола, явно запланировав это заранее. За это Карлин любила их всех. Даже «никогда-не-мою-посуду» Зик схватил свою грязную тарелку и понес на кухню. Наверное, Спенсер умеет запускать посудомоечную машину, так что всё будет нормально.

Карлин вытянула ноги, наблюдая за суетящимися парнями, и пропела приторно сладким голосом:

— Спасибо, ребята. Пожалуй, мы с Кэт отправимся в мою берлогу, шлепнемся в замечательные мягкие кресла и включим футбол.

— Я люблю футбол, — широко улыбнувшись, заявила Кэт, потом вытаращила глаза на немой вопрос Карлин и пожала плечами, из чего та поняла, что подруга, вероятно, знает, в чем разница между бейсболом и футболом.

— Мы сами всё уберем, — из кухни откликнулся Уолт. — Это не займет много времени.

Карлин рассмеялась, поскольку использовала каждую миску и чашу, а также почти все кастрюли и противни.

— Боже, парни едят у тебя из рук, — прошептала Кэт, понизив голос. — Так держать, подруга.

Карлин слушала голоса мужчин, грохот и лязг посуды, редкие смешки.

День Благодарения — это не еда, это семейное торжество. А пока, на сегодняшний день, эти люди стали ее семьей.

Глава 24

Зик, опершись плечом на дверной косяк, наблюдал, как Карлин складывает полотенца.

— У тебя есть какие-нибудь спортивные штаны, что-то свободное и удобное?

— Да, но тебе они малы, — ответила Карлин, не поднимая глаз. — Купи себе собственные.

— Очень смешно. Иди переоденься, займемся рукопашным боем.

— Ну, черт возьми, поколотить тебя можно и не меняя одежды, — парировала она, наконец посмотрев на него.

Полотенце упало на пол. Похоже, и челюсть тоже отвисла.

Зик возбуждает даже в джинсах, сапогах и шляпе. Помоги ей Господь, несмотря на предупреждение Кэт, этот ковбой — просто ходячий тестостерон. Шансы устоять перед ним практически равны нулю. Но теперь он был одет в поношенные спортивные штаны с дыркой на одном колене, носки и футболку, облепившую мускулистый торс, и Карлин никак не могла решить — в таком затрапезном виде он соблазняет больше или меньше. Одно ясно — сражает наповал. Виновата футболка… слишком живо напоминала каждую накаченную мышцу, завитки темных волосков на груди, рябь мощных мускулов на спине и плечах.

Разумеется, больше всего любовник нравился ей совершенно голым, ничем не прикрытым, кроме разве что испарины.

От воображаемой картины у Карлин едва слюна не потекла.

— Так идешь переодеваться или нет? — нетерпеливо спросил Зик, заставив Карлин гадать, как долго она на него таращилась.

Наверное, недолго; от природы Декер был нетерпелив.

— Скоро вернусь, — ответила она, мысленно встряхнувшись, подняла полотенце, кинула его на сушилку и вышла из кухни.

Световой день быстро укорачивался, что резко изменило график Карлин. Вместо того чтобы, ругаясь под нос, вскакивать в полпятого утра, теперь она позволяла себе декадентскую роскошь лишний час понежиться в постели. И вместо того чтобы ужинать в половине девятого или даже в десять вечера, когда приходили уставшие после четырнадцати-, а то и шестнадцатичасового трудового дня мужчины, она накрывала стол к половине шестого, потом убирала грязные тарелки в посудомоечную машину и самое позднее к семи вечера была свободна. Можно было почитать или посмотреть телевизор, долго поблаженствовать в ванне, покрасить ногти или заняться чем-то еще, что и означает нормальную жизнь.

Холодная погода и короткие дни принесли свои трудности, но в целом ритм жизни на ранчо значительно замедлился, давая всем, включая Карлин, шанс насладиться столь необходимой передышкой.

Недостатком было то, что теперь Зик проводил в доме гораздо больше времени. Или, возможно, достоинством. Разумеется, можно легко избегать встреч с ним, но Карлин прекрасно понимала чего хочет и отдавала себе отчет в своих действиях, когда падала с ним в постель при любой представившейся возможности.

Каждое утро она просыпалась с колотящимся сердцем в ожидании встречи с Зиком и возможности побыть рядом с ним, а остальную часть дня вела мысленную борьбу сама с собой. Это же просто секс. Нельзя допустить, чтобы чисто физическая связь превратилась в нечто большее. Необходимо постоянно быть начеку, чтобы не дать его проницательному взгляду, который говорил яснее слов, заглянуть ей в душу. Нельзя, чтобы совместное проживание под одной крышей, приготовление еды и стирка его одежды подорвали стены, которые она вынужденно возвела вокруг себя. Кто бы мог подумать, что стирка белья настолько соблазняет? И всё же такие близкие отношения очень походили на супружеские, семейные, пусть и без формальностей. С каждым днем жизни Карлин и Зика всё сильнее переплетались, так что ранчо начало казаться настоящим домом.

Все тревоги исчезли, кроме возможности столкнуться с Брэдом лицом к лицу — самой большой угрозе ее безопасности. Ее жизнь может зависеть от готовности и желания всё бросить и бежать в любой момент, а из-за Зика она подрастеряла былую решительность.

«Ты в беде… большой, большой беде».

Они встретились в гостиной через пять минут, Карлин оделась почти так же, как он — в футболку, спортивные штаны и носки. Зик сдвинул мебель к стенам гостиной, чтобы освободить побольше места.

Декер всегда выполнял свои обещания, раз пообещал, что научит стрелять и драться, то будь он проклят, если не сдержит слово. Карлин никогда не получит наград за меткую стрельбу, но она тренировалась по крайней мере пару раз в неделю и постепенно становилась довольно приличным стрелком. Умение обращаться с автоматическим пистолетом не сделало ее Супер-женщиной, однако давало новые навыки и, возможно, средство застать Брэда врасплох, если сбудется вечный кошмар и он снова ее найдет. Теперь, похоже, Зик собирается научить, как бить мужчину по яйцам.

И мишенью станет сам инструктор.

Карлин замерла и нахмурилась.

— Что? — нахмурился Зик в ответ, поймав ее взгляд.

— Мне дороги твои яйца, — выпалила Карлин.

— Мне тоже, — осторожно подтвердил он.

— Не то что я их люблю, но они такие милые, морщинистые и приятные на ощупь. Не хочу их травмировать… и тебя тоже.

— Позволь дать тебе совет, детка: никогда не говори мужчине, что у него милые яйца.

— Ну, тебя-то ничем не прошибешь. Я бы солгала, если бы сказала, что они прелестные.

— Отлично. Предполагается, что яйца придают мужественности, а не привлекательности.

— Мужественности, — усмехнулась Карлин. — Это уж точно. В конце концов, у скольких женщин они есть? Исключая гермафродитов, разумеется, но это особая категория.

— К чему мы вообще завели этот разговор? — помолчав, слегка растерянно спросил Зик.

— Ты же собираешься научить меня вбивать мужикам яйца в глотку, верно?

На долю секунды Зик, похоже, остолбенел, потом расхохотался. Он не из тех, кто часто смеется, и звук понравился ей больше, чем хотелось. Карлин явно проигрывала борьбу со своими чувствами к нему, похоже, проиграла уже давно, просто не смела признаться самой себе. Может, хватит обманывать себя? Она не знала и не хотела думать об этом сейчас. Позже, наверное, придется уяснить, что его смех вызывал в ней… нежность. Опять же, может, и нет.