Отчаянный шаг

Несмотря на все попытки за остаток дня полюбить мужа, Шарлотта добилась только одного — они в очередной раз поссорились, а в результате он запретил ей входить в мастерскую.

— Он сказал, что, когда я без толку болтаюсь вокруг него, это его отвлекает, Бэтсфоум. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь более смехотворное? Я никогда не болтаюсь без толку! Я даже не знаю, как это делается, а если бы и знала, то уверена — я бы делала это в самой приятной и милой манере, а не так, чтобы это его раздражало.

Шарлотта поднималась вверх по узкой кухонной лестнице, Бэтсфоум топал вслед за ней. Она остановилась на первом этаже и сердито посмотрела на застланную ковром лестницу.

— И потом, зачем он настоял на том, чтобы вы сопровождали меня в гостиную? Как будто не верит, что я послушаюсь, и мне требуется тюремщик! Право же, это чересчур. Просто совсем чересчур.

— В самом деле, миледи, ваш лорд, мой добрый и хороший хозяин, спасший меня от бесчестья безработицы, предложив мне не одну, а столько работ, что я давно потерял им счет, показался мне сегодня вечером немного не в духе. Возможно, все дело в погоде. Я и сам чувствую, как сырая погода в высшей степени действует на часть моей конечности, оставленной мною на поле боя при Пуатье, настолько, что движение указанной конечности становится затруднительным, чтобы не сказать невозможным, когда я выполняю все свои дневные обязанности, не последняя из которых — сопровождение вашего сиятельства в комнаты, как приказано мне милордом. Право же, я уверен, что подъем по лестнице для сопровождения вас, женщины в расцвете лет и в превосходном здравии, как кажется моим глазам, хотя они стары и слабы, должен благотворно и с пользой сказаться на моей несчастной конечности, так как мой хозяин думает исключительно о моем счастье и благополучии, когда просит выполнять все эти задания, лично выбранные им для меня. Господь свидетель, я не удивлюсь, если моя конечность снова отрастет благодаря всему тому счастью и благополучию, которые я испытываю, получив возможность сопроводить ваше сиятельство к вашей комнате, оберегая вашу особу от всех тех опасностей, кои подстерегают вас на пути из подвала на второй этаж. Я почти уверен, что чувствую, как начинают шевелиться пальцы на той несчастной презренной конечности.

— Значение пальцев на ногах сильно преувеличено. Вам гораздо лучше без них, — рассеянно ответила Шарлотта, занятая переосмыслением своих идей и планов, остановилась на площадке и повернулась к своему спутнику. — Бэтсфоум, вы когда-нибудь любили?

— Любил? — Он споткнулся и спустился на несколько ступенек вниз, определенно удивленный вопросом. — Я, миледи? Любил?

Шарлотта поджала губы и пошла дальше.

— Да, я хочу знать. Раз вы личный слуга лорда Карлайла, я открою вам душу.

В обычно меланхоличных глазах Бэтсфоума мелькнул интерес, как всегда, когда он оказывался рядом с Шарлоттой.

— Я потерял дар речи от чести, оказанной мне вами, мадам. Я потрясен. Я просто вне себя от радости. Я готов лопнуть от гордости, получив этот в высшей степени неожиданный дар от вашего сиятельства. Горю нетерпением и готов познать ваши мысли, разделить с вами груз вашей души, поддержать вас во всех и в любых стремлениях вашего достойного уважения и, должен добавить, совершенно уникального ума. Коротко говоря, я ваш покорный слуга и, затаив дыхание, рад выслушать послания вашей души. Молю вас, моя добрая леди, расскажите все прямо сейчас, пока мое сердце не разорвалось от ожидания и предвкушения, оставив от меня лишь безжизненную скорлупу, оболочку бывшего меня, скончавшегося прямо здесь, на этих самых ступенях.

Шарлотта остановилась на верху лестницы и вскинула бровь, глядя на дворецкого.

— Бэтсфоум!

— Да, миледи? — Поднявшись на последнюю ступеньку, он низко поклонился.

— Очевидно, вы читаете слишком много цветистых романов. Они изуродовали ваш мозг. В высшей степени неприлично иметь дворецкого с изуродованным мозгом. Поэтому вынуждена настаивать на том, чтобы в будущем вы ограничились одним цветистым романом в месяц, и не более того.

Он снова поклонился, едва не коснувшись головой коленей, и губы его задергались.

— Как прикажете, миледи. Я постараюсь заполнить долгие свободные часы, коими наслаждался ежедневно, читая цветистые романы, каким-нибудь другим, более полезным делом. Может быть, буду брать уроки кузнечного ремесла.

— Превосходная мысль. — Шарлотта кивнула и позволила ему открыть дверь в гостиную. — Так. Теперь насчет моей души. Раз уж вы слуга его сиятельства и значит, пользуетесь его доверием, я открою вам, что у меня появилась цель — полюбить его. Я как раз пыталась это сделать, но вы и сами оказались свидетелем печального эпизода там, внизу.

Глаза Бэтсфоума на мгновение удивленно распахнулись, но он тут же снова прикрыл их.

— Неужели, мадам? — пробормотал дворецкий. Шарлотта, нахмурившись, начала расхаживать взад и вперед по небольшой комнате, обставленной в кремовых и зеленых оттенках.

— Как он может ожидать, что я его полюблю, если не позволяет мне помогать ему в работе, — это выше моего разумения! Не понимаю, что я сделала не так?

— Мне кажется, миледи, лорд Карлайл счел неверными не намерения вашего сиятельства, а способ, который вы избрали, чтобы ему помочь.

Шарлотта прошла мимо него, все еще хмурясь.

— Он принял все чересчур близко к сердцу. Его возражения, когда я хотела просто почистить тот грязный двигатель, были в высшей степени не джентльменскими, и только то, что я твердо намерена его полюбить, помешало мне хорошенько надрать ему уши.

Бэтсфоум смиренно опустил голову, скорее не из покорности, а чтобы хозяйка не успела разглядеть в его глазах нечестивый блеск.

— Возможно, я и ошибаюсь, но насколько мне известно, некоторое количество грязи в виде жира необходимо, чтобы поршни гладко входили в отверстия. Без этой субстанции двигатель не сможет работать так, как должен.

Шарлотта резко повернулась.

— Да, но он сказал, что мое вмешательство — ха! как будто вытереть грязь и жир с деталей значит вмешиваться! — погубило поршни. Но в общем, — тут ее руки запорхали, словно отталкивали обидную мысль, — речь не об этом. В результате моих лучших побуждений и нежной заботы меня же и выгнали. Значит, я должна найти другой способ полюбить его. И раз уж вы знаете графа лучше всех, я надеюсь, что вы сможете мне что-нибудь посоветовать.

Шарлотта с надеждой посмотрела на дворецкого. Он в замешательстве взглянул на нее:

– Я… я…

— Да ладно, Бэтсфоум! Вы знаете Аласдэра лучше, чем кто-либо другой. Я ничего не могу добиться от мисс Макгрегор, кроме «когда это случится, вы поймете» и прочей неопределенной чепухи, но на вас-то я надеюсь! Вы осведомлены не только о его ежедневных личных делах, но еще и помогаете ему с этим двигателем. Вы наверняка можете подсказать что-нибудь такое, что поможет мне добиться цели.

Бэтсфоум — впервые с тех пор, как стал слугой Дэра, — потерял дар речи. Не соображая, что делает, он сел в одно из двух одинаковых зеленых кресел с кожаными спинками.

— Я… вы… — Он кашлянул и вдруг понял, что сидит в присутствии хозяйки. Поднявшись, дворецкий пробормотал слова извинения. — Я подумаю, миледи.

— Прекрасно. — Шарлотта отпустила его кивком головы и подошла к бюро. — Только поторопитесь, пожалуйста. До наступления ночи осталось каких-то несколько часов, и хотя скорее всего я успею к этому времени, все же не хочу рисковать — вдруг я не сумею полюбить его целиком и полностью до того, как мы ляжем спать? По отношению к Дэру это будет просто нечестно.