Отдам дракона в хорошие руки!

— Ты против?

— Я категорически против, — оставив дипломатичность, прямо ответила я.

— Тебе придется смириться, — мягко, но властно проговорил он. — Дары отправятся в Родолесс. Я так решил.

— Скажу прямо, Эсхард. Мама подумает, что мы собираемся пожениться, — резковато пояснила я. — Будет сложно объяснить, почему она ошибается.

— Уверен, Виталия, ты с этим справишься, — в его голосе прозвучала откровенная ирония. — Ты умеешь писать убедительные письма. Но мне искренне нравится, что мы спорим. Как самые настоящие друзья. Все еще не хочешь чаю?

— Никакой надежды, что я смогу тебя уговорить не радовать мою матушку неслыханной щедростью? — спросила у него.

— Исключено, — спокойно ответил Эсхард. — Владыка обязан следовать традициям своих земель.

— Тогда бренди.

Самое время отпраздновать последний день спокойной жизни. Когда я вернусь в Родолесс категорически незамужней, матушка потеряет покой. В ближайшую бесконечность каждый мой приезд домой будет начинаться с траурного тоста.

Эсхард указал на диван, приглашая меня располагаться, а сам сдержанно произнес на рамейне, словно обращаясь к воображаемому другу:

— Оставь нас.

Придуманный друг оказался реальным: из узкого арочного прохода выступил безмолвный слуга. Тенью он прошмыгнул по комнате и, поклонившись, тихо прикрыл за собой дверь. Обстановка в полукруглой гостиной, озаренной последними лучами заходящего солнца, приобрела легкую интимность.

Между тем Эсхард нажал невидимую пружину на стене над высоким резным комодом. За панелью прятался глубокий винный тайник. Он достал квадратную бутылку со знакомой этикеткой родолесского бренди, плеснул в бокалы немного янтарного напитка и отдал один мне.

— И что, госпожа бестиолог, нашла сегодня что-нибудь интересное в манускриптах? — спросил он, усаживаясь на уважительном расстоянии.

— Более чем! — невольно начиная улыбаться, согласилась я.

Он с интересом слушал мой оживленный рассказ о нечисти, словно никогда не знал, кто именно водится в его землях. С большим воодушевлением я рассказывала о крылатой пантере. В описаниях бестию называли кэйроб, в переводе на родолесский язык «черный демон». И мне пришлось ковыряться в специальном словаре, чтобы подобрать правильные слова. У нас такая любопытная тварь отродясь не водилась.

— Не гоняйся за ним, — произнес Эсхард.

— Вымирающий вид бестий? — деловито уточнила я.

— Отнюдь, — отозвался он.

— В таком случае спасибо за совет, но твоя бестия принесет мне профессорский значок, — хмыкнула я, делая последний глоток бренди.

— Наверняка, — согласился Эсхард. — Но это был не совет.

— Мне сказали, что ты разрешил отправить в Родолесс любую пойманную мной бестию, — спокойно заметила я.

— Кэйроб — опасное создание.

— Все бестии опасны, но я беру с собой портальный амулет. Никогда не рискую, если во время охоты что-то идет не по плану, — уверила его я.

— В этом месте, Виталия, следовало сказать «как пожелаешь, кейрим», — заметил он.

— Какое счастье, что я не твоя подданная, поэтому кейрим может желать чего угодно, но мне нужен профессорский значок, — фыркнула я и похлопала его по колену.

Возникла странная пауза. Мы оба посмотрели на мои длинные, тонкие пальцы, бесцеремонно пощупавшие его… ногу. За интересным разговором приличное расстояние волшебным образом сузилось до возмутительного. И по дивану елозил вовсе не Эсхард. Он просто исподтишка наблюдал, как я подбираюсь ближе, и не пытался остановить нахального наступления.

Сконфузившись, я быстро убрала руку и нашла отличный повод подняться:

— Уберу бокалы.

Пристроив бокалы на комод, я сделала вид, что осматриваюсь. На улице, как и бывает в горах, быстро стемнело. В резных лампах, подвешенных к высоким деревянным стойкам, давно разгорелись световые камни. По стенам рассыпалась мозаичная тень. Создавалось обманное впечатление, что наступила глубокая ночь, хотя едва-едва занимался вечер.

— А что там? — указала я на черный провал под аркой, откуда прежде вышел слуга.

— Лестница в мою спальню, — отозвался Эсхард. — Под крышей обсерватория. Хочешь посмотреть?

Он бросил на меня вкрадчивый взгляд из-под ресниц. На некоторое время в комнате заклубилась густая тишина, разбавленная лишь едва слышным треском магических светильников.

— Я не раз видела кровати, Эсхард, — спокойно отказалась я подниматься в его спальню.

— Но я имел в виду звезды, — ответил он.

Понимать язык этого мужчины я научилась, но совершенно точно не понимала его самого.

— Пожалуй, пойду, — решительно закончила долгие посиделки. — Надо проверить, какие успехи у моего помощника.

— Благословите боги ветров удобные предлоги, — с ироничной улыбкой вымолвил Эсхард и поднялся с дивана. — Прежде чем ты сбежишь, хотел показать тебе одну безделицу. Оценишь?

— В следующий раз, — отказалась я.

— Останься, — уронил он с мягкой, но непреклонной интонацией.

Понятия не имею, почему каждый раз, когда в его низком голосе проскальзывали ноты властности, у меня бежали по спине мурашки.

Он достал из верхнего ящика комода плоский полированный ящик с застежками, поднял крышку и показал мне содержимое. На выстланном бархатом дне лежал четырехгранный стилет с тонким, острым клинком и с круглым навершием. Рядом притулились два камня в форме капель, заключенные в резные металлические оболочки. Превосходные портальные амулеты! Наверное, лучше мне видеть не приходилось.

— Что скажешь? — спросил он.

— Отличные портальные амулеты, — прокомментировала я, аккуратно пальцем прикоснувшись к навершию. — Решил заняться ловлей бестий, кейрим Нордвей?

— Ловить бестий — твоя работа. Возьми…

Внутри сжалось. Я посмотрела ему в глаза.

— Эсхард, ты ведь не пытаешься заплатить, чтобы я поднялась к тебе в покои?

— Так вот что ты имела в виду, когда сказала, что чувствуешь себя обязанной, — протянул он, словно прежде действительно не осознавал, почему приличная девушка не принимает подарки от чужих мужчин. — Не хочу, чтобы ты поняла превратно. Я посчитал, что отправил дары твоей семье, но оставил ни с чем посыльного.

— Отрадно, что мы друг друга поняли, — кивнула ему, аккуратно опустил крышку на шкатулке. — Хорошего вечера, Эсхард.