Отдать душу (сборник)

– Ну что, милый, чего пялишься? Нравлюсь?

Лена услышала грохот, стремглав бросилась к мужу. Когда она вбежала в комнату, Валентин валялся на полу без сознания.

3

В течение недели Валентин под любым предлогом избегал страшной комнаты. Лене он ничего не говорил, боялся, что примет за сумасшедшего. А может, он действительно сошел с ума? Нет, не может быть. Он стоял у окна и смотрел на маленький город, это всегда успокаивало его, но не теперь. Внутри него копошились страхи, что-то глодало и не уходило.

– Валя, я в магазин схожу.

Он оторвался от окна, вышел в коридор. Лена надевала сапоги.

– Погоди, я с тобой.
– Ему мучительно не хотелось оставаться в квартире одному.

– Лучше пока пельмени свари. Для того чтобы сварить пельмени, обе руки не нужны. Кроме того, твои пальцы заживают, так что не сочти за труд, поставь водичку на плиту, а потом засыпь и вылови. Не так уж и трудно.

– Хорошо, - мертвым голосом отозвался Валентин.

– Не грусти, я скоро вернусь.

Дверь за ней захлопнулась. Валентин остался один. Он отправился на кухню, достал кастрюлю.

– Валюха!
– на этот раз голос был мужской. Приятный мужской голос. Это что-то новое.

Валентин дернулся, подскочил к крану, включил воду. Струя с шумом ударилась в дно кастрюли.

– Валюха! Иди, поговорим, - голос звучал издалека. Из дальней комнаты!

Валентин увеличил напор, вода зашумела сильнее.

– Милый, что ты там такое делаешь, что не можешь оторваться?

Кастрюля наполнилась, вода полилась через край.

– Валюха!

– Милый!

– Валентин Николаевич!

Валентин не хотел слышать ничего, кроме шума воды, но голоса стремились переорать.

– Не слышит, - уже тише сообщил грубый бас.

Валентин прислушался, но голосов уже не услышал. Он выключил кран, отлил излишек воды из кастрюли в раковину, вытер дно кастрюли и поставил ее на плиту. Прислушался. Тишина. ТИШИНА! Мать ее так. Валентин, стараясь ступать неслышно, прокрался к двери страшной комнаты, прильнул к ней ухом. Всё то же - тишина. Какое-то нездоровое любопытство проснулось в нем. Он знал, что пожалеет, чувствовал это каким-то шестым чувством, но рука толкнула дверь. Ничего не произошло.

Валентин вошел в комнату. Ничего, тишина и покой. Он развернулся, вздрогнул. Дверь была закрыта. Раздался мерзкий козлиный смешок. Валентин с силой дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он нервно повернулся, затравленно забегал глазами по комнате. Дружный хор ударил по ушам:

– Сюрпри-и-из!!!

Валентин заткнул уши руками, со всех сторон несся оглушительный хохот. Потом смех стих. Валентин разжал ладони, опустил руки.

– Милый, ты что, не рад?
– знакомый непоседливый голосок.

– А с чего ему радоваться?
– приятный мужской голос звучал со стороны столика.

Валентин пригляделся - с полированной поверхности на него смотрело приятное моложавое лицо.

– А почему бы и не радоваться, - воспротивилась стенка.

– А чего радоваться, когда ты ему пальцы отдавила? Будь я на его месте, никогда бы тебе не простил.

– Правильно, - грубый бас со стороны дивана.
– Валентин Николаевич, а помните, как вы, нажрамшись, на мне отсыпались? Все бока мне отдавили, япона мама!

– Не выражайтесь, дорогой диван. Манеры у вас, фи!
– противный блеющий голос, дверь.

– Не тебе учить меня манерам, - грубо огрызнулся диван.
– Я все-таки лет на пятнадцать тебя постарше. А что вы стоите, Валентин Николаевич, присаживайтесь.

– Спасибо, я п-постою, - пролепетал Валентин.

– Ага!
– хриплый баритон со стороны кресла.
– Что я тебе говорил? Старый скрипучий маразматик! Не фига было пружинам волю давать. А ты молодец, Валь. Помнишь обиду. Но в ногах правды нет, садись.

Кресло сдвинулось с привычного места, Валентин отступил, ломанулся к двери, задергал ручку. Дверь не поддавалась. Послышался мерзкий смех, его подхватили со всех сторон.

– Отпусти его!
– вмешалась стенка. Смех оборвался, дверь распахнулась сама по себе.
– Иди, милый, иди.

Валентин пулей вылетел из комнаты. Ему вслед донесся женский голосок:

– Ну а вы чего развеселились, дурни? Справились? Э-эх, он же слабенький, а вы...

Валентин, не прислушиваясь, заперся в ванной.

* * *

Он не знал, сколько просидел на краю ванны, глядя на воду, струей падающую вниз, растекающуюся и скрывающуюся в дырке слива. Воду он включил, чтобы ничего не слышать, а кроме того, говорят, что текущая вода успокаивает. Ну конечно, не текущая из-под крана, но... А потом он плохо себе представлял, что может его сейчас успокоить.

В дверь постучали, Валентин не отреагировал, а только увеличил напор воды. Стук возобновился.

– Валя, Валечка, открой!
– это был голос Лены, такой родной.

Валентин выключил воду и открыл дверь. Лена бросилась к нему:

– Валя, Валечка, что стряслось, что с тобой?

– Не спрашивай, просто бежим!
– диким шепотом заговорил Валентин. Он схватил Лену за руку и потащил к двери.

– Что?

– Бежим, здесь нельзя оставаться.

Лена побледнела и отшатнулась:

– Валя, с тобой все в порядке? Что произошло?

– Вещи!

– Какие вещи?

– Мебель! Вещи! Они живые, они... они... ОНИ!

– Валя, ты что?!

– Леночка, ты что, мне не веришь?
– Валентин готов был разрыдаться.

– Валя, ты...

– Нет, это ты!... Впрочем, если хочешь, то пойди и посмотри сама. Только не входи в комнату!

Лена уверенно пошла в сторону страшной комнаты, Валентин посеменил за ней.

– Не входи!

– Поздно, уже вошла! Ну и что? Что здесь такого?

Валентин смотрел на жену, потом взгляд его улетел дальше. Он пригляделся к стеклянной дверке стенки. Женская мордашка весело показывала ему язык.