Отдай свое сердце

Лифт. Энджи осматривает себя в зеркале. Освежаетмакияж. Ворчит по поводу красных глаз. Одним движением руки распускает хвост, поправляя густые блестящие чёрные волосы. Мда.. мне уже жаль Женю.

Сразу у лифта нас встречает секретарь - красивая стройная рыжая женщина лет тридцати. Ненормированный рабочий день? Вижу как кривится Энджи, судя по всему окончательно убедившись, что Евгений Егорович предпочитает постарше. Нас сопровождают до кабинета. Энджи походкой женщины-кошки проходит вперёд и притормаживает.

Да, на той фотке, которую онапоказывала мне час назад, он уже не выглядел как шестнадцатилетний пацан, но я забылпредупредить, что Женя изменился ещё сильнее.

Глава 27. Светлана

Едем молча. Егор время от времени бросает на меня взгляд, но разговор не возобновляет. Я тоже не горю желанием. С одной стороны, я понимаю, что обязана ему спасением, с другой, выглядит это спасение как-то не очень. Ладно, война план покажет. Тем более, если рядом будет Женя, то проблем быть не должно. А ещё мысли постоянно возвращаются к Павлу Ивановичу Верову. Опять пытаюсь извлечь из памяти хоть что-то. О Павле - ничего. Об отце одно время ходили шутки, что такой молодой, а уже дед. Сколько ж ему лет, если кроме близнецов у него ещё и старшие внуки-школьники. Да и слухи ходили как раз тогда, когда я начала работу у Рудовых. Вспоминаю про телефон Энджи, он у меня так и лежит сейчас в кармашке на спине моей спортивной футболки. Включённый. Сразу мысль, что могут отследить. Тем более Веров-старший. Но судя по тому, что Егор видел Павла, Павел тоже мог видеть, кто меня подобрал. Уж, Рудова-то точно все знают в лицо. Так что тут и без отслеживания можно обойтись.

Становится опять грустно и стыдно перед Энджи. Конечно, она все поняла. К тому же имя моего парня она узнала практически сразу. Интересно, почему ещё тогда не высказала мнения о совпадении, что-нибудь вроде кругом одни Паши или надо же, имя одно, а какие разные. Но может уже настолько привыкла к запрету Ба, что и мыслидаже не появилось.

По меняющемуся виду за окном понимаю, что скоро приедем. Нервничаю из-за того, что не знаю чего ожидать от Егора. Ещё больше из-за того, что просто безумно хочу выйти в сеть и найти всю возможную информацию о Павле. Чтобы увидеть своими глазами, как обстоят дела, всё принять, оставить и двигаться дальше. Я смогу. У меня опыт. Но почему-то никогда не было ТАК больно...

Приехали. Выхожу из машины и вижу маленькое чудо, к которому приложила свои руки - весь фасад дома затянут плетистыми розами белого ирозового цветов. Когда подразумевалось, что я стану здесь хозяйкой, Егор позволил добавить в декор дома что-то от себя. Внутри все и так было идеально, на глобальный редизайн я и не замахивалась. А вот снаружи мы с Женькой решили разбавить мрачную классику и когда приехали на выставку изучить ассортимент растений для озеленения территории, то просто пропали в павильоне с розами. Дизайнер ознакомившись с экстерьером нашего дома, сразу же предложил розы всех оттенков красного. Бесспорно - это было очень стильно и так же мрачно. А мне так хотелось лёгкости и воздушности. Решение принял Женя - все будет так, как хочется мне, а все возможные возражения отца, он возьмет на себя. Так и произошло.

И вот передо мной строгий, классический особняк, утопаюший в легчайшем облаке цветов. И аромат...не такой сильный, как в саду у Ба, но хорошо уловимый и узнаваемый. Улыбаюсь. Егор заметив это, ухмыляется.

– В прошлом году приглашал дизайнера все обновить. Он первым делом предложил избавиться от этой девичьей херни, которая совсем вам не по статусу Егор Андреевич. И почему ты думаешь она все ещё здесь?
– с обидой и упреком.

– Из-за Жени?
– победно улыбаюсь во все тридцать-два.

– Из-за него, - тяжкий вздох.
– Сказал, как только попробуем убрать хоть один куст, он убирется из этого дома навсегда. Свет, может хватит надо мной издеваться, гостям в глаза смотреть стыдно. Несолидно!
– подходим к дому и аромат становится ярче.

– Глупости! Тебе просто нужна дочка, будешь партнёрам хвастаться, что это все ради неё! Пусть от зависти умирают, пока сами смогут такую красоту вырастить!
– тут я понимаю, что совершила ошибку, на волне хорошего настроения, совсем забывшись с кем говорю.

– От тебя, хоть сейчас!
– в один миг я оказываюсь приподнятой и прижатой к стене, его глаза прямо напротив моих, радужки почти не видно, так как зрачки закрыли ее практически полностью. Ещё мгновенье и его не остановить, поэтому я пускаю в ход, единственный имеющейся у меня аргумент.

– Женя меня не простит...
– и контрольный, - и тебя...

Он резко отстраняется и я падаю на пол как тряпичная кукла. Быстрое движение ладонями по лицу и волосам и приказ.

– Тебе приготовили твою комнату, через час жду тебя в кабинете, нужно поговорить, - уходит в направлении кухни.

Поднимаюсь в свою бывшую комнату. Все как и три года назад, только без моих вещей. Запираю дверь на замок, телефон...

Чёрт! Для посторонних номеров у Рудовых всегда включена глушилка.

Ощущение того, что я - пленница, усиливается. Да, Светка, нашла приключения на свою задницу. Я много раз размышляла над тем, что было бы, если бы я не стала докапываться до правды, когда уже явно поняла, что поведение маленького солнышка Кристи слишком сильно выходит за рамки нормы. Можно былопросто отвести глаза, развести руками и списать все на кризис еёвозрастной группы. Как мне и порекомендовали некоторые коллеги, когда я поделились опасениями. Так просто. Доработать свои полмесяца, получить более, чем щедрое вознаграждение, забыть свою неудачу и спокойно жить дальше. Две недели отдыха и меня ждет шестилетний разбалованный оболтус, работа с которым будет даже в удовольствие. Но оставить Кристьку одну... с близким человеком, который на глазах превращается из любящего, заботливого отца в одержимого страстью и желанием к собственной дочери . Когда я решилась впервые озвучить свои догадкиАлле, матери Крис, та посмотрела на меня, как на сумасшедшую. Когда я показала ей видео, которое сняла скрытой камерой, она разозлилась и мне было предъявлено обвинение в том, что я лезу не в своё дело... Чтобы достучаться до нее, мне потребовалось значительное количество времени.Поступила бы я так снова, зная последствия? Без сомнения. Снова и снова, пока оставался бы хоть призрачный шансизменить жизнь маленькой девочки.

Стою под струями тёплой воды, стараясь смыть с себя всю тяжесть сегодняшнего дня. Капли медленно стекают по коже смешиваясь со слезами. Могло ли все сложиться иначе? Могло. Но это не имеет никакого значения...Сползаю по стенке кабинки на пол и даю себе разрешение выплакаться. Когда ещё представится такая возможность?

Па-а-аш, ну что же ты со мной делаешь?..

Через час спускаюсь в кабинет. Уже получше. Присаживаюсь в кресло перед рабочим столом, за которым сидит Егор. Пьёт. Плохо. Контролирует он себя в таком состоянии прекрасно. Если хочет. А вот желание это делать уменьшается пропорционально количеству выпитого.

– Освежилась?
– хмуро.

– Да, спасибо, - стараюсь отвечать нейтрально.

– Тогда начнём, - решительно.

А спустя пять минут нашего разговора - монолога Рудова, я с ужасом понимаю, что всё, что было до этого, просто лёгкие неприятности, в вот сейчас - это даже не ж..па, это полный п..здец!

Егор начинает с воспоминаний, как доверил мне своего сына, как увидел первые положительные сдвиги в его психологическом состоянии, как понял, что я смогу стать частью их семьи и восполнить то, что ушло из нее после смерти матери Жени.

Далее пара приятных совместных моментов извлеченных из памяти. Все действительно было хорошо, мы почти достигли уровня семьи из рекламы зубной пасты, йогурта и собачьего корма. Но было одно но, о котором я не задумывалась тогда и, о котором поведал мне Женя в нашем последнем серьезном разговоре.

Егор был разным. Очень. Я была знакома с его светлой стороной, тёмная мелькала время от времени, но не вызывала у меня особых беспокойств. В отношениях с сыном Рудов держал себя в ежовых рукавицах, а учитывая, что временами ему устраивал Женя, я вообще восхищалась, как он до сих пор сохраняет терпение. Но никакого особого секрета не было. Все, что накапливалось в семье, сливалось за ее пределами. Пока была жива Женина мать, этого разделения, возникшего с моим появлением в доме, не существовало. И гнев, и любовь распределялись поровну, время от времени давая крен то в одну, то в другую сторону. То, что все вернётся на круги своя, Рудов-младший даже не сомневался. Я, помнится, возразила, что в его отношении отец никогда не позволит себе перейти грань, на что получила честный ответ, не перейдёт до тех пор, пока он остаётся для него мелким щенком, как только щенок покажет клыки, которые посчитают реальной угрозой, все изменится.