Отдай туфлю, Золушка!

— Правда.

Он ткнулся лбом в мой лоб, чуть боднув. А потом обеспокоенно посмотрел в лицо:

— Прости, я не смог отобрать у Фаэрта твоё сердце. Но я за ним обязательно вернусь…

— Не надо… Оно у меня.

— Дракон тебе его сам отдал? — удивился Марион. — А он не так плох…

— Нет. Оно вернулось. Я испугалась, что тебя убьют и… Мне стало больно и…

Принц улыбнулся. Как-то ехидно и очень довольно:

— Приворот может разрушить настоящая любовь. Думаю, она всё магячество способна разрушить. Кстати, ты кое-что потеряла. Кое-что, что очень подойдёт к твоему солнечному платью.

Он вложил в мою руку что-то тёплое. Я открыла ладонь и посмотрела.

— Моя брошка-тыква? Откуда?

— Из твоей комнаты. Ты всё ещё боишься лошадей?

— Да. Но Арабель не конь. Арабель это чудо.

И чудо тихо заржало и нетерпеливо стукнуло копытом. Марион поднял меня в седло, запрыгнул позади на круп, обнял, прижав к себе спиной. Я расправила пышный подол, ударила пятками в лошадиные бока, но скакун, конечно, даже не почувствовал. И тогда Марион воспользовался каблуками.

Арабель заржал, прыгнул в бездну, и из его спины вдруг выпростались прозрачные крылья, распахнулись.

— А в прошлый раз крыльев не было! — ахнула я.

— Я их и сейчас не вижу, — рассмеялся Марион.

И я сжала брошку, вспомнив слова Фаэрта про амулет. Должно быть, всё дело в тыкве. И, вероятно, именно её держал в руке Марион, когда колдун не смог отшвырнуть его магией.

Я откинулась на грудь парня и весело заорала в ночь:

— … крикнул он: Хой! Челюсть долой…

И безбрежное счастье затопило сердце и душу.

Розовеющий небосвод над нами всё ещё переливался звёздами, под нами простирался город и тоже перемигивался звёздочками огней. А летающий конь примирял с отсутствием мотоцикла.

И Марион.

Мой Марион… Ну и пускай он принц — кто из нас без недостатков? — зато умеет петь, и… И добрее человека я не встречала.

* * *

Белоснежка шла по парку, изумлённо оглядываясь. «Так намного лучше, чем подстриженные деревья, — размышляла она. — У Румпеля определённо тонкий вкус». Королева не привыкла сдаваться. Нужно было убедить бывшего эрталийского капитана, а ныне родопсийского принца, сражаться с Дезирэ. Белоснежка давно не была наивной девочкой и понимала: младший сын покойного Андриана расправится с женой с той же лёгкостью, с какой уничтожил отца.

На Мариона надежды практически не было. Снежка была ребёнком, когда оба безответственных принца — Бертран Эрталийский и Марион Родопсийский — удрав от обязанностей лиц королевской крови, сумасбродили и распевали под видом бродячих музыкантов на постоялых дворах трёх королевств. А если не они, то кто кроме Румпеля сможет справиться с Дезирэ?

И впервые за несколько лет девушка снова ощутила себя перепуганной девочкой, потерявшей единственного защитника. Одной в чужом, огромном, враждебном мире.

— Румпель! — закричала королева в отчаянии. — Румпель, ты не можешь так поступить с нами! Ты не можешь взять и просто бросить нас!

А потом, обессиленная, опустилась на поваленную сосну, запрокинула лицо в наливающееся желтизной небо и попыталась успокоиться.

— Ваше величество, — раздался справа от неё мягкий мужской баритон, — у меня нет плаща, чтобы вас согреть. И я опасаюсь, что вы замёрзнете.

Изумлённая Белоснежка обернулась и увидела молодого мужчину, просто, но со вкусом одетого, который сидел в кресле на колёсах и приветливо улыбался ей.

— Откуда вам известно, кто я? — удивилась девушка.

Дворянин, но лицо не знакомо.

— Логика проста. Только очень знатная девушка может называть Фаэрта на «ты». Да ещё и Румпелем. Я вас никогда прежде не видел. А между тем в Родопсии гостит невеста принца Дезирэ — Белоснежка. Вы очень юны, но в то же время выглядите величественно и даже высокомерно. Опять же — чёрные волосы, очень белая кожа. Наверное, и глаза синие, хотя в сумерках этого не видно. Вот и прямо сейчас вы смотрите на меня сверху-вниз, хотя кто я, знать не можете. Только королева всегда и на всех смотрит сверху-вниз. Ну а иных юных королев, кроме Белоснежки, просто нет.

— Отчего ж не могу знать? — усмехнулась Белоснежка. — Ты в парке Фаэрта, калека. Ты мне незнаком, но знаешь, что перед тобой — королева, однако смело и прямо разговариваешь со мной. Ты не дурак, а, значит, ровня мне. Следовательно, ты — принц Гильом, наследник трона и, после гибели твоего отца, король. Рада приветствовать вас, Ваше величество.

Старший принц уважительно посмотрел на неё.

— И как же убили моего отца?

— Магически. Он разлетелся вдребезги прямо на празднике в честь моей помолвки с Дезирэ.

Старший принц побледнел.

— То есть, брат идёт сюда, — прошептал он и поднялся. Протянул Белоснежке руку. — Если Фаэрт отказался от сражения, нам нужно уходить, Ваше величество. Если правильно понимаю, убийца будет здесь очень скоро. Будет лучше заявить свои права непосредственно в королевском дворце.

— Вы правильно понимаете.

Белоснежка подошла к Гильому, взяла его под руку. Ей вдруг стало легко и спокойно. Отчаяние отступило.

— И вы правы. Времени терять нельзя. Вы должны поехать со мной.

Он кивнул, не споря. Видимо, успел всё продумать и взвесить.

— Я на кресле. Так будет быстрее. Я пока ещё очень медленно хожу.

Так действительно оказалось быстрее. Молчаливый испуганный кучер помог наследнику, а по сути уже королю, усесться в карету, затем подал руку королеве, захлопнул за ней дверцу и хлестнул вожжами лошадей. Карета свернула на стеклянный мост, начинающий таять, и стремительно понеслась в сторону Маленького Замка, минуя толпу погромщиков, выходящих из Бремена.

Белоснежка сняла перчатки, искоса посмотрела на Гильома и улыбнулась.

— Вы не станете возражать, мой король, если я немного нарушу этикет?

— Нисколько. Но давайте лучше я избавлю вас от этой обузы. У меня только один вопрос: а Дезирэ?

— Мой отец не был самым добрым человеком на свете, — печально ответила Белоснежка. — Но я никогда бы не стала убивать его. Тем более, так жестоко.

Гильом кивнул. Подумал пару минут, а затем кивнул сам себе.

— Вы уверены? — уточнил он.