Отдел дознания

Подбежав ко мне, Демон бросил на песок свою палку и коротко гавкнул, докладывая о прибытии.

— Место! — я махнул рукой в сторону палки и осторожно двинулся к лодке.

— Марина, вставай и руку давай! — я выводил коллегу на высокий нос моторки, подальше от остальных членов экипажа.

— Давай, прыгай! — я держал ее за руку, страхуя.

— Ай, я боюсь. — по девичьи взвизгнув, Марина, с неожиданной силой схватила меня за вторую руку и прижала ее к мягкому боку, так неожиданно, что я чуть не уронил в воду пистолет, после чего, зажмурив глаза, прыгнула мне на грудь.

От столкновения с фигуристой дознавательницей, меня повело назад, и я, чтобы удержаться на ногах, ухватился за Маринину талию. Ее глаза распахнулись, как два маленьких блюдца… на этом я прекратил эти брачные пляски, передвинув коллегу себе за спину.

— Теперь вы. — я приглашающе махнул стволом, после чего на берег шагнули две мужские фигуры, сделали шаг в мою сторону…

— Демон! Чужие! — я сделал знак в сторону мужиков, и пес подобрался, ощерив желтые клыки в угрюмом оскале.

— На песок легли, оба.

— Командир, может договоримся.

— О чем с вами договариваться. Ты! — я подойдя со стороны ног, лежащих на песке, в позе морских звезд, людей, легонько пнул старшего по подошве сапога: — Вместо того, чтобы штраф заплатить, сейчас поедешь к «хозяину» лет на семь, минимум…

— За что! — заорал стальнозубый, опасливо пытаясь повернуть ко мне голову:

— Подумаешь, бабу свою немного жизни поучил, чтобы она подолом не вертела перед моими корешами!

— Ты что, придурок? Часть статьи сто двадцать пять тире один УК, похищение человека, группой лиц, по предварительному сговору. — я с силой пнул по подошвам обуви обоих задержанных.

— Эй, погоди, начальник. — старший все-же поднял голову: — Это какого такого человека? Это если гражданку следователя, то мы ее покататься пригласили. Вот она согласилась…уй…- Осмелевшая за моей спиной Марина, с криком «Сволочь!» подскочила и пнула под ребра задержанного острым носком модельной туфельки: — Скотина! Во все щели меня вые…ть обещал, тварь!

— Да мы пошутили! –взвыл задержанный и попытался откатится от впавшей в ярость дозновательницы, но не вышло, я, наступив ему на ногу, не давал этого сделать. Правда, пнув еще пару раз, Марина резко успокоилась и отошла от лежащих на песке тел. Я в процесс экзекуции не вмешивался и впавшую в раж женщину не оттаскивал — больно внимательно следил за нами краем глаза второй злодей.

— Ну и что будем делать? — я отошел с Мариной в сторону, и отодвинул в сторону золотистый локон, зашептал в ухо коллеге: — Надо подмогу звать, я один их не увезу.

— Паша, я что-то боюсь куда то идти… — прошептала Филатова, и я понимающе кивнул.

— Скажи, Марина, а жена этого…- я кивнул головой на «зубастого»: — Чего вообще хочет?

— Да чтобы сгинул он поскорее, чего она может хотеть…

— То есть, если он уедет надолго в тайгу, она возражать не будет?

— Да она, если мы его куда отправим подальше, за нас свечи в храме ставить будет…

— Отлично. Тогда добеги до нее, это же рядом со всем, пусть она в «опороник» сбегает или до ближайшего телефона добежит и наряд сюда вызовет, а лучше опергруппу, скажет, что нападение на сотрудников, с использованием оружия. Если что, кричи. Я этих застрелю и к тебе на помощь прибегу… Кстати, а почему ты не кричала?

— Да я вообще считала, что ты за мной идешь. К этим подошла, они в лодке возились, и говорю — гражданин Андрейченко, мне надо вас допросить… А этот Андрейченко, с лодки спрыгнул, ко мне подошел, по сторонам огляделся и хвать меня за горло, и второму говорит — «Сколько мечтал ментовскую сучку в очко поиметь. Давай, Андрюха, ее на середину реки отвезем, поиграемся с ней в сласть, а потом на берег вернем…» Второй что-то этому зашептал, не слышала я, что. А этот, Андрейченко заржал и отвечает — «Да кому она расскажет? Она за замужем, хоть слово скажет, всю жизнь себе поломает. Будет молчать, зато конец мой с 'шарами» до конца дней своих помнить будет. Будешь же, сука? — и шею мне жмет. А я ни крикнуть не могу, ни оглянуться, только понимаю, что тебя рядом нет. Как в лодке оказалась, я даже вспомнить не могу, а потом вижу ты из кустов вышел, нас увидел и к воде побежал, так я от радости чуть сознание не потеряла. А ты где был?

— Марин, стремно признаться, но, возле машины в чьё-то гавно наступил, тебе крикнул, чтобы ты остановилась, а ты, как шла, так и шла. Ну я пока подошву очистил, на берег вышел, а ты оказывается, на речную прогулку с мальчиками собралась.

Лицо коллеги приняло обиженное выражение, как я понял, женщина юмор принимать пока не может, поэтому я заторопил ее за подмогой, к дому главного злодея, Андрейченко.

К моему удивлению, жуликов вечером задержали обоих — прокурор дал согласие, и молчаливый бугай, на пару с понявшим серьезность ситуации Андрейченко, который продолжал твердить, что «дознаватель сама в лодку села», поехали в изолятор временного содержания. Следующий день я принимал поздравления и похвалы от сотоварищей, особенно от женской половину РОВД — Марина, избежавшая «экскурсии» по водной глади, с удовольствием рассказывала о том, чего ей удалось избежать, причем фантазия женщины становилась все более изощренной, так что к вечеру злодеи превратились в каких-то монстров из порностудии «Браззерс», готовых унизить женщину во все девять отверстий. А вечером меня пригласили на «корпоратив» нашего отдела. Девчонки подсуетились и «арендовали» до утра у оперов первой зоны их кабинет, как самый просторный в РОВД. Гулянка началась около шести часов вечера — в кабинет заходили все желающие, выпивали, поздравляя меня и Марину с благополучным окончанием истории, после чего кто-то уходил, приходил кто-то новый. Батарея бутылок на столе казалось бесконечной, водка, старка и ликеры вливались в меня, как вода, пока сознание не стало носить фрагментарный характер. Самым ярким пятном была картинка, что мы с Мариной Филатовой стоим в темноте подвала, у двери моего кабинета, который я пытаюсь открыть, а Марина одновременно расстегивает мою и свою рубашку, белее в темноте кружевным лифчиком.

Я проснулся от того, что не чувствовал руку. С трудом разлепив глаза, долго не мог ничего понять, пока не сообразил, что перед моим лицом лежит пышная копна светло-золотистых кудрей. Приложив усилие, я сумел вытащить онемевшую руку из-под головы обнаженной женщины, лежащей рядом со мной на разложенном диване в кабинете первой оперативной зоны. К моему удивлению, судя по спине и попе, рядом со мной лежала, отвернувшись к стене, не Марина Филатова, у Марины все было попышнее. Я, стараясь не трясти головой, встал на четвереньки и сполз с дивана, долго всматривался в часы над дверью, пока не понял, что черные стрелки показывают половину шестого утра. Побродив по кабинету, осмотрев кучу пустых бутылок, я нашел на подоконнике двухлитровую банке, наполненную наполовину рассолом, где плавал одинокий, сморщенный огурец. Я припал к банке, отпив примерно половину, с трудом оторвался и пошел будить свою соседку. На диване спала Леночка Хвостова, мирно отвернувшись к стене и подложив ладошки под голову. Выглядело это настолько трогательно, что я решил дать барышне немного поспать, накрыл ее чьей-то форменной курткой, а сам, поставив на подоконник настольную лампу и отвернув ее к окну, чтобы свет не мешал спать моей соседке, начал приводить кабинет в порядок. Когда в шесть часов утра за окном раздалось ритмичное шуршание, я открыл одну из створок окна.

— Привет, Борис Константинович…- я поприветствовал дворника, обслуживающего жилую часть нашего здания.

— Здрасьте, гражданин начальник… — дворник прервал свою работу и замер, опершись на метлу, в ожидании моего вопроса.

— Бутылки нужны, Борис Константинович?

— Спрашиваешь, конечно нужны. Сейчас пакет принесу…

— Не надо пакет, я тут в мешочек сложил, и еще в пакет. Принимай, а то мешочек тяжелый.

Чтобы подать вниз, в подставленные руки дворника, «мешочек» из-под картошки, что откуда-то взялся в кабинете первой оперативной зоны, мне пришлось приоткрыть вторую половину рамы, иначе объемистый мешок не проходил. Дворник крякнул, принимая внизу груз, после чего я подал полный пакет, наскоро сполоснутых в туалете, банок от домашних солений.

— Еще есть? — с надеждой спросил внизу дворник, вошедший во вкус, но я его урезонил, что надо иметь совесть и умерить аппетит.

— И это, не сочти за труд, выброси в мусорку. — последним кабинет покинул мешок с остатками пиршества, так что можно было считать, что все следы должностного проступка сотрудников были ликвидированы под покровом темноты.

В половине седьмого я приступил к реанимации своей соседки и ее обмундированию. Сложнее всего было снять с люстры под потолком две веревочки и кусочек кружев, носящих странное название «стринги», что я проделал с помощью лыж, зачем-то стоящих в за сейфом у Наглого. Когда полный комплект одежды похмельной «принцессы» был собран, я приступил к игре «Одень куколку». Разбуженная Леночка помогла мало, только бестолково лупала глазами и мелко стучала белыми зубками. Чудесный огуречный рассол помог мало, и первые полчаса Леночка была способна выполнять только простейшие команды — «Подними, пожалуйста, ручку», «Разогни ножку», «Ухватись за меня, сейчас я тебя подниму».

В семь тридцать в коридоре уверенные раздались шаги и громкие голоса, дверь рывком распахнулась, и наше уединение было нарушено ввалившимися в помещение заместителем начальника РОВД и начальника следственного отдела — последних моих недоброжелателей в отделе. Из-за их спин выглядывало бледное лицо дежурного по РОВД.

Ворвавшиеся в служебное помещение товарищи замерли посреди кабинета, в недоумении крутя головами. Дежурный по отделу остался стоять в коридоре, но его лицо начало приобретать живой румянец.