Отдел снабжения

– У какого окна?
– строго и недоумённо спросила я.

– Оно у нас одно-единственное, - всё ещё улыбаясь, заметил маньячелло.

– У тебя видения, - не собираясь потакать тупым заигрываниям, огрызнулась я.

– Пытаешься меня разыграть? – высказал предположение Стас. Его довольная улыбка начала кривиться и таять.

– Ещё вопрос, кто кого разыгрывает.

Меня несколько беспокоила новая тактика обычно весьма консервативного в своих отработанных приёмах обольщения коллеги. Оригинальные выходки с использованием фантазии – это точно не его конёк.

– И что, хочешь сказать, что ты не подходила к окну, не смотрела на меня влюблёнными глазами и не посылала воздушные поцелуи? – уточнил Стас довольно резким тоном.

– Я вообще последние сорок минут не покидала рабочее место, - отчеканила я.

Что за идиотская манера приписывать мне свои необоснованные эротические фантазии?

– Хочешь сказать, что мне померещилось? – уже совсем злобненько поинтересовался маньячелло.

– Это был мираж, - стараясь не раздувать конфликт, ответила я.

Стас смерил меня долгим подозрительным и пронзительным взглядом и в очередной раз обозвал странной женщиной. Я нисколько не обиделась, так как никогда не вписывалась в выработанные коллегой стандарты – не пила спиртного, не делала красивую аккуратную стрижку и не считала его образцом настоящего мужчины.

Глава 6

6. Лицо птицы

Довольно скоро мне пришлось убедиться, что мелкие странности, к которым я отнеслась поначалу со свойственным мне скептицизмом, имеют тенденцию становиться всё более изощрёнными. Дошло до того, что я начала всерьёз подумывать о собственном психическом здоровье.

Как обычно, выполняя свои упражнения у излюбленного окна между третьим и четвёртым этажами, я попутно наблюдала за птицами, регулярно посещавшими наш старый орех. Дерево вплотную примыкало к зданию и пока не стало очередной жертвой захватчиков.

Обычными посетителями плодовитого грецкого ореха, разумеется, были вездесущие воробьи. Однако порой их сменяли желтогрудые синички и похожие на них, но розоватые зяблики. Верхние ветки находились на уровне моих глаз, и можно было хорошо рассмотреть пернатых гостей. Пичуги, в свою очередь, не проявляли ни малейшего страха или беспокойства. Скорее всего, они меня просто не видели. Иначе мои интенсивные движения наверняка бы их вспугнули. Хотя согласно научным теориям зрение у птиц гораздо острее человеческого, а стекло они, напротив, в упор не видят и зачастую не воспринимают в качестве опасности. Есть даже специальные способы, помогающие сделать невидимую преграду видимой птичьим глазам и спасти жизни пернатым, любящим врезаться в застеклённые небоскрёбы.

На этот раз на смену воробьям прилетела горлинка. Эти милые дымчатые дикие голуби с чёрно-белым разомкнутым ожерельем на шее в нашем городе не редкость. А их воркование, отдалённо напоминающее характерное пение кукушки, но не двойное «ку-ку», а трёхтактное «ту– тууу- ту», можно слышать часто и повсеместно. Но та горлинка, что устроилась перед моим окном, и не думала куковать. Зато она развернулась и уставилась прямо на меня. Птица ничуть не испугалась, чего нельзя было сказать обо мне. Голубиная головка имела плоское человеческое лицо. Мои глаза с возрастом стали дальнозоркими, и приходится пользоваться очками, чтобы читать, писать и вдевать нитку в иголку, но на расстоянии пары метров я вижу довольно чётко. И я в деталях рассмотрела лицо птицы, решив поначалу, что какой-то негодник надел на горлинку кукольную головку. Однако глаза на белом лице были не кукольными и не птичьими, хотя и пропорционально маленькими. Как и изящный носик, и презрительно кривящиеся ярко-розовые губки. Эта странная человеко-птица внимательно изучала меня. И ясно давала понять, что не испытывает по отношению ко мне ни страха, ни уважения. Я закрыла глаза, чтобы избавиться от наваждения, а когда вновь открыла их, ветка была пуста. В задумчивости я спускалась на свой уже просохший после влажной уборки этаж. В голове роились сказочные образы мифологических дев с птичьими телами. Сирин, Алконост, Гамаюн, Стратим-птица и Матерь Сва – ведь всё это героини легенд и сказок, не имеющих ничего общего с нашим современным промышленным городом. А значит, самое время исполнить песенку Фрекен Бок на тему: «Ля-ля-ля, а я сошла с ума. Какая досада…»

Я, разумеется, не стала делиться своими странными открытиями с коллегами. Возможно, это следствие переутомления и недостатка витаминов.

Не скажу, что необычная птичка сильно выбила меня из колеи. Я и до этого страдала бессонницей и рассеянностью, и моё состояние ничуть не ухудшилось. Вскоре странное видение позабылось, и я без лишних опасений за свою психику продолжила посещать «спортзал».

Осень незаметно перешла в хмурую и дождливую зиму. По первому этажу поползли слухи о возможном повышении зарплаты и даже о предновогодней премии. Хотя все сколько-нибудь здравомыслящие люди прекрасно отдавали себе отчёт, что цены и тарифы так рванули вверх, что никакими подачками работодателей нарастающую нищету рядовых сотрудников не остановить.

Глава 7

7. Молотый кофе

Но всё, о чём я рассказала выше, оказалось ещё цветочками по сравнению с тем, что произошло с нашим непосредственным начальником - главным инженером Куликовым. Когда предыдущий главный пошёл на повышение и стал руководителем всего перевалочного комплекса, недавно переехавший в наши края, но неплохо зарекомендовавший себя в ремонте техники Кирилл Андреевич Куликов был назначен на его место. И, как бы помягче выразиться, место его не украсило. Если до своего повышения наш новый главный инженер был прост в общении, корректен с сотрудниками и производил впечатление порядочного человека и примерного семьянина, то, взлетев повыше и многократно улучшив своё материальное благополучие, он круто изменился. Куликов вдруг осознал своё исключительное превосходство в профессионализме и умственном развитии, что и стал постоянно демонстрировать. Разумная требовательность руководителя никогда не бывает излишней. Но здесь при разборе полётов постоянно просматривалось желание самоутвердиться и унизить подчинённого. А принятая на вооружение предприятием система депремирования позволяла издеваться над людьми, не рискуя получить адекватный ответ. Попытаешься доказать свою правоту или хоть как-то защититься от нападок, и рискуешь принести в семью жалкие копейки вместо весомой получки. Дружной и благополучной семье самого Куликова его повышение тоже не пошло на пользу. Будучи далеко не старым и обладая приятной внешностью, он начал менять не только средства передвижения, но и женщин, перейдя в разряд ищущих личное счастье состоятельных холостяков.

Возможно, эти обстоятельства и легли в основу привычки главного инженера частенько заходить в ОМТС, чтобы обсудить насущные закупки, а заодно попить ароматного кофейку и выкурить сигаретку в компании Паши. При этом Кирилл Андреевич строжайшим образом пресекал перекуры и несанкционированные перекусы и кофе-таймы своих сотрудников. Но, как говорится, “quod licet Jovi, поп licet bovi” - что позволено Юпитеру, не позволено быку. В нашем офисном здании Куликов мог не опасаться лишних глаз, так как все механики и слесаря, которых он терроризировал, трудились на отдалённых площадках.

Павел Валерьевич не был в восторге от необходимости делиться любимым кофейком, но приходилось демонстрировать лояльность руководителю. Ибо и в ОМТС нередко случались проколы, за которые можно было огрести по полной.

И вот в одно прекрасное, но привычно ненастное декабрьское утро, плавно переходившее в неяркий и слякотный зимний полдень, главный явился и приготовил себе кофе. Паша уже собирался прервать свой напряжённый и ответственный труд по согласованию заявок, чтобы в компании начальника затянуться на крыльце и передохнуть, когда Куликов, понюхав свежеприготовленный напиток, вдруг заявил:

– Что у вас с кофе? Пахнет противно.

– С утра пили, всё было нормально, - безмятежно протянул наш шеф.

Главный, однако, решил проверить информацию и отхлебнул глоток. Не знаю, успел ли Куликов проглотить содержимое, но в ту же секунду он заметался. Схватил с гвоздика ключ от туалета и бросился вон. Мы с Пашей изумлённо переглянулись.

– Может быть, у него ковид с искажением запаха и вкуса? – предположила я.

Павел Валерьевич повертел упаковку с кофе в руках, понюхал содержимое и даже рискнул зачерпнуть несколько крупинок ложкой и попробовать их на вкус.

– Совершенно нормальный кофе, - с видом опытного гурмана и знатока объявил он.

– А чашка была мытая? – поинтересовалась я.

– Если немытая, Стас бы непременно выступил, - заметил Паша. Стас сидит рядом с обеденным столиком и не терпит на нём беспорядка. – И нам ещё повезло, что он сам заварил кофе, а то на нас бы пало подозрение.

– Ну да. Мало того, что запираем людей в туалете, так ещё и поим их каким-то подозрительным пойлом, - отозвалась я.

В этот момент в дверях нарисовался раздосадованный Куликов: