Отдельный танковый

– Хорошо товарищ Марков, я распоряжусь, а для себя лично вы ни чего не хотите?

– Нет товарищ Сталин, для себя лично ни чего. Сейчас идет война и я не знаю, буду я жить завтра или нет, так что всё это пустое, главное дело, выиграть войну, а вот потом, если выживу и можно будет подумать о личном.

– Идите товарищ Марков.

То, что Марков использует личную просьбу, для усиления своего корпуса успокоило Сталина. Человек думает не о себе, а о деле, да и его слова заставляли задуматься. Марков думал о будущем и хотел заранее подготовиться к возможному немецкому ответу. После небольшого совещания с маршалом Шапошниковым, Сталин дал добро на удары у Пскова и Нарвы. А на следующий день генерал-майор Марков улетел назад в Смоленск к своему корпусу.

Глава 22

21 августа 1941 года, Псков.

В реальной истории Псков был захвачен немцами уже 9-го июля, но из-за действия ГГ продвижение немцев было значительно замедленно.

– Швыдче, швыдче бисовы дити!

Старшина Полещук, двухметровый амбал, командовал разгрузкой железнодорожной платформы с тяжелым КВ. Сейчас, пока еще было темно, надо было быстро разгрузить эшелон с танками, пока не появились немецкие самолеты. Даже если это будут не бомбардировщики, а обычный разведчик, то все равно прибытие и разгрузку эшелона с танками нужно было сохранить втайне от противника. Этой ночью под Псков прибыли первые эшелоны моего гвардейского корпуса. Два танковых батальона КВ и Т-34, мотострелковый полк, два дивизиона противотанковых орудий и два полка тяжелой артиллерии. На переброску корпуса была отведена одна неделя, можно конечно было управится и быстрее, это если начать гнать корпус эшелонами днем и ночью, но тогда ни о какой скрытности можно было и не мечтать. Немцы такое дело засекут сразу, и тогда нам будет намного сложнее прорывать их оборону.

Я прибыл в Псков с первым эшелоном и сразу же отправился в штаб 41-го стрелкового корпуса, который оборонял город. Мой приезд рано утром вызвал у штаба небольшой переполох, в основном из-за того, что в войсках по понятным причинам не знали о сделанных для меня в Минске бронетранспортерах. Только два мотоцикла с нашими бойцами впереди, да наличие на бортах бронемешин красных звезд в желтом окаймлении не довел дело до обстрела. Первой шла двухосная разведывательная машина с пулеметной башней, за ней уже стандартная трехосная с 20-ти миллиметровой авиационной пушкой, потом моя личная машина, за ней КШМ и замыкала нашу маленькую колонну еще одна трехосная, но на этот раз с ДШК в башне. Когда машины встали у штаба, то их тут же облепили зеваки, но удивляться тут было нечему. Во-первых, эти машины были неизвестны, а во-вторых, в отличие от старых округлых форм корпуса БА — 20 или БА — 10, эти имели рубленные прямые, наклонные линии. Срочно разбуженный командующий корпусом, генерал-майор Кособуцкий, моему прибытию был откровенно рад. Передышка, полученная им от моего захвата Минска, закончилась, и немцы снова навалились на него, грозя в любой момент прорвать фронт, а у комкора были только уже понесшие к этому времени значительные потери, три стрелковые дивизии, 111-я, 118-я и 235-я. И пускай я не оставался в его подчинении или усилении, но планируемый мной рейд должен был значительно ослабить противостоящие ему немецкие части.

– Товарищ генерал, просыпайтесь.

– А? Что там Петро? — Спросил генерал Кособуцкий своего ординарца, который его разбудил.

– Вас срочно в штаб вызывают, прибыл командующий первым гвардейским корпусом генерал Марков.

– Давно?

– Только что, он там кстати переполох вызвал, его машины чуть за немцев не приняли, очень они похожи на немецкие бронетранспортеры.

– Машина подана?

– Да товарищ генерал.

Слегка недовольный ранним пробуждением генерал-майор Кособуцкий, без завтрака, только наспех умывшись и побрившись, сел в свою эмку и поехал в штаб.

Пока я ждал командующего 41-ым корпусом, то решил слегка освежиться и заодно побриться, так как был прямо с эшелона. Долго ждать Кособуцкого не пришлось, он приехал минут через сорок и имел усталый вид. Поздорововшись, он пригласил меня в свой кабинет, где после короткого разговора мы несколько часов просидели за картами. Я тщательно изучал оперативную обстановку и она мягко говоря не особо радовала. Немцы, как и в той истории, захватили город Остров и давили на Псков с востока. Наше бдение над картами было прервано посыльным.

– Товарищ генерал, срочное сообщение от седьмого, немцы с самого утра сильно давят и если не подойдут подкрепления, то он позиции не удержит.

– Твою-ж в бога душу мать! — В сердцах выругался Кособуцкий. — Выручай товарищ Марков, у меня резервов нет, вся надежда только на тебя. Немцы давят со стороны Острова и если прорвутся, то спустя час-два будут тут.

Я задумался, хоть мне и не хотелось раньше времени раскрывать свои карты перед противником, но похоже другого выхода нет. Прикинув свои наличные силы, я решил выслать к Острову один полк гаубиц М-30 и мотострелковый полк, правда, без бронетранспортеров, но зато усиленный дивизионом противотанковых сорокопяток. Я бы и бронетранспортеры туда послал и танки, но в таком случае немцы сразу узнали о нашем прибытии. Кроме моего корпуса таких бронетранспортеров больше ни у кого не было, да и камуфляжная раскраска моих танков вкупе с набалдашниками пламегасителей сразу сообщала о их принадлежности. Лучше конечно было вообще ни кого не посылать, но оборона трещала по швам и если немцы прорвались бы, то тогда по любому пришлось бы задействовать все мои силы, что однозначно усложняло предстоящий рейд. Будь это после прибытия под Псков всего моего корпуса, то я был бы только рад этому. Лучше всего наносить свой удар по атакующему противнику, когда он настроен на атаку и не готов к обороне. Тогда на его плечах можно без особых проблем ворваться в его тыл с минимальными потерями. К сожалению, сейчас я не мог сосредоточить по 300–400 тяжелых орудий на километр фронта, когда докладывают не о сопротивлении противника, а о глубине прорыва. Да, пока надо было сдержать противника, но вот завтра можно будет устроить ему козью морду. Сегодняшней ночью ещё подойдут мои подразделения, и тогда завтра можно будет устроить немцам огненный мешок. Не думаю, что получив сегодня отпор, они успокоятся, так что почти наверняка завтра они снова попрут вперед и вот тогда их можно будет подловить. На карте я нашел неплохое место, всего лишь в десятке километров от линии фронта, и прорвавшиеся немцы точно пойдут там, так как это кратчайший путь к Пскову. Вот там и можно будет устроить им кровавую баню. Ночью, перекинув туда танки с мотопехотой и расположив их в стороне, можно было дождаться, пока обороняющиеся части не пропустят противника имитировав отступление и прорвавшиеся немцы не достигнут этого рубежа. После этого надо нанести по ним массированный ракетно-артиллерийский удар, после чего мои танки с мотопехотой, ударив с флангов, перерубят им дорогу к отступлению. Прорыв на линии фронта ликвидируют мотострелки при поддержке одного батальона Т-28, который должен прибыть этой ночью, а КВ и Т-34 после флангового удара повернут прорвавшимся немцам в тыл. Сил должно хватить, ночью я ждал прибытие двух танковых батальонов, дивизион Градов и два полка мотопехоты с противотанковым дивизионом. Один мотопехотный полк с противотанковым дивизионом займут оборону, за ними будут РСЗО и гаубицы, а второй мотопехотный полк с танками нанесёт удар во фланг и тыл немцев. Одновременно с этим, моя РЭБ начнет при необходимости забивать немецкие частоты, не давая прорвавшимся вызвать авиаподдержку и рассказать, что происходит. Конечно шанс на то, что нам удастся скрыть своё присутствие значительно уменьшится, но другого выхода пожалуй нет. В любом случае мы в ходе этой небольшой операции значительно проредим немецкие силы, так что потом нам самим будет легче.

– Ну что там Самойлов?

– Тащ майор, приказано держаться, через пару часов подойдет подкрепление, а до того ни шагу назад.

– Твоюж мать! — В сердцах выругался майор Новиков. Немцы всё усиливали свой напор, а у него резервов уже не было от слова совсем. В траншеи отправились, все, кто только мог держать в своих руках оружие. Только вчера после гибели командира, он принял командование над полком, от которого в лучшем случае остался усиленный батальон. Прямое попадание авиабомбы в НП полка лишило его начальства, поэтому ему и пришлось, оставив свой батальон, принять командование над остатками полка. Через час, когда уже ясно стало видно, что свою позицию им не удержать, внезапно на атакующих немцев обрушился артиллерийский удар, а еще спустя полчаса к позиции полка вышел полнокровный батальон. Явно свежие и отдохнувшие бойцы, но похоже с явным боевым опытом, втягивались в полуразрушенные окопы и занимали оборону. Почти одновременно с этим с тыла захлопали сорокопятки. Заметно повеселевший майор Новиков еще заметил, что у прибывшего пополнения чересчур много пулеметов, да и бойцы вооружены большим количеством токаревских самозарядок. Внезапно усилившийся огонь заставил немцев отступить и до вечера, до которого оставалось уже не так много, противник затих. В первых вечерних сумерках на новое НП полка прибыл курьер с охраной и передал майору Новикову пакет. Майору предписывалось завтра, при новом штурме пропустить противника, отойдя в сторону и затем ждать приказа на контрудар. Ему в помощь ночью должен подойти танковый батальон и минимум пара пехотных батальонов. В отражении атаки они участвовать не будут, зато потом именно они должны нанести контрудар, перерезав пробитый немцами коридор и развернувшись удерживать позиции вместе с остатками полка майора Новикова.

С середины ночи на станцию стали прибывать эшелоны и спешно выгружаться. Новоприбывшие части сразу выдвигались на намеченные места дислокации. С трудом, но к утру все заняли свои места и ждали хода противника. Немцы не подвели, и с утра, с новыми силами и после непродолжительной артподготовки снова пошли в атаку. Батальон, которым вчера усилили полк Новикова, вечером отвели, и майору не пришлось особо играть, изображая свою слабость. Спустя час, с большим облегчением, он отдал приказ на отход. Каждая лишняя минута обороны стоила его полку новых погибших и раненых, а потому он был рад, что теперь, это хоть не на долго, но прервалось. Расширяя проход, немецкие войска рванули вперед, в сторону Пскова. Спустя полчаса немцы уперлись в наскоро отрытые укрепления, которые на первый взгляд обороняли не очень многочисленные русские, правда с противотанковой артиллерией. Ненадолго остановившись, немцы стали подтягивать подкрепления, в том числе и артиллерию, чтобы следующим ударом прорвать новую линию обороны и двинутся дальше. Как только раздались первые залпы немецкой артиллерии, как в ответ ударили оба моих полка тяжелых орудий, спешно переброшенный дивизион А-19 из корпуса Кособуцкого и мой дивизион 120 миллиметровых минометов. Вишенкой на торте стал удар по развернувшимся в боевой порядок немецким войскам дивизиона РСЗО Град. Реактивные минометы еще были практически неизвестны по обе стороны фронта, а потому результат был, как эффективным, практически все развернувшиеся для удара по нам в боевой порядок немецкие части попали под накрытие, так и эффектным. Сначала под оглушающий вой стартующих ракет в небо устремились сотни огненных стрел, а потом все довольно большое поле, по которому наступали немцы, скрылось в массовых разрывах эресов. Прошло меньше минуты, а всё поле покрылось кострами горящей немецкой техники.

Взревев дизелями, из глубоких капониров, которые этой ночью отрыли пехотинцы, выезжали накрытые масксетями КВ, и вытянувшись в линию двинулись на немцев, а позади их выезжали бронетранспортеры с пехотой и присоединялись к атаке. Одновременно с этим два танковых батальона из Т-28 и Т-34 при поддержке мотопехоты на бронетранспортерах, лихим ударом перерубили пробитый немцами коридор. Планируя эту операцию, я немного переиграл и Т-34 остались держать оборону, а Т-28 ударили прорвавшимся немцам в тыл. Наличие на нем двух пулеметных башен делало его поистине страшным для пехоты. В атаку обычно противотанковые орудия с собой не берут, а те что взяли в основном были в походном положении, да и времени для их развертывания, а главное маскировки у немцев не было, а потому дать достойный отпор нашим Т-28 они не могли. Прорвавшиеся немцы оказались между молотом и наковальней, с фронта на них перли грозные КВ с большим количеством бронетранспортеров, а с тыла Т-28, которые огнем своих многочисленных пулеметов и поддерживающих их бронетранспортеров сметали со своего пути всю пехоту.

Спустя час всё было кончено, немногочисленные выжившие и деморализованные немцы сдались в плен. Сначала мощный ракетно-артиллерийский удар, а затем массированная танковая атака и с фронта и с тыла. Мощь и скорость удара не позволили немцам связаться со своими, а несколько их разведчиков были отогнаны нашими истребителями. Надолго держать небо у нас не получится, но главное было сделано, мне даже не верилось, что на эти два часа небо было чистым от авиации противника. Сразу после разгрома немцев, мои танки и бронетранспортеры рванули к ближайшим укрытиям и вскоре появившиеся немецкие мессершмиты, которые было нереально отогнать, увидели только место побоища с многочисленными кострами от горевшей немецкой техники и наших пехотинцев, которые гнали вглубь своей территории немногочисленные колонны пленных немцев. Произошедшее, на некоторое время, осталось для немцев загадкой. Первым предположением было, что русские подтянули за прошедшую ночь к месту предполагаемого прорыва тяжелую артиллерию и пехоту, которая и устроила прорвавшимся огненный мешок.

Не зря говорят, что нет ни чего хуже, чем ждать и догонять. Мне хотелось видеть своими глазами, как мои орлы будут делать немцам козью морду, но моё новое положение обязывало меня сидеть в штабе, держа руку на пульсе сражения и там дожидаться сообщений с передовой. Я был в этом не одинок, генерал Кособуцкий тоже с самого утра был на нервах. После не знаю уже какого стакана чая, сидевший на телефоне связист, наконец доложил: — Товарищ генерал, немецкий коридор закрыли и сейчас жмут немцев с двух сторон.