Отдых с замурчательными осложнениями

— Где папа? — оборвала его.

Олсен снова замолчал. Тишина стала невыносимой. И я от волнения зарычала.

— С тобой все хорошо? — запаниковал Олсен. — Ты в безопасности?!

— Да, кислородный узел заработал, — солгала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать грубить. Ужасно стыдно и обидно, что все мои беды начались вот из-за такого слизняка, которого когда-то я считала настоящим мужчиной… Неужели была настолько слепа?

— А-а-а! — облегченно протянул Олсен. — А то страшно звучит. Будто рядом с тобой чудовище…

— Где папа? — я едва сдерживалась.

— Дома.

— Вызовешь? — от злости и тупости Ослена начала закипать и одновременно ужасно волноваться.

— Хм… Повременить бы, подготовить твоего старика ко встрече… — замямлил Олсен. — Здоровьице у него уже не то, что прежде, вот я его и заменяю…

Прежде никто никогда не называл отца стариком. И если это так — то…

— Как он? — оборвала я хвастуна, перестав ходить вокруг да около.

— Сдал сильно, — бахвалисто ответил Олнес. — Даже отказался нести дежурства. Как бы радость, что ты жива, не доконала старика…

После такого равнодушного рассказа меня начал бить озноб. Я вцепилась руками в подошедшего Лейна и вновь смогла дышать, лишь когда он взял переговоры в свои руки.

— Тогда скажите ему, что нам нужна помощь в ремонте. Чтобы он, как самый болезненный и слабый в роду, рискнул для всеобщего блага и взошел на наш борт. Мы будем ждать его. У нас как раз есть все необходимое оборудование, чтобы встретить его…

— Кхм-кхм… — закашляли на том конце. И только тогда я поняла, что Олнес не один на базе. — Вы кто?! С кем я говорю?! — Противный голос Гревальда узнала сразу. Значит, спелись они.

— Мой муж! — гордо и резко ответила. — И теперь я вернулась домой, чтобы обрадовать папу. Так что поднимай свою задницу, Олнес и зови его «ремонтировать стойки в хранилище». Оттуда мы его заберем. А если проговоришься — я заберу тебя, и ты очень пожалеешь, что не держал язык за зубами! Все понял, Олнес?!

— Д-да! — заикаясь, проблеял он.

— А ты изменилась! — отозвался Гревальд. В его тоне чувствовалась откровенная зависть, поэтому я прорычала:

— Да, изменилась! И не надо заставлять меня ждать!

— Жди. Через час приведу его!

— Через двадцать минут максимум! — прошипела в ответ и отключилась.

= 45 =

Сола

В сравнении с замечательными, верными мрархами Олнес — холодный, расчетливый эгоист. Однако я более не испытывала к нему ничего, кроме брезгливости с раздражением. Боль и обиду за предательство отрезало, стоило мне услышать про состояние отца.

В ожидании волнительной встречи я старательно подбирала слова, чтобы суметь успокоить папу, убедить, что это я — его Солька.

Притихший Лейн сидел за пультом, молчал и вручную, по старинке начищал панель. Карс, чтобы не изводить расспросами, которых у него предостаточно, тренировался на летном имитаторе, однако долгого молчания не выдержал и все-таки спросил:

— Не доверяешь ему? — попытался скрывать волнение, но мрархам трудно хитрить, когда язык тела выдает истинные мысли. По хвосту, ушам, жестам видно, что Карс и Лейн о чем-то переживают.

— Олсен — лицемерный человек, поэтому я была с ним груба. Извините, — прежде никогда не позволяла себе разговаривать с кем-то повышенным тоном. И вот не сдержалась, неприятно поразив мрархов. Наверно, они разочаровались во мне, злючке.

— Он заслужил. Надо было с ним еще жестче! — прорычал Карс, однако мой ответ явно ободрил его. Он оживился, бросил занятия и, поглядев на брата, предложил: — Если волнуешься и не доверяешь ему, можно запустить дрона.

— Отличная идея, Карси! — согласился Лейн. — Быстренько продезинфицируем шпиона, отправим, и ты сможешь увидеть все, что происходит на базе своими глазами.

— И вы молчали?!

— Мы от волнения забыли, — повинно склонил голову Карс. — Мы ведь тоже волнуемся.

— Да, рискованно общаться с запрещенными особями, — вздохнула я и услышала обиженное сопение мрархов. — Что?!

Взгляды Карса и Лейна непередаваемые. Такие несчастные, расстроенные, грустные.

— Да что с вами?

Молчат. А я не сразу сообразила, что они волнуются не из-за риска, а из-за встречи с моими родственниками и, кажется, ревнуют.

— Вы что, ревнуете?! — озвучила догадку. Мрархи даже не отпирались. Только смутились и взволнованно забили хвостами.

— Да вы что! Вы мои самые любимые! Мне, кроме вас, никто не нужен! — улыбнулась и поспешила обнять их.

Напряжение в каюте пропало, мрархи радостно помчались готовить шпиона.

Уже скоро Карс показал миниатюрного дрона, умещавшегося на подушечке пальца.

— Он сможет пробраться на Терузу? — усомнилась я, прикидывая, сколько кроха будет добираться до экранной защиты.

— Сможет! Хоть и старая модель, но проверенная. Все будет работать отлично! — гордо заверил Карс и побежал готовить его к засылке.

Зря я волновалась.

Шпиона спрятали в заряде, которым прицельно выстрелили. Так он быстро и точно оказался у купола хранилища, через воздушные фильтры, найденные с помощью теплового визора, проник вовнутрь базы и продолжил путь к моему дому.

Я гнала дрон по улице, не замечая никого. Так хотела скорее увидеть родных, убедиться, что с ними все хорошо. Однако первым, что услышала, пока шпион пробирался в дом, были слова Олнеса, подгонявшего отца.

Папа, как всегда, все делал обстоятельно. И в этот раз, собираясь, попутно расспрашивал нервничающего Олсена: чего очередным космопроходимцам надо?

Олнес злился, путано врал, что срочно требуется груз, хранящийся на нижнем уровне, но там сломалась грузовая стойка…

Папа жив, здоров, рассудителен. Я ликовала, но до тех пор, пока дрон не проник в жилище. Как только он занял удобную позицию и… показал седую, совершенно белую голову папы, я будто получила удар под дых. Он действительно очень постарел, сдал, и в этом виновата я.

Направляя шпиона, мне также удалось выхватить в углу комнаты лицо постаревшей, сильно похудевшей мамы. Повзрослевшая Элька держала ее за руку и пыталась остановиться отца.

— Пап, не надо! — стала ходить за ним по пятам. — Они смогут справиться без тебя. Не зря же Гревальд считает, что Олнес имеет достаточную классификацию, чтобы обслуживать базу! — Сестра послала бывшему моему жениху такой взгляд, что я ей ужасно загордилась.

— Не ходи, — всхлипнула мама, но папа, упрямо стиснув зубы, продолжал собираться.