Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

Однажды, вспоминая Державина и Данте, отец Александр сказал, что эти «великие праведники и провидцы» умерли вскоре после того, как написали строки, в которых воплотилось их непосредственное созерцание Бога. «И уходят в это мгновение…»

Не то же ли самое произошло и с батюшкой? Ведь он был убит через 12 часов после той лекции. Но этими словами о «великих праведниках и провидцах» он сам невольно определил свой статус в вечности.

После гибели батюшки архиепископ Михаил написал: «Отец Александр был поистине пророкомнового времени и предвестником евангелизации всего служения Православной Церкви, евангелизации, которая соответствует назревшим потребностям и чаяниям православного народа».

Отец Александр был горящей свечой, которую Господь зажёг в России во время её страданий, её крестного хода к возрождению Церкви. И теперь, когда эта свеча погасла, необходимо зажечь её снова, сохранить этот огонь и передать потомкам. Чтобы пришло для православных христиан то время, когда на Пасху они воспоют вместе со всемихристианами мира: «Христос воскресе из мёртвых, смертью смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!»

ПРИЛОЖЕНИЕ

Шеститомник отца Александра «История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни» [238]

Отец Александр всегда писал только о том, что ему самому было интересно, что захватывало его целиком. В детстве таким объектом, поразившим его воображение, был мир живой природы. И уже в 6 лет он попробовал сделать свою первую иллюстрированную книжку о мире животных.

Но в 12 лет в его жизнь вошла тайна, вошла любовь, несравненно превышающая его любовь к природе — тайна веры. Нельзя сказать, что до этого он был неверующим. Но, как он сам позже напишет в своей шеститомной «Истории религии» о природе веры, сущность подлинной религиозности состоит в «ощущении человеком присутствия Бога, во встрече с Ним, в любви к Нему, в жажде познания Его». И в жизни отца Александра были моменты особого присутствия Бога, которые он определял как этапные встречи, особые Откровения, Призывы, которые на многие годы определяли его судьбу.

238

Статья была напечатана в газете «Русская мысль» и в журнале «Христианос», как доклад прочитана на конференции в Шантийи (Франция)

Именно после того, как он пережил в детстве первую особую Встречу с Господом, у него возникло желание поделиться опытом своей живой веры на страницах книги. В результате появился первый рукописный вариант «Сына Человеческого». Автору было тогда 15 лет…

В дальнейшем он переписывал эту книгу несколько раз, она обогащалась научными данными, историческими и богословскими приложениями, но всегда оставалась, прежде всего, его «Символом веры».

Следующей книгой должна была стать многотомная «История Церкви» (в своё время таков был замысел и Владимира Соловьева, которого отец Александр всегда называл своим духовным учителем).

Он взялся за этот труд ещё в юношеские годы. Однако, когда рукопись первого тома была оформлена в виде книги и стала доступной для чтения в кругу друзей и его семьи, она не встретила одобрения. И тогда он пришёл к выводу, к которому пришёл до него и Владимир Соловьев: для такой книги читателя надо сначала подготовить или даже создать. А для этого до «Истории Церкви» необходимо написать христианское изложение истории мировых религий, в которой происхождение и место христианства было бы показано с позиций всей совокупности как исторических, так и богословских знаний.

Известно, что В. Соловьев этот замысел осуществить не успел, но вслед за ним, подхватив его идеи, группа авторов — среди них А. Ельчанинов, С. Булгаков и П. Флоренский — в начале века написали краткий курс истории религий. Он был издан в 1911 году и послужил для отца Александра отправной точкой. (До этого были и другие попытки выполнить замысел

В. Соловьева, но все они не были доведены до конца.) Что же касается очерка А. Ельчанинова и др., то хотя он и был закончен, но, по словам отца Александра, «осветил, да и то кратко, лишь важнейшие этапы религиозной истории». В дальнейшем план такой работы был намечен Н. Бердяевым в статье «Наука о религии и христианская апологетика». О западных авторах отец Александр говорил, что наибольшее влияние на него оказали идеи Кристофера Доусена.

Итак, отец Александр поставил перед собой задачу «выполнить то, что завещал Владимир Соловьев нашему времени. По возможности доступно изобразить драматическую картину духовной истории, воссоздавая её в свете целостного христианского миросозерцания…» [239] .

Другая задача «Истории религии» отца Александра, которая несомненно была близка планам Владимира Соловьева, — показать универсальный характер Божественного Домостроительства. На такую цель указывают многие сквозные темы шеститомника, а также само стремление автора искать и находить в разных религиях общие динамические и статические факторы.

239

Мень А. Истоки религии. М., 1991, с. 11.

И ещё одну цель несомненно преследовал автор: продемонстрировать истинно христианское отношение к другим религиям, создать платформу для диалога, снять барьеры конфронтаций, воздвигнутые временем, невежеством, предрассудками.

Остановимся теперь на методах, используемых автором для решения поставленных задач. Отмечу главное.

Прежде всего, для отца Александра история религии (как и вообще всякая история) — это история великих личностей. Он писал: «История мысли — это в значительной степени история мыслителей. Личный гений оплодотворяет нерасчленённую и бесформенную стихию традиций, созидая нечто новое». Именно творческая сила личности определяет развитие религии [240] . И в другом месте: «схематические построения, догматические аллегории и легенды не могут создать настоящей религии. Новые религии, как новое видение мира и человека, как новое откровение и новое постижение, всегда зарождаются в глубинах человеческой личности».

240

Мень А. Дионис, Логос, судьба. М., 1992, с. 58.

И вот на страницах шеститомника через судьбы конкретных людей, повлиявших на духовное развитие своих народов, через обстоятельства их жизни и служение, через их призвание автор показывает нам направление религиозной истории, а так как Бог наш есть Бог истории, то и волю Бога.

Можно сказать, что глубочайшее уважение отца Александра к героям своего повествования есть другая сторона его благоговения перед Святым Духом, дыхание Которого он ощущал в каждом зачинателе новой религиозной традиции. Очевидно, отец Александр видел в таких людях действие Божественного промысла.

Возможно, поэтому его портреты духовных лидеров человечества всегда очень добрые. Читатель не встретит в его книгах попыток приписать нехристианским учителям, например, демонические черты.

За такой явный пиетет автора к основателям мировых религий и религиозных учений некоторые критики сегодня считают возможным упрекать отца Александра в излишней терпимости к иноверию. Они не понимают, что для историка–христианина такая терпимость — прежде всего дань уважения к своему Небесному Отцу, Которому было угодно направить разные народы в определённое время по путям, известным лишь Ему Одному. И отец Александр спокойно ведёт читателя по этим путям Божественного Домостроительства, предлагает всматриваться, изучать, сопоставлять, вдумываться, чтобы уже потом помочь осмысленно вернуться на ту дорогу, которая была и его собственной — дорогу пророков Ветхого Завета, прямо восходящую на вершину Евангельского Откровения.

Надо заметить, что отец Александр предвидел, что некоторым читателям почудится в его книгах апология нехристианских верований, и тем не менее не счёл нужным оберегать их от такого «соблазна». Сам он говорил об этом так: «Сфера религиозная — совершенно особая сфера. Без проникновения в самый дух вероучений, без частичного отождествления себя с их исповедниками невозможно ничего понять в сущности религий. Только путь внутреннего сопереживания, когда мы ищем истину вместе с анимистом, буддистом или греческим мыслителем, может помочь уловить подлинную динамику религий» [241] .

241

Мень А. Истоки религии. М., 1991, с. 11.