Отец моего жениха

Мне нравится. Еще как. Потому что этот минет я делаю ему. Потому что именно его член у меня во рту, набухший и горячий.

Прикрываю веки в знак согласия и начинаю двигаться быстрее. Во рту слишком влажно, и несколько раз головка ударяется в заднюю стенку горла, от чего в глазах собираются слезы. Никогда не думала, что можно получать удовольствие от минета, но, оказывается, можно. Мне нравится вкус Сергея, нравится ощущение его твердости, и наш непрерывный зрительный контакт, от которого в кровь горячей инъекцией вливаются адреналин и возбуждение.

Сергей не предпринимает попытки управлять процессом - его рука по-прежнему гладит мои волосы, лишь иногда сжимается сильнее, выдавая уязвимость своего владельца. Через пару минут эрекция становится все более напряженной, посылая сигнал, что развязка уже близко. В подтверждении моих догадок, Сергей пытается отстраниться, но я мотаю головой и в знак протеста глубоко вбираю его в себя. Хочу его в себе до конца.

Этим я словно подписала негласное разрешение, потому что рука на моей голове перемещается на затылок, и я перестаю быть ведущей: Сергей сам вбивается мне в рот, и мне приходится ухватиться за его бедро и стараться дышать носом. Спустя несколько секунд он с глухим рыком начинает извергаться в меня, и подняв влажные от слез глаза я вижу, что он по-прежнему на меня смотрит. Не отрываясь наблюдает, как я глотаю его сперму, продолжая сжимать мои волосы. Мне нравится.

Из душа мы выходим вдвоем спустя несколько минут. Сергей накидывает на меня большой махровый халат, а сам заматывается в полотенце. Выглядит сосредоточенным и пугающе серьезным.

– Я оставлю тебя одну, чтобы дать возможность собрать вещи, а потом спускайся на кухню, и мы поговорим.

Отчего-то мне становится не по себе, но я, конечно, вида не подаю: с кивком головы выдавливаю из себя улыбку.

– Хорошо. Сколько времени у меня есть?

– Немного, - тихо, но твердо произносит Молотов, удерживая мой взгляд.
– У меня самолет через три с половиной часа.

32

Сергей

Юля спускается на кухню через двадцать минут с большой спортивной сумкой через плечо. Не накрашенная, волосы влажные, в голубой толстовке и свободных джинсах. Почему-то именно на этом ее незатейливом образе я зависаю так, что не могу оторвать глаз. Честная женская красота без ухищрений и фальши.

– Я готова, - с улыбкой пожимает плечами, останавливаясь в дверях. Видимо, слишком пристально смотрю, потому что ее щеки стремительно розовеют.

– Садись, Юль, - приглашающе выдвигаю для нее стул.
– Обсудим кое-что.

Она явно нервничает, но вида пытается не подавать: задирает подбородок и идет к столу. На душе паршиво. Из-за того, что обвинял ее не по делу, и что не смог в сыне чувство ответственности воспитать, и за то, что уезжаю именно сейчас. Словно попользовался девчонкой и выкинул.

Даа, Серега, не прошли для тебя каникулы в Москве бесследно. Столько противоречивых мыслей и сомнений у себя в голове я с восемнадцати лет не помню. Хотя какие сомнения здесь могут быть? У меня вся жизнь в Лондоне. Сомнений нет, есть переживания за Юлю. Зацепила она меня, чего отрицать. Если секс ночью можно было на ее рязанскую напористость списать, то инцидент в душе куда деть? Сам пришел.

Выжимаю кнопку на кофемашине, и делаю себе порцию двойнего эспрессо. Что пьет Юля? Кажется, капучино. Ставлю перед ней чашку и сажусь на стул напротив. По большому счету, можно и в машине попрощаться. Я ей ничего не обещал, да и Юля, хотя молодая, но не глупая. Но с ней хочется по-человечески, чтобы следом за Димой в душу не плевать. Это сейчас она бодро держится - пока ситуацию осознать до конца не успела, а пара дней пройдет и ее прошибет. В чужом городе одной находится не просто. Подруга ее, та, что я видел, ни умом ни преданностью не блещет.

– Тебе хватило времени, чтобы собраться?

Юля обхватывает чашку руками и, опустив глаза, кивает.

– Да, у меня вещей немного здесь осталось. Основные в квартире.

Ей еще переездом одной заниматься. Может, Валеру попросить, чтобы все организовал? От нечаянной мысли невольно морщусь - не туда ты лезешь, Серега.

– Юль, сейчас меня послушай, только спокойно без возмущений, договорились?

Она немного напрягается: хмурит брови и закусывает губу, но все же кивает.

– Я забронировал для тебя гостиницу на неделю. Расположена недалеко от универститета. Этого времени должно хватить, чтобы ты подыскала себе подходящее жилье.

Глаза Юли загораются оскорбленным негодованием, ноздри раздуваются. Все, как я предполагал.

– Мне не нужно, чтобы ты снимал мне номер. Я сама в состоянии...

– Я не договорил, а ты обещала выслушать, - напоминаю, и Юля, словно ее я уличил ее во лжи, смущенно затихает.
– В произошедшем между тобой и Димой есть и моя вина. Пробел в воспитании - это мой личный промах. Загладить его вину мне не под силу, поэтому я хочу тебе помочь.

– Мне не нужна твоя жалость, Сергей, - с вызовом парирует упрямая рязанка.
– У меня все в порядке. И я нисколько не расстроена.

– Ты вроде умная девочка, Юля, а говоришь глупые вещи. При чем здесь жалость? Я сам хочу тебе помочь, и не стоит мне в этом отказывать. Неделя в гостинице для моих финансов - пустяк, а для тебя - возможность обдумать произошедшее в нормальных человеческих условиях.

– Я привыкла сама справляться со своими проблемами.

– Хорошо. Тогда поведай мне о своем плане. Что ты будешь делать после того, как я отвезу тебя в город?

Юля вновь закусывает губу и смотрит на меня исподлобья. Нет у нее плана. Ни о чем она подумать не успела, потому что было не до этого.

– Я поеду к подруге.

– К какой?

Хмурится сильнее и начинает нервно вращать в руках чашку.

– К Марине.

– Марина твоя снимает квартиру размером в коробку из -под телевизора на пару с соседкой. Ты уверена, что для тебя и твоих вещей найдется место?

Эту информацию для меня еще Конников пробил. До этого дня она мне не пригодилась, но сейчас пришлась кстати.

Юля смотрит удивленно и растерянно, но сдаваться явно не планирует. Снова открывает рот, но я ее опережаю.

– Юль, я с тобой как с взрослой разговариваю, поэтому давай бессмысленные споры прекратим. Я уговаривать не привык, поэтому скажу как есть: номер уже оплачен, и деньги мне не вернутся. Думать о тебе плохо и считать слабохарактерной, из-за того, что ты согласилась принять мою помощь, я тоже не стану. Я хочу тебе помочь - мне это приятно. Не время для упрямства и гордыни.

От того, как меняется лицо Юли при намеке на ее молодость, мне даже улыбнуться хочется. Но я, разумеется, не улыбаюсь, чтобы ее не спугнуть. Не хочет она себя маленькой и глупой выставлять.