Отец подруги и я

— Ага, но надо идти. Иначе нас к зачету не допустят.

Перед парами по экономике захожу в туалет пописать, и прямо на унитазе меня застает звонок от Теплякова.

— Ксения, — строго говорит он в ответ на мое робкое алё. — Вы где?

— На учебе. А что?

— Мне звонила Антонина Андреевна.

— А кто у нас Антонина Андреевна? — туплю, застегивая джинсы. Плечом держу трубку и боюсь ее уронить.

— Ваша преподавательница по латыни. Ты даже имени ее не знаешь! — возмущается.

— Знаю. Просто забыла.

— Почему вы пропустили лекции?

Черт, ну и что мне ответить? Потому что Маша пошла кадрить Тима, приближаться к которому строго-настрого запрещено? Молчу.

— Это никуда не годится, чтоб вы знали. Она сказала, что это уже не в первый раз. Срочно подойдите к Антонине Андреевне и возьмите задание на дом. На следующее занятие спросит вас обеих. Все, ладно, я пошел на посадку. Ведите себя хорошо.

— Приятного полета, — успела сказать, прежде чем он отключился.

Ну вот, устроил мне разнос! Как будто я предводитель восстания против латыни. Это Маше не нравятся лекции, а я просто за компанию. Но Ростиславу Андреевичу по фиг кто прав, кто виноват — досталось все равно мне, как старшей.

Выхожу из туалета, Маша ждет меня возле кадки с пальмой.

— Что ты так долго? Уже звонок был.

***

Вечером Маша присылает мне сообщение, не сильно ли я обижусь, если она отправится в Домбай без меня? Обижусь?! Да я обрадовалась только, что меня слили. У них вышла какая-то заковырка с местами в автобусе — слишком много желающих оказалось. И к тому же компания решила заночевать в поселке и вернуться только ночью следующего дня. За Машу я была спокойна, они с Тимом едут не одни, так что ничего плохого он ей не сделает.

Я осталась дома готовиться к семинару по гражданскому праву, и вскоре обнаружила, что моя книга по ГП осталась у Маши. Я позвонила подруге и спросила, что делать?

— Папа еще в Саранске и вернется только завтра, — сказала по телефону подруга. — Заходи спокойно в дом. Запасной ключ знаешь, где висит. Кстати, можешь оставаться в доме заночевать, если не боишься быть одной. Папы нет, так что все окей!

Я знаю, что он еще в Саранске. Он позвонил мне и извинился, что сегодня не приедет, как договаривались. Я только вздохнула с облегчением, что встречи не состоится, потому что еще не придумала ответ на его предложение. С одной стороны, мне стало ясно, что его не интересует разовый секс, как я думала вначале. Любовница — это что-то постоянное, ведь так?

Я приехала к дому Тепляковых, который встретил меня темными окнами, на такси. Отпустила водителя и открыла калитку. Маша вечно теряет от нее ключ, поэтому запасной хранился у меня. Во дворе стоит БМВ с козырными госномерами. Без хозяина она выглядит одиноко, по-сиротски.

Огибаю дом, здесь стоит постройка, что-то типа сараюшки с хозяйственными принадлежностями. На гвоздике висит ключ от дома, и если не знать, что он там есть — не увидишь. Но я знала, раз пять сюда вместе с Машей заходила.

Открываю дом и при входе нажимаю кнопку «Включить везде свет». Да, мне жутковато, поэтому немного пожгу чужого электричества. Брожу, как привидение. Поднимаюсь вверх по мраморной лестнице и захожу в Машину спальню. Ну и бардак! Видно, что собиралась в поездку впопыхах. На полке лежит мой учебник. Можно взять его и ехать домой. Но я прихватила тетрадку с собой, позанимаюсь за удобным Машиным столом. Дома Каришка снова красит ногти и малюет лицо, и едкий запах лака пробирается ко мне в мозг и мешает сосредоточиться. Карина типа у нас бьюти блогер. А тут тишина.

Сажусь за стол и включаю настольную лампу. Сижу до тех пор, пока спина не начинает болеть. Надо встать и размяться. Ноги сами несут меня в спальню Ростислава Андреевича.

У него уютно и чисто, никаких разбросанных вещей. Открываю первый ящик и вижу педантично сложенные носки. В следующем нижнее белье — этот резко закрываю. Я не извращенка, чтобы любоваться его трусами.

В шкафу висят костюмы, очень много костюмов! Зачем ему столько? На полочке флакончик Н24, отвинчиваю крышку и вдыхаю аромат. Божееее. Какой запах! Падаю вместе с парфюмом на кровать и закрываю глаза. Мигом представляется, что он рядом, смотрит на меня насмешливо, а потом целует в губы. Трогает меня везде, где захочет. И меня захлестывает в водовороте чувств и эмоций…

Стоп! У него же камера тут висит!

Подпрыгиваю, как в попу ужаленная, ставлю на место флакон, расправляю складки на постели и сваливаю из спальни. Да, поржет с меня, конечно, как увидит. Стыдоба, блин. Заглядывала в ящики с одеждой и нюхала туалетную воду, как какая-то маньячка.

Возвращаюсь в Машину спальню и решаю принять ванну. Дома у нас совмещенный санузел, и Каринка стучится в туалет уже через двадцать минут, после того, как я лягу. Спокойно ни хрена не полежишь.

— Блин, Карин, сходи к врачу и проверь мочевой пузырь, — советую ей. — Что тебя часто писать гоняет?

— Воды много пью, чтоб похудеть, — отвечает она.

Неприятно лежать в ванной, когда рядом кто-то сидит на унитазе, поэтому всегда оборачиваюсь полотенцем и выхожу. Вот сейчас пролежу в ванной 2 часа кряду, клянусь! У Машки где-то тут затырено винишко красное. Если найду, налью себе бокальчик, лягу в пенную воду, включу клипы и буду кайфовать! Надо использовать такую шикарную возможность. Тем более Маша совершенно не против, что я тут у нее по комнате шарахаюсь. Сама же и предложила.

Нахожу початое винишко, которое она стыбзила у отца, и с трудом выдергиваю пробку. За бокалом идти лень, поэтому пью прямо из горлышка. Тут напитка всего ничего, грамм сто пятьдесят — не больше.

Ванна готова, можно залезать. Надеваю наушники и включаю клипы. Хорошо-то как! Классно быть богатым, валяйся каждый день в пене в собственной ванной. Кстати, ванных комнат в доме четыре. Четыре, Карл! А унитазов пять. Маша говорит, что в комнате отца стоит сенсорный стульчак от Армани. Так что Ростислав Андреевич справляется естественные нужды с огромным комфортом.

Тянусь рукой к бутылке, которая стоит на полу, и… роняю телефон в воду.

Сука! Нет! Он еще почти новый — всего полтора года. Хочется плакать. Как я теперь буду без телефона? Родители сейчас новый не смогут купить. Просто жесть! Я реально рыдаю из-за утопленника.

Обматываюсь полотенцем и выхожу из ванной. Надо его просушить, может, заработает? Как бы я не пыталась его реанимировать, бегая по комнате в одном полотенце, он не воскрес.

— Маш, ты не спишь? — слышу мужской голос и с ужасом поворачиваюсь к двери. — Можно войти?