Отец

После свадьбы начался трудный период наработки часов. Перед ним встала задача: набраться опыта и навыков, изучить тонкости судебной системы. Мужчина, не покладая рук, засиживался допоздна, штудировал юридическую литературу и знал к чему стремиться. Безбедная старость маячила впереди.

Коллеги и начальство давало лестные отзывы о Джеймсе и его заслугах перед обществом, несомненно повлиявшие на его блестящую карьеру. В свои двадцать пять он ясно представлял грядущее. Шикарный особняк на Форест–Хилл–Роуд, красавица жена и пара детишек (последний штрих для завершения образа «достопочтенного» гражданина США). И если для того, чтобы через двадцать лет попивать марочный виски в богато обустроенной гостиной, следовало ублажать властных ублюдков, то это стоило всех приложенных усилий.

Через три года после свадьбы появился ребенок и с тех пор радость Джеймса не иссякала. В отличие от жены, он постоянно уделял время дочери, успокаивал ее, когда она болела, кормил и менял пеленки. Мужчина делал вклад в благополучие семьи. Проходили месяцы – девочка росла и становилась точной копией отца, те же светлые волосы, тот же пронзительный взгляд голубых глаз. Когда малышке исполнилось восемь, жена родила второго ребенка, снова девочку. Джеймс был расстроен. Девочка! К тому же походившая на Рейчел, которая в свою очередь никогда не волновала мужчину, выполняя свои функции и не отвлекая его от цели. Но спустя несколько недель разочарование прошло, он пророчил скорое рождение сына. Мальчика, которого отец научит выживать в мире конкуренции.

Джеймс работал длинными днями и холодными ночами, и вскоре о нем услышали, распространившаяся известность помогла ему в открытии собственной адвокатской конторы на Манхэттене. Небоскреб, декорированный стеклом и окнами размером со стену, открывал панораму кипящего города. Дорого обставленный кабинет с кожаным креслом и столом из черного дерева и личная секретарша. В высотном здании Джеймс занимал целый этаж, – что уже было неплохо для начинающего адвоката – сдавая свободные помещения в аренду другим юристам, в последствии перешедшим на его сторону. Мужчина выбрал достойное направление – область уголовного права, и через его офис проходило около тридцати дел в год, прославлявшие его и приносящие огромные деньги. Невиновные отправлялись на свободу, а он принимал дары.

Но вы однозначно плохо знаете Джеймса Брукса, если полагаете, что частная адвокатская практика – предел его мечтаний. Продумывать стратегии ведения боя и раз за разом пересматривать на новостных каналах неотступный триумф каждого процесса, которое он вел, доставляло удовольствие, сродни оргазму. Но в последнее время мужчине в спину дышала скука, и, хотя жаловаться ему было не на что, и он обрастал популярностью среди юридических коллегий, Джеймс потерял остроту ощущений, будто утратил обоняние или ослеп. Предсказуемая слава от выигранного дела, неловко брошенный заинтересованный женский взгляд, зависть коллег и ненависть врагов не возбуждали как раньше, не заставляли сердце биться быстрее словно перед встречей с предметом обожания. Такие чувства его не пугали, не впервой. Это знак, точнее предзнаменование того, что его ждет величие и могущество. Для развития необходим толчок, пинок в задницу, иначе останешься стоять на месте. Поэтому вот уже два месяца Джеймс строил планы, держа их в секрете ото всех. Ото всех, кроме одной. Он улыбнулся и воссоздал ее по памяти, мягкий образ будоражил кровь и дурманил мозги. Неповторимая и любимая.

Неуверенный стук в дверь прервал его размышления. Мужчина открыл глаза и плавно будто пантера поднялся из глубокого кожаного кресла и, подойдя к окну, пригласил посетителя войти.

То, что произошло в следующие десять минут, Джеймс долго будет переваривать в мозгу, пытаясь осознать, как он мог не заметить перемен, витающих в воздухе, пропитавших его кожу и сверлящих черепную коробку. Они жужжали в голове, настойчивым роем трупных мух, словно шептали: «Джеймс – ты кретин, тебя провели как мальчишку». После рассказа Рейчел о недавних событиях мужчине показалось, что пол ушел у него из–под ног, в груди собирался жгучий комок злости, обиды и отголоски давно забытой эмоции – страха. А в эту самую секунду миссис Брукс смотрела мужу прямо в глаза и видела в них бушующий огонь, лишь взгляд выдавал его состояние, маска, высеченная из камня, никогда не меняла своего выражения: легкая дружелюбная улыбка и слегка приподнятые брови на смуглом гладко выбритом лице.

Рейчел посчитала, что муж приблизится к ней достаточно близко, чтобы с присущей ему невозмутимостью влепить звонкую пощечину. Любопытно, откуда у нее взялись такие мысли, если он за восемнадцать лет брака ни разу не поднял на жену руку. Да, это правда, Джеймс не проявлял насилия, но сейчас обстоятельства изменились.

Простояв несколько секунд в кататоническом ступоре, мужчина вынул из карманов брюк сжатые кулаки и подошел к супруге. Рейчел непроизвольно задрожала, не в силах отвести от него взгляд, однако, сдавшись слишком скоро, резко опустила голову. Почувствовав сильные горячие ладони на своих плечах, женщина вздрогнула: настолько не слышны были его шаги. Джеймс слегка сжал руку жены повыше локтя и заговорил, тщательно подбирая слова:

– Не волнуйся, Рейч, я разберусь. Придумай, что сказать миссис Стоун, например, ветрянка или тяжелая простуда. Нам понадобиться какое-то время, чтобы найти выход. Доверься мне, и молчи об этом. Ты поняла?

Рейчел, не поднимая головы, кивнула и вышла из кабинета мужа, стараясь быстрее добраться до своей комнаты, где она хотела восстановить утраченные силы. Поэтому женщина не присутствовала при звонке с одноразового телефона мужчине, способному решать самые деликатные вопросы.

– Мне нужны твои услуги, – он вкратце описал ситуацию.

От резкой фразы Джеймс поморщился и сжал руку в кулак.

– Хорошо, я подожду. Но я рассчитываю на положительные результаты.

Безымянный человек задал вопрос, требующий незамедлительного ответа. Джеймс поколебался долю секунды и произнес со стальными нотками в голосе:

– Сделай сначала то, что я сказал, затем я объясню, что делать дальше.

Телефон упал на ковер с глухим ударом, после чего его встретила смерть под каблуком итальянского ботинка. Можно подумать, спектакль был необходим, но успешному адвокату иногда жизненно важно выпускать пар, иначе сосуд из плоти и крови с динамитом внутри за мгновение взлетит на воздух.

Теперь на пути защитника обездоленных появились большие проблемы, и он знал, кого в них стоит винить.

Глава 3

Грег

Прогулка по окрестностям Нового Орлеана не принесла долгожданных плодов. Грег рассчитывал на гостеприимство портового городка и изобилие подходящих для него вакансий, что в конечном счете оказалось заблуждением. Конечно, он сомневался по поводу распростертых объятий и устроенного в его честь торжества: чужак, и лицо как у дикого зверя, такой видок любого оттолкнет, но хоть крошечная возможность обязана быть, всего один шанс, и он вгрызется в него зубами. Парень сохранял в себе честность: людская природа проста, они скорее доверятся местным, чем примут на работу проходимца со злобным взглядом. Даа, его успели уже так назвать. И нет, он не врезал жирному козлу в морду. К тому же сегодня ужасный день еще и потому, что за последние девять лет Грег впервые не вышел на пробежку. Энергия, не нашедшая выход наружу била в нем ключом, он скрипел зубами от каждого отказа и постепенно закипал.

И, наконец, судьба решила добить его миксом из трех ингредиентов: в кармане болталось четыре десятидолларовых купюры, ужасно хотелось есть, и к тому же парень остро ощущал беспокойство, оставив сестру в пустой комнате. Ранним утром они провели время вдвоем, прогуливаясь по насыщенным жизнью улочкам, наслаждаясь теплом. Они дошли до парка Луи Армстронга, спрятавшись от шума города, полюбовались фонтаном в центре небольшого пруда и цветущими клумбами. Грег представил каково прийти сюда поздним вечером, следуя за светом фонарей и отчетливей слыша пение птиц.

Они находились под охраной тяжелых крон около часа, тем самым парень подарил сестре надежду, надежду на свободу от серых стен, а теперь она без защиты сидит в запертой клетке. Смело вручаем Грегу награду «Брат года». Радует одно – у них получилось избавиться от липкой, воняющей болотом грязи, и в чистое раскрытое окно ворвался свежий воздух. На короткое мгновение они забыли прошлое, зачеркнули свои имена и терзания, они смеялись будто ничего не изменилось, будто дышать стало легче. Шерри улыбалась, как и должен улыбаться шестилетний ребенок: быстро и часто. Когда из комнаты выветрился затхлый запах, и стены посветлели, Грег с трудом произнес: