Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II

К началу октября 1809 г. «Введение к уложению государственных законов», или «план всеобщего государственного образования», как иначе называл его Сперанский, был готов. Более двух месяцев прошло почти в ежедневном вместе с государем рассмотрении его, оставившем след в урезках и переделках его в русских и французской редакциях.

Сперанский стоял за осуществление всего плана сразу [116] . Но государь предпочел «твердость сему блеску» и признал лучшим «терпеть на время укоризну некоторого смешения, нежели все вдруг переменить, основавшись на одной теории».

116

«Блистательнее, может быть, было бы, — писал он государю в пермском письме, — все установления сего плана, приуготовив вдруг, открыть единовременно: тогда они явились бы все в своем размере и стройности и не произвели бы никакого в делах смешения».

Сперанский выработал записку, в которой, заявив, что им приступлено к окончательному изложению всех частей плана, определяет порядок приведения в действие «всех предназначенных установлений». Он предложил прежде всего открыть 1 января 1810 г. Государственный Совет, что и было исполнено, произвести преобразования в прежних министерствах и учредить некоторые новые. К маю месяцу того же года, как он надеялся, «государственное уложение… не только будет составлено», но во всех частях и рассмотрено Государственным Советом, и потому можно будет «положить первые начала его введения». Для этого он предлагал манифестом, подобным тому, который был издан императрицей Екатериной в 1766 году с целью созвания комиссии для сочинения нового уложения, «назначить выбор депутатов из всех состояний, взяв предлогом издание гражданского уложения» (которое к этому времени также предполагалось рассмотреть в Государственном Совете). Собрание депутатов Сперанский желал созвать к 15 августа, назвать его государственной думой [117] «и назначить срок ее продолжения». Для рассмотрения депутатских наказов назначить канцлера, т. е. председателя государственной думы [118] , которому депутаты предъявят свои полномочия. Открыв думу 1 сентября, предполагалось начать ее действие рассмотрением гражданских законов, а затем, если не встретится «каких-либо непреоборимых препятствий», предложить государственное уложение, принятие которого он предлагал утвердить «общей присягой» [119] . С этого времени государственная дума займет предназначенное ей место в порядке государственных установлений, затем образуется «и судная часть, и Сенат станет также в порядке государственных сословий». Сперанский, которого Коленкур называет «министром нововведений», надеялся, что в 1811 г. преобразования будут закончены.

117

Следовательно, с 1 мая по 15 августа должно было бы созвать одни за другими по всей России собрания волостных, окружных и губернских дум.

118

В копии проекта, хранящейся в архиве Государственного Совета, сказано, что канцлер не назначается, а избирается государственной думой из ее членов и утверждается державной властью.

119

В обществе уже ходили слухи о созвании «конгресса» для одобрения первой части «нового государственного уложения» (письмо В. Г. Полетики, «Киев. Стар.», 1893 г., № 1, стр. 56–57).

Из отчета за 1810 г., представленного Сперанским государю 11 февр. 1811 г., видно, что в это время он уже терял надежду на осуществление коренных преобразований государственного строя: «отлагая до лучших обстоятельств все те предположения», которые «собственно принадлежат к устройству законодательного порядка», он намечал очередные работы и в числе их указывал на необходимость устройства Сенатов судебного и правительствующего.

Но это подчинение обстоятельствам вовсе не означает, что Сперанский сам, как думают некоторые, отказался от своих планов преобразования государственного строя. Его здоровье, как видно из письма к Столыпину в октябре 1811 г., страдало не только вследствие переутомления от работ, но и от того, что приходилось признавать эти планы неосуществимыми «затеями».

Представляя в Государственный Совет проект учреждения правительствующего и судебного Сената, Сперанский предпослал ему обширное введение, до сих пор ненапечатанное, в котором, между прочим, доказывает, что Сенат не может быть «законодательным сословием».

«Если бы, — говорит он, — в какой-либо эпохе бытия нашей империи и можно было предполагать необходимость установить особенное законодательное сословие на началах, общему доверию более свойственных, то установление сие не может быть вмещено в Сенат… Из судебного и исполнительного сословия преобразить его в сословие законодательное было бы сохранить только одно имя, превратив совершенно все существо первоначального его установления. Правда, что в других государствах Сенат в круге его действий нередко вмещал власть законодательную. Таков был Сенат в Риме, в Венеции, в Швеции, а ныне есть во Франции. Но установления сии были и есть сословия политические; с нашим Сенатом они сходствуют только именем. Если, уважив одно сие сходство, превратить Сенат в законодательное сословие, то вместе с тем должно учредить другие два совсем новые установления, из коих одно должно быть средоточием верховного суда, а другое — верховного исполнения, ибо… три сии установления ни в каком случае ни в каком государстве благоустроенном не могут быть сливаемы воедино. Но время ли помышлять ныне в России о законодательном сословии в истинном его разуме, ныне в ее трудном положении финансов, в трудных положениях политических и в совершенном недостатке всякого рода положительных законов и учреждений. Когда же время сие настанет, когда не прихотьми уновления или подражания, но силою и движением обстоятельств империя наша придет в сию эпоху, тогда как все стихии установления сего будут готовы, трудно ли будет приложить им приличное имя» [120] ? Так вынужден был теперь писать Сперанский.

120

Архив Государственного Совета, бумаги комитета председателей Государственного Совета. Ср. любопытное письмо государя (5 июля 1811 г.) великой княгине Екатерине Павловне при отправлении к ней печатного проекта новой организации Сената. «Переписка императора Александра с великой княгиней Екатериной Павловной», стр. 51–52.

Первоначальный проект нового учреждения Сената был прежде всего сообщен Кочубею. В письме к Сперанскому (14 декабря 1810 г.) он очень одобрил введение к проекту Сената, но заметил, что в некоторых постановлениях проекта недостаточно отделена часть судная от исполнительной: «что скажут в просвещенной Европе? что скажут, когда станут сличать даже установления Наполеона, азиатски управлять желающего». Кочубей высказался также против того, чтобы министры и члены Государственного Совета были сенаторами. Затем проект был рассмотрен в комитете председателей Государственного Совета, напечатан и внесен в Совет, причем дан был месячный срок для того, чтобы каждый мог его обдумать.

Кн. М. С. Воронцов (С.-Обена)

По проекту преобразования Сената (в окончательной редакции) предполагалось составить правительствующий Сенат из министров, их товарищей и «главных начальников разных частей управления», а Сенат судебный — из сенаторов, частью назначаемых государем, частью утверждаемых им из кандидатов по выбору от дворянства. Судебный Сенат должен был разместиться по четырем судебным округам (в Петербурге, Москве, Казани и Киеве).

В Государственном Совете проект вызвал много замечаний. Гр. Н. И. Салтыков нашел, что разделение судебного Сената на четыре части и избрание сенаторов дворянами по губерниям «противно разуму самодержавного правления и могут быть некогда поводом к поколебанию целости империи». В. Попов полагал, что преобразование Сената несвоевременно: оно требует мира и тишины и едва ли удобно осуществлять его, «когда свирепствуют брани», «являются коловратные обстоятельства…. ниспровержение царств и падение народов».

В общем собрании Государственного Совета проект рассматривался в заседаниях 17, 24 и 31 июля и 7 августа 1811 г. В последнем заседании председательствовал государь. По вопросу о своевременности введения преобразования 9 членов высказались положительно, двенадцать — предлагали отложить его до более удобного времени. Государь утвердил мнение меньшинства, но в черновом журнале, который весь написан рукой Сперанского, приписано другою рукою: «предоставляя себе назначить определительную эпоху его изданию» [121] . Слова эти находятся и в чистовом журнале.

121

За выборы кандидатов в сенаторы Сената судебного подано было 15 голосов, против — 7; относительно запрещения жаловаться на его решения государю высказались «за» 9 членов, «против» — 13; государь утвердил мнение меньшинства. Против этого пункта горячо возражали Попов и кн. Голицын.

Сперанский в особой записке предложил «назначить решительно время», когда следует ввести новое устройство Сената; к ней был приложен, как это нередко делалось в подобных случаях, и проект манифеста, которым выборы кандидатов в сенаторы назначались на 15 ноября. Однако, как видно из пермского письма, осуществление преобразования решено было отложить вследствие «возрастающих слухов о войне», и оно осталось невыполненным. Это не так важно, как неосуществление всего плана преобразований и учреждение государственной думы, так как основной принцип устройства судебного Сената — введение в него лиц, назначаемых государем из кандидатов, выбранных одним дворянством, было отступлением от тех принципов, которые были положены в основу плана 1809 г. Правда, и там предполагалось назначать сенаторов из лиц, внесенных в «избирательный список» губернскими думами, но его составляли, по крайней мере, представители не одного дворянства.

В августе 1811 г. закончилось рассмотрение в Государственном Совете проекта преобразования Сената. Вероятно, не случайно именно в этом же месяце была составлена любопытная записка под заглавием «Reflexions sur le projet du Statut de Senat dirigeant» (Размышления о проекте учреждения правительствующего Сената), подписанная буквами М. В., что, несомненно, означает: Михаил Балугьянский.

Проект устава правительствующего Сената, по мнению Балугьянского, можно рассматривать с двух точек зрения: 1) как проект улучшения существующей организации Сената и 2) как новое учреждение в его отношении к власти законодательной, административной и судебной. Он думает, что невозможно судить о предполагаемой реформе Сената до учреждения законодательного корпуса (по терминологии Сперанского: «законодательного сословия»); следовательно, Балугьянский смотрел на проект преобразования Сената лишь как на подготовительный шаг к созданию представительного учреждения законодательной властью. Посвятив первую часть записки замечаниям на проект Сперанского, во второй ее половине он набрасывает пять предположений об устройстве законодательного корпуса.

Я остановлюсь только на втором виде законодательного Сената (из числа проектируемых Балугьянским), которому он наиболее сочувствует. Законодательная власть принадлежит нераздельно императору; он осуществляет ее посредством Государственного Совета и законодательного Сената. Государственный Совет подготовляет (как в плане Сперанского для Государственной Думы) проекты, предлагаемые этому Сенату, который обсуждает их, а император утверждает и превращает в закон. Законодательный Сенат состоит из императора, палаты сенаторов и палаты представителей, или депутатов. Следовательно, однопалатная система, положенная Сперанским в основу его проекта 1809 г., заменена Балугьянским двухпалатной. «Ни один закон, ни один налог, ни один расход не могут быть установлены без обсуждения в законодательном Сенате и утверждения их императором». Он созывает, распускает законодательный Сенат и отсрочивает его заседания грамотами, исходящими из Государственного Совета. Палата сенаторов состоит из принцев крови, великих имперских сановников, епископов и лиц, назначенных государем; членами Сената должны быть также четыре президента судебного Сената с двумя депутатами — сенаторами от каждого судебного округа.