Отель «Голубой горизонт»

Когда он прощался с Анитой Сото, то Прайс мог поклясться, что доктор прощается с ней навсегда.

– Сколько ей осталось? – спросил он Ханта, когда они остались наедине.

– Неделя, может быть, месяц. А может, пара дней… Сам не знаю, как она продолжает цепляться за эту жизнь. – Доктор Хант передал Прайсу написанную от руки записку. – Здесь адрес и имя моего друга. Он живет недалеко от границы. Найдите его, как только покинете Мексику. Он поможет достать морфин для Аниты.

Прайс попрощался и вышел на улицу. Полуденное солнце слепило глаза. Анита сжалась на заднем сиденье его машины. Глаза ее были закрыты. Она тихо стонала.

– Тебе плохо? – спросил Прайс.

– Просто не нужно так много ходить.

– Дорога до Оскоды неблизкая. Если ты сомневаешься…

– Я не сомневаюсь. – Она тронула его за плечо. Ее рука напомнила Прайсу руку ожившего трупа, которых так часто показывают в фильмах.

– Не возражаешь, если я закурю? – спросил он.

– Нет. Я все равно уже ничего не чувствую.

Прайс включил зажигание. Госпиталь остался далеко позади. Доктор Хант вышел проводить их. Прайс видел его в зеркалах заднего вида, сказал об этом Аните, но она то ли не услышала, то ли была слишком сильно сосредоточена на том, чтобы подавить боль. Покидая город, Прайс еще несколько раз заблудился. Выбравшись на трассу, он не рискнул прибавить скорость, опасаясь, что от этого Аните станет хуже. Несколько раз он пытался заговорить с ней, отвлечь ее от страданий. Она отвечала сухо, отрывисто, спешно. Дыхание ее было неровным. Никогда прежде Прайс не видел, как умирают люди, но сейчас ему казалось, что Анита умирает. Он начал подумывать о том, чтобы развернуться и отвезти ее назад к доктору Ханту.

– Не смей! – закричала Анита, когда поняла, что он задумал. Прайс обернулся, долго смотрел ей в глаза. – Не смей, – уже совсем тихо попросила Анита. Прайс кивнул.

Он пересек границу вечером. Ближе к ночи ему удалось найти друга доктора Ханта, который помог достать для Аниты морфин. К удивлению Прайса, другом доктора оказалась женщина, и она долго расспрашивала его о жизни Ханта.

– Я был знаком с ним чуть больше часа, – сказал Прайс.

– А девушка? – уцепилась за Аниту бывшая коллега доктора Ханта, Бриджит Алмейда. – Он ведь лечил ее. Она должна знать его, его жизнь. У него есть семья?

– Девушка умирает, – отрезал Прайс.

Когда он вернулся в машину, Анита спала. Он разбудил ее и сказал, что достал морфин. Она попросила его сделать ей укол. Прайс долго не мог найти вену, сдался, позвал бывшую подругу доктора Ханта. Женщина увидела Аниту и с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть. Морфин заглушил боль. Анита заснула.

– Мне кажется, что в дороге ей становится только хуже, – признался Прайс. Бриджит предложила остаться у нее на ночь. – Я бы не хотел тревожить Аниту. Ей сложно передвигаться.

– Тогда пусть она остается в машине, а вы переночуете у меня. Друг доктора Ханта – мой друг.

– Да говорю вам, мы с ним не друзья.

– Но помогаете его пациенту.

– Скорее себе. – Прайс поморщился и начал рассказывать о том, кто он и почему везет Аниту Сото в Мичиган.

– Так вы говорите, вас послал за ней старый индеец? – спросила Бриджит Алмейда. Прайс так и не понял, относится она к его истории с пониманием или же думает о том, чтобы вызвать полицию.

– Не то чтобы индеец послал меня за Анитой Сото, – замялся Прайс. – Просто… Понимаете, он дал мне камень, на котором было выгравировано ее лицо. А когда я приехал в госпиталь, где она была, доктор Хант сказал, что не может ей помочь. Она все равно умрет. А сама Анита… В общем, она решила, что индеец прав и таящееся в озере зло причинило ей вред… – Прайс закрыл глаза и выругался. – Пожалуйста, не отправляйте меня сразу в сумасшедший дом.

– Я и не собираюсь.

– Правда?

– В этом мире происходит много странных вещей. И если мы во что-то не верим или чего-то не знаем, это не означает, что этого не может быть. К тому же я доверяю доктору Ханту. Он никогда не навредит пациенту. – Бриджит Алмейда примирительно улыбнулась. – Кроме того ваша теория о психотропных веществах в озере может оказаться правдой. И эта девочка в вашей машине могла получить слишком большую дозу. Кажется, вы говорили, что когда-то давно на берегу озера находили радиоактивные камни?

– У меня есть один из них, – оживился Прайс. – Тот самый, который подсунул мне индеец, с гравировкой Аниты. – Он сунул руку в карман, замер. Камень превратился в крохотную статуэтку. Прайс достал его. Вся статуэтка была черной. В идеальных линиях можно было легко узнать Аниту Сото. По крайней мере, лицо Аниты Сото.

– Могу я посмотреть? – попросила Бриджит Алмейда. Прайс неуверенно передал ей статуэтку. Черный камень коснулся женской ладони, сверкнул и снова изменил форму, превратившись просто в камень.

– Нечто подобное проделывал похожий на Клинта Иствуда старик в отеле, – сказал Прайс. Бриджит Алмейда долго изучала камень, затем сказала, что у нее есть знакомый геолог, который мог бы проверить этот камень, изучить его. – Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Прайс. – Не поймите меня неправильно, но со всеми людьми, кто так или иначе соприкасается с этой историей, происходит нечто плохое. Не нужно. Не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

– Но ведь это просто камень.

– Мы не знаем, что это. Никто не знает.

* * *

Прайс переночевал в доме Бриджит Алмейда, позволив уговорить себя обещанием хорошего кофе и плотного ужина. Утром он позавтракал вместе с хозяйкой, завернувшей пару бутербродов для Аниты Сото. Она проводила Прайса до его машины и сделала Аните еще один укол морфина, который лишь немного притупил боль.

– Сомневаюсь, что ей хватит сил, чтобы пережить эту поездку, – очень тихо сказала Прайсу Бриджит Алмейда.

– Я обещал ей. – Прайс сел в машину, включил зажигание.

Он ехал, стараясь не слушать стоны Аниты Сото, которые становились все громче и громче. Сначала она просто тихо вздыхала, затем охала, в конце начала кричать.

– Думаю, тебе придется сделать мне еще укол, – сказала она.

Прайс свернул к обочине. Руки у него дрожали. Игла проткнула пепельную, похожую на бумагу кожу. Вен не было видно. Даже когда под иглой лопнула кожа, обнажив плоть, Прайс не увидел вен. Не было и крови. Только серая, монолитная масса, которая скрывалась под кожей.

– Что там? – спросила Анита Сото, увидев страх на его лице. Прайс покачал головой. Казалось, что девушка уже не чувствует боли. По крайней мере, внешней боли. Боль была где-то внутри. – Ты сделал мне укол? – спросила она.

– Да, – соврал Прайс.

Он сел за руль и поехал дальше. Руки тряслись так сильно, что он едва мог вести машину. Его ложь о сделанном уколе помогла на какое-то время, затем Анита снова начала стонать. Она была в сознании и пыталась сдерживать короткие, пронзительные крики боли, которые резали сознание Прайса, словно нож. Он знал, что девушка может умереть в любую минуту. Эта поездка убивала ее… Вернее, не поездка. Ее убивало что-то страшное. Что-то нечеловеческое, потому что то, во что она превращалась, не было человеком. Кожа на ее лице высохла, превратилась в пергамент. Она осыпалась с ее лица, обнажив серую, мягкую массу, ничуть не напоминавшая живую плоть. Нечто подобное происходило и с ее органами. Прайс не сомневался в этом. Он слушал стоны и крики, ожидая лишь одного – когда закончатся эти страдания, когда настанет тишина.