Откат к "заводским настройкам"

— Вадимыч, — испугано покосился на меня майор, — ты чего это творишь?

– Пили с ночи до утра… — И я, который и на простой-то гитаре играть не умел, хотя мой дед — музыкант-самоучка и пытался меня в детстве учить, взял первый аккорд. Колонки отозвались низким «железным» звуком, зазвучали мощно и солидно. А затем я выдал такой проигрыш, словно настоящий профессиональный музыкант. За решеткой камеры появились изумленные рожи подчиненных майора, такой мощный звук они никак не могли игнорировать. Из-за их спин выглядывал и напрочь ошалевший Леня. Но майор уже не обращал на них внимания, он во все глаза пялился на меня.

Ну а я, соответственно, отмачивал по-полной:

– Как нажрался я вчера,

Пили с ночи до утра.

А теперь башка трещит, словно я в тисках.

Кто-то за стеной

Вдруг пришел за мной.

Что-то на меня нападает страх.

Черти, смойтесь с глаз!

Не хватало вас!

Эй, ты, у стены, ща как залеплю!

Сколько их вокруг

Появилось вдруг.

Я на потолке затяну петлю.

Я их шепот разобрал -

Кто-то ждет убить меня.

Кто-то в дверь мою стучит — я открыл окно.

Если кто зайдет -

Меня не возьмет.

Я четям не дамся в руки все равно!

Черти, смойтесь с глаз!

Не хватало вас!

Эй, ты, у стены, ща как залеплю!

Сколько их вокруг

Появилось вдруг.

Я на потолке затяну петлю.

Прочь, белуха, прочь!

Стало мне невмочь.

Больше эту нечисть я терпеть не мог.

Встал на стульчик я.

Шею жмет петля.

Табуретку черт выбил из-под ног.

Черти, смойтесь с глаз!

Не хватало вас!

Эй, ты, у стены, ща как залеплю!

Сколько их вокруг

Появилось вдруг.

Я на потолке затяну петлю.

Отзвучал последний аккорд, и в камере воцарилась нехорошая и практически мертвая тишина. Постояв немного и, видимо, слегка справившись с чувствами, майор выцедил свой вискарь и резко обернулся к подчиненным.

— Товарищ майор, — озвучил мнение остальных рядовой Косицин, — а откуда музыкальная аппаратура в обезьяннике взялась?

— А… Кх-м… Вот… — забуксовал майор, пытаясь объяснить необъяснимое. — А вас сюда кто звал? — Ничего так и не придумав, он резко перешел в наступление. Ведь лучшая защита — это нападение, а величина звезд на погонах и звание начальника легко позволяли это провернуть. — Свалили все отсюда! Живо! — И мы вновь остались с Зябликовым один на один. — Вадимыч, ты как? — участливо заглянув мне в глаза, спросил майор.

Я неопределенно помотал рукой — так, не шатко, не валко.

— Ну, ты и выдал! — восхищенно произнес он. — Прямо мои вчерашние мысли этой песней озвучил. Я ведь было тоже, чуть в петлю не влез…

– Это не я, — я мотнул головой, — это «Сектор газа»… Есть такая известная группа.

— Не слышал о такой, — ответил Зябликов, тоже покачав головой.

– У… А Союз уже развалился? — как бы, между прочим, спросил я, снимая с ремня гитару и пристраивая её в угол камеры.

— Ну, прибалты уже заявились на выход… — сообщил Зябликов.

– А путча еще не было? — уточнил я.

— Чего? — не понял майор. — Какого путча?

– Понятно, девяностый год на дворе, — определил я, немного покубатурив.

Ну, так и понятно, что девяностый, я-то это прекрасно знал. А вот тот я, который во мне, похоже, не очень.

— Да, — подтвердил Зябликов. — Мы в СССР, во Владивостоке. Девяностый год на дворе, конец июня…

– Твою дивизию! — выругался я. — Это ж я тогда, в первой своей жизни в институт во Владике поступал…

— Как это? — выпучил глаза мент. — У тебя этих жизней, Вадимыч, что ли, несколько было?

– Бывает и не такое, — философски заметил я. — Только какого хрена я опять в девяностом году делаю?

— Пф-ф, — Зябликов только развел руками, — не по рангу вопросы задаешь, Сергей Вадимыч. Ты лучше, чего попроще сообрази.

– А, — опомнился я, видимо с трудом преодолевая алкогольное опьянение, — чего ты там за тайну века раскрыл? Сказал, что понял, в чем моя проблема. Ну, давай, выкладывай, Мегрэ доморощенный! — Я криво усмехнулся.

— Я, конечно, не гений криминальной логики, — тоже усмехнувшись, произнес майор, — но кое-чего в черепушке водится…

– И чегой-то там у тебя водится?

— Хочется надеяться, что немного мозгов, все же, найдется, — без излишней скромности произнес майор. — Академиев, конечно, не кончал, но в Высшей школе милиции нас неплохо обучали. Так что прикинуть хер к носу могу.

– Ну и чего ты там себе наприкидывал? — уточнил я.

— А вот чего… Ты, Вадимыч, уж не обессуть, но я тебе всю правду, вот как на духу, выложу…

– Да давай уже, не тяни, детектив Катанья, — поторопил я его. — Че там, по-твоему, со мной не так?

— А все не так, — произнес Зябликов. — Я тут за тобой понаблюдал… В тебе словно бы два человека… — он замолчал, но после решительно добавил, — или нечеловека… уживаются. В одном теле. Когда ты трезвый, то сопляк сопляком. Меня даже дяденькой назвать умудрился, — он усмехнулся в усы. — Но стоит тебе только хорошенько опьянеть — то в этом сопляке такое всплывает, что просто жуть берет!

Вот оно в чем дело! И как это я сразу не догадался?

– Всплывает? — мои губы сами задали следующий ворос. — Как дерьмо в проруби что ли?

— Дерьмо в проруби не всплывает, а болтается, — поправил меня майор.

– Ладно, Филиппыч, не цепляйся к словам!

— Вот, — мент продолжил выкладывать свои предположения. — Когда ты под ударной дозой алкоголя ты себя и ведешь абсолютно по-другому: повадки, взгляд, голос командный. Да ты даже фразы иначе строишь, как настоящий мужик, поживший на свете, а не как прыщавый сопляк! А чудеса и фокусы… Это вообще уму непостижимо! Вот! — Все это майор выложил на одном дыхании и остановился, чтобы перевести дух.