Откровение огня

— Не может быть! — решительно отреагировала Сова, когда я сообщил ей о подмене.

Она поднялась со стула и пошла к каталогу, я же сходил к своему столу за «Историческим вестником». Когда мы снова оказались друг перед другом, мне бросилось в глаза, что выражение лица у библиотекарши изменилось.

— Здесь какое-то недоразумение, — сказала она. — Мы должны разобраться.

— Когда у вас была последняя инвентаризация? — поинтересовался я. Вопрос показался Сове возмутительным.

— Мы таких сведений не даем! — отрезала она.

— Извините, я не знал, что у вас не принято говорить об инвентаризациях. Я хотел только прикинуть, как давно могла произойти подмена.

Она бросила на меня колкий взгляд.

— С чего вы взяли, что это подмена?

— Так это же очевидно, — спокойно отвечал я. — Как иначе определить тот факт, что на месте одной рукописи оказалась другая?

— Этот факт можно определить как недоразумение. Произошло недоразумение, и мы в нем будем разбираться.

— Когда я смогу узнать о результате?

— Кто же может это сказать заранее?

Мне надоело получать вместо ответов вопросы.

— Я думаю, это может знать ваш заведующий. Вы не могли бы связать меня с ним?

Сова резко шагнула от меня к стоявшему у ее стола шкафу, где хранились оставленные за читателями рукописи, закрыла его на ключ, убрала со стола в ящик кое-какие бумаги, после чего взяла злосчастный сборник и направилась к выходу.

— Я к заведующему, — бросила она мне на ходу.

— А разве не проще позвонить ему? — спросил я, не приглушив голоса.

Читатели, находившиеся в зале, обернулись на меня. Сова вернулась от двери к столу.

— Я не могу вести такие разговоры по телефону, — сердито прошептала она. — В зале должна соблюдаться тишина. Подождите меня, пожалуйста, за своим столом. Я доложу заведующему о случившемся и передам вам его распоряжение.

— Я хотел бы сам поговорить с вашим начальником. Спросите его, пожалуйста, может ли он принять меня сейчас. Речь идет об уникальной рукописи.

— Из чего это следует, что она уникальная? — Сова вела себя все враждебнее. Я задался вопросом, что ей так не нравится во мне? Лицо? Акцент? Или, может, мой пестрый свитер? Я был единственным в зале, кто не носил пиджак и галстук. Больше всего мне хотелось послать подальше эту девицу, но она стояла стеной между мной и заведующим, и штурмом ее было не взять. Надо было действовать по-другому.

Я открыл «Вестник» на заложенном месте и указал Сове на «Замечательную находку».

— Посмотрите, что это за рукопись, — сказал я ей дружески. — Можете представить, как я ждал вашего возвращения из хранилища?

Это сработало. Сова улыбнулась и взяла в руки журнал. Я заметил, что она порозовела, пробежав глазами указанные мною строчки.

— Можно одолжить на несколько минут ваш журнал? — Ее голос, как оказалось, мог звучать приятно. — Я хочу показать эту заметку заведующему.

— Конечно, — с готовностью согласился я.

Сова ушла с рукописью и «Историческим вестником» наверх, я же вернулся за свой стол и открыл «Месяцеслов». Преп. Евларий Рязанский в нем отсутствовал. Наверное, основатель кенергийского ордена был неканонизированным святым местного значения. В этом случае требовались дополнительные усилия, чтобы найти о нем сведения. Я вспомнил, что получил в Амстердамской православной общине телефон сотрудника Отдела внешних церковных сношений Московской патриархии Геннадия Гальчикова — вот кто мне мог помочь! Гальчиков зарекомендовал себя в контакте с голландскими единоверцами как отзывчивый человек. Я решил позвонить ему сегодня же и запросить информацию о преподобном Евларии — когда он жил, чем себя проявил и что это за кенергийский орден, который он основал.

Сова появилась у моего стола, когда я стал собирать свои бумаги. Она вернула мне только «Вестник» и сообщила, что «Откровение» останется пока у заведующего.

— Андрей Алексеевич просил вам передать, что серьезно отнесется к обнаруженным вами странностям. Будет сделано все необходимое, чтобы их выяснить. Как только что-то станет известно, я вам сообщу. Андрей Алексеевич сказал, чтобы вы держали контакт со мной.

— Я просил его принять меня, — напомнил я.

— Увы, заведующий сейчас очень занят. Кстати, а почему вы заказали «Откровение огня»? Из ваших бумаг следует, что ваша специальность — бытовые повести.

Я понял, куда она клонила. В советских архивах можно было работать только по определенной теме, которая указывалась в ходатайстве о допуске к материалу.

— Я рассчитываю найти в «Откровении огня» жизнеописание Евлария Рязанского. Вам, конечно, известно, что бытовые повести возникли на основе житий? — сказал я. — Кстати, а что именно собирается предпринять ваш заведующий?

— В ближайшее время будет сделана подробная опись вашего сборника, и тогда разъяснится, почему он получил название «Откровение огня», — поведала она.

— Выходит, о подмене нет и речи? — Я опять непроизвольно заговорил слишком громко и еще раз привлек к нам внимание других. Сова дала мне знак следовать за ней, и мы вместе вышли за дверь читального зала.

— Андрей Алексеевич тоже считает, что пока нет оснований думать о подмене. Разве не может сборник О517 называться «Откровением огня»? Это и должна установить опись, — заявила мне библиотекарша на лестничной площадке.

— А полуустав, а количество листов?

— Ошибки при регистрации. Возможно, это был неопытный сотрудник. — Сова смотрела на меня невинно.

— И кто будет разбираться в этих ошибках?

— Один из наших лучших специалистов, — уклонилась она от прямого ответа.

— Такой же неравнодушный к «интригующим рукописям», как и вы?

Сова улыбнулась и стала совсем милой девушкой.

— Хуже. Фанатик.

— Ну тогда это должен быть сам заведующий, — сказал я наобум и, как мне показалось, попал в точку: Сова смутилась — по всей вероятности, у нее возникло чувство, что она сболтнула лишнее.

— Я вам сообщу, если что-то прояснится, — повторила библиотекарша и взялась за дверную ручку.

Я ее остановил:

— У меня еще такой вопрос: у кого был приобретен Сборник О517? Странно, что в его каталоговой карточке не указано, откуда он поступил в АКИП.

— Ничего странного, — сухо сказала Сова. — Это означает, что Сборник О517 приобретен у частного лица, не являющегося коллекционером. Прежнее местонахождение рукописи указывается в карточке, только если она относится к какой-то коллекции — такое у нас правило.