Откровение

Вскоре он оказался внутри нее, и они занялись любовью. Медленно, томно.

И кончили одновременно.

Оба молчали. Некоторое время он еще полежал сверху, потом, почувствовав полную расслабленность, скатился на бок и попытался поцеловать ее, но губы неожиданно наткнулись на волосы. Марина непроизвольно хихикнула.

– Стало полегче?
– улыбнулся Гордон.

– Я не хотела.

– Это всегда помогает.

Марина прикусила губу и прикрыла пальцем его рот.

– Может, мы и победили симптомы, но проблема осталась. Нам все равно надо поговорить.

– Давай, - кивнул он.

– Что мы собираемся делать?

Голос снова обрел прежнюю серьезность. Гордон сел и заглянул ей в глаза, пытаясь понять ее настроение, угадать направление ее мыслей.

– Не знаю.

– Да, конечно, все анализы, которые должны быть положительными, оказались положительными, а отрицательные - отрицательными. Но я все равно волнуюсь. А что, если они ошибаются? Что нам тогда делать?

– Уже ничего не сделаешь.

– Не уверена, стоит ли идти на такой риск. Не знаю, готова ли я использовать этот шанс. Не уверена, что я готова пройти через это, потому что не уверена, что справлюсь, если что-нибудь будет не так.

Он подложил ладонь ей под голову и пристально посмотрел в глаза.

– Разумеется, решение должна принимать ты. Я поддержу тебя в любом случае. Но мне кажется, надо смотреть глубже. Врачи говорят, что все в порядке. Возможно, есть какая-то доля риска, но очень небольшая.
– Он улыбнулся.
– По-моему, будет очень приятно видеть, как тут начнет бегать маленькая миниатюрная Марина.

– Я почему-то так и думала, что ты будешь за то, чтобы пойти на это, - улыбнулась в ответ Марина.

– А ты?

Она облизала губы и уклончиво пожала плечами:

– Не знаю.

– Ты не склоняешься к тому или другому?

– Нет, почему же. Но...

– В таком случае надо поторопиться с решением.

– Понимаю. Но мне придется бросить школу, мы будем жить на одну твою зарплату...

– Хочешь сказать, ты сомневаешься из-за денег?

– Нет, конечно. Но мы должны учитывать все, и пока что минусы перевешивают плюсы.

– И все-таки к чему ты склоняешься? Она постаралась сделать максимально серьезное выражение лица, но губы сами расплылись в улыбке.

– Мне тоже нравится, что здесь будет бегать маленькая Марина.

– Значит, решено?

– Не совсем. Я хочу еще немного подумать.
– Марина подняла руку.
– Понимаю, понимаю. Лучше думать быстрее.
– Она поцеловала его в нос.
– Я постараюсь.

Гордон ответил на поцелуй, а затем положил голову ей на живот, словно Прислушиваясь.

– Слушай, - вдруг энергично заговорил он, садясь на кровати.
– А как насчет секса? Как долго мы еще может заниматься этим делом?

Марина расхохоталась - легко, счастливо, словно все проблемы разом сбились с плеч:

– Должна была догадаться, что тебя волнует!

– Я не...

– Мы можем заниматься этим сколько угодно.

– А ребенку не повредит?

Жена на секунду задумалась.

– Ну, может, Нам надо будет сменить позицию. Может, тебе весь этот период не следует быть сверху.

– Все время?

– Ну, почти, - улыбнулась она.

– А может, лучше вообще отказаться на ближайшие восемь или сколько там месяцев?

– со смехом предложил Гордон.
– На всякий случай. В конце концов, у тебя есть еще два отверстия.

– О нет!

– Так как тебе нравится имя Сандра?
– посмеиваясь, поцеловал жену Гордон.

– Я больше размышляю насчет Ольги или Хельги. А может, Берты.

– А если окажется мальчик, он будет Перси.

– Или Отис.

– Ты смеешься, - заметил Гордон, устраиваясь затылком между двух бронзовых прутьев изголовья кровати, - а нам действительно надо начать подыскивать имя.
– Он кашлянул.
– Если ты тешила оставить ребенка.

– Мы обязательно начнем подыскивать имя, - кивнула Марина, спуская ноги с кровати.

– Да? Обязательно?

– Обязательно, - кивнула жена.

– Быстро.

– Я вообще быстро думаю.

Марина встала, подошла к стоящему посреди спальни креслу в стиле королевы Анны и накинула брошенный на спинку халат. Потом поправила волосы, попавшие под воротник, и вышла из спальни.

Гордон слышал, как она вошла в ванную, а через несколько секунд - шум воды в унитазе. Потом она прошагала на кухню, и тут раздался душераздирающий крик.

– Марина!
– взвился Гордон и кинулся в коридор, едва не зашибив распахнувшейся дверью жену, которая бежала обратно.
– Что? Что случилось?

В истерических рыданиях он не смог разобрать ни единого слова, поэтому, отстранив ее, сам поспешил на кухню.

Кошачий туалет, который Марина смастерила из картонки из-под пепси, был перевернут, земля разбросана по всему кафельному полу. Миска с кормом и блюдечко с водой тоже валялись перевернутыми.

И все вокруг было покрыто кошачьей кровью.

Красные пятна покрывали всю поверхность желтого холодильника, словно его обрызгали из пульверизатора. Сгустки крови и синеватые внутренности размазаны по столу. Из мусорной корзины под раковиной торчала серая кошачья лапка.

Сама кошка, или то, что от нее осталось, лежала на полу прямо перед плитой. Тельце - практически одна окровавленная меховая шкурка - было распростерто на полу; по краям в него были воткнуты кухонные ножи для разделки мяса. Голова, отчлененная от туловища, лежала отдельно, как старый серый теннисный шарик. Мертвые зеленовато-желтые глаза смотрели в потолок.

Гордон быстро огляделся по сторонам. Окна были прочно закрыты на запоры, равно как и дверь. Он выбежал в прихожую, но основная дверь тоже была заперта, и засов был на месте.

Как?

Что?

Открыв входную дверь, он выглянул на улицу. Туман немного рассеялся, но сырость в воздухе осталась. Это первые признаки осени; запах наступающей поры листопада. Он обшарил глазами гравийную подъездную дорожку, но не заметил ничего необычного. Заперев дверь, он вернулся в спальню. Марина лежала на кровати, укрывшись с головой. Плечи вздрагивали от рыданий. Гордон присел на край.

– Ну, успокойся, - проговорил он, обнимая жену.
– Ничего страшного. Все будет хорошо.