Откровение

— Яра!!! — закричал Томас как тысяча воинов на поле брани. Олег бросился за ним со всех ног, но рыцарь и в железе несся как могучий тур, полог отлетел в сторону, Томас на миг исчез, а когда Олег ворвался следом, там в испуге вскочил из-за стола со свертками пергамента седой старик, краснорожий и с косматыми бровями.

— Кто? — вскричал он в испуге. — Кто вы?

— Где Яра? — заорал Томас бешено. Он огляделся дикими глазами. — Где? Тут только один выход!!!

А Олег гаркнул в лицо старика:

— Ты кто?

Старик отшатнулся, но не от страха, а безмерного изумления:

— Меня всяк знает!.. А зовут меня Николаем-угодником...

Он поперхнулся, глаза полезли на лоб, ибо крепкие пальцы Олега ухватили за горло так, что даже Томас услышал скрип старческой кожи.

— Ах, так это ты?

Он бросил угодника на стену, тот ударился затылком, стал сползать на пол, но Олег мигом оказался перед ним, обе руки подхватили как пушинку, снова ударил затылком о каменную стену:

— Мерзавец! Мы все знаем!

Николай вскрикнул тонким заячьим голосом:

— Да, но что делать?.. Всевышний перестал что-либо делать! Он же с сотворения мира пальцем не шевельнул!.. Ну разве что два-три раза... по мелочи... да и то в древности!.. Мир брошен на произвол!.. А белый свет не может быть без хозяина...

Олег рычал как зверь, держа его за горло. Похоже, его самого ошарашило такое быстрое признание их врага. Зеленые глаза как два кинжала впились в красное, теперь багровое от удушья лицо:

— И этот новый хозяин — ты?

— Я не хотел, — вскрикнул Николай-угодник. — Мне самому быть бы только помощником! Но все указали на меня...

— Кто?

— Престолы, силы, серафимы, архангелы, власти... Ну, пусть не все, зато самые... Другие спят на ходу, а эти...

— А эти на ходу подметки рвут, — рявкнул Олег, он снова ударил святого лбом, на стене пятна крови стали больше, струйки поползли по камням, ненадолго скапливаясь на стыках. — Мерзавцы...

Николай рухнул на пол, кулак калики весил со скалу, кровь брызнула из разбитых губ. Томас выхватил меч, вдруг да заговорщик попытается улизнуть, загородил дорогу. Николай обратил к нему искаженное мукой лицо:

— Я помню тебя, рыцарь! Разве не я подарил тебе лошадку?..

Томас замер, меч сразу потяжелел, лезвие опустилось к полу. Затем Томас отбросил меч и бросился к упавшему с воплем:

— Санта Клаус!

— Томас! — вскрикнул калика предостерегающе.

Он прыгнул на врага, озверелый, в глазах была безумная ярость, и Томас, в считанные мгновения поняв, что любимый Санта Клаус сейчас погибнет, качнулся навстречу, они сшиблись, помещение вздрогнуло, прокатился гул. Два тяжелых тела рухнули как горы, круша и ломая все, что попадалось под их могучие тела.

Калика пытался вырваться, Томас удерживал изо всех сил, а когда калика с яростью ударил Томаса кулаком в лицо, тот все равно держал, хотя в голове зазвенели колокола, а соленая кровь брызнула из разбитых губ.

— Не...дам...

— Дурак, отпусти!

— Ни...за... что...

Олег занес кулак для второго удара, сокрушительного, но сбоку мелькнуло, захлопали крылья, их обдало порывом ветра. Олег в бессильной злости опустил кулак:

— Пусти, меднолобый... Эта сволочь уже удрала.

Руки Томаса разжались, но рыцарь не поднялся, лежа вытирал кровь из разбитого лица. В глазах его была ненависть.

— Мерзавец... — процедил он. — Язычник! Вот зачем пробрался в самое святое для истинного христианина. Но тут ты ошибся! Я тебе помешал, а теперь он вернется со всем своим воинством.

Калика дышал тяжело, морщился, прижимал ладонь к левому боку. Между пальцами струилась кровь, алыми каплями падала на белые мраморные плиты.

— Да, — сказал он хрипло, — эта сволочь сейчас вернется. Чем это он меня? Или это ты? Томас, он враг...

— Ты — враг!

— Нет, Томас.

— Врешь. Почему говоришь это только сейчас?

— Я сам только сейчас понял. Томас, надо уходить.

Томас с трудом перевернулся, поднялся на колени:

— Нет, ты не уйдешь. Я тебя задержу.

Олег прокричал разбитым ртом:

— Ты еще не понял?.. Это и есть враг...

— Нет! — крикнул Томас так, что вздрогнули стены. — Ты его ненавидишь, как все, что создано во славу Господа... Ненавидишь больше всех!

Олег поднялся, хватаясь за стену. Лицо было измученным, а голос внезапно упал:

— А ты?

— Я? — задохнулся Томас, набрал в грудь воздуха для крика, но опомнился, сказал ненавидяще. — Мне, как благородному рыцарю, отвратительна любая угодливость... даже от простолюдинов. Но у него это от слабости душевной, от желания всем угодить! Он и подарки детям разносит, а что от детей взять? Это не короли.

— Сегодня нет, — сказал Олег. — Сегодня нет... Хотя некоторые уже стали.

Томас насторожился:

— Что?

— Он уже получил силы больше, чем выказывает. Не заметил? У него нет врагов, а во всех христианских странах... а там народцу все больше, уже поговаривают, что после смерти вашего бога, он сядет на его трон.

Томас закричал:

— Замолчи! Или я сам убью тебя! Господь бог бессмертен, он не может умереть!

Олег отступил, в зеленых глазах стояла такая тоска, что Томас задохнулся от бури в груди, но пальцы лишь крепче сжали рукоять меча. Олег пошел к двери:

— Будь здоров, сэр Томас.

— Ты куда? — крикнул Томас зло.

— Раз уж я здесь, погляжу, что за змеиное гнездо мы разворошили...

Томас выставил перед собой меч, направив острие в голую грудь отшельника:

— Не выпущу. Это мой мир, я давал обет защищать. А ты — враг.

Олег покачал головой:

— А если попытаюсь?

— Убью, — сказал Томас. Он провел по губам шершавым, как терка, языком, повторил хрипло и убежденно. — Убью!

— А как же... дружба?

Томас вскричал как раненый зверь:

— Молчи! Сам знаешь, в мир пришло... нечто выше дружбы, выше кровных уз, выше всего! Наш Господь ревнив, он требует всего... и мы отдаем все!

Олег смерил взглядом расстояние от кончика меча до груди, его зеленые глаза снова уперлись в Томаса:

— Ты уверен, что успеешь?