Откровение

В мертвой тишине, прервав его слова, раздался жуткий скрип, словно одну гору с силой потерли о другую, оглушенный Томас не сразу понял, что скрипнули стиснутые зубы Сатаны.

— Здесь я всевластен!!!

— Нет, — сказал Олег ровно. Он не спорил, отчего его слова показались Томасу куда оскорбительнее, чем если бы орал и выкрикивал оскорбления. — Иначе бы ты знал. Мы с Томасом зашли к горному народцу. Они живут здесь с тех времен, когда на свете не было ни Христа, породившего тебя, ни старого Яхве, породившего Христа, ни даже халдеев, породивших Яхве... Ваши запреты: того не делай, чужие запреты не нарушай, а лишь обходи, ритуалы блюди и знай... словом, они их даже не знают, а не только не следуют. Они даже не заметили твоих... или не твоих, заклятий. Сняли, а металл к чему-нибудь да присобачат.

Томас с ненавистью прожигал взглядом калику, военные тайны нельзя выдавать лаже под пытками, а Сатана их пока даже пальцем не тронул. В пещере началось шевеление, сам Сатана отодвинулся, плечи его бессильно опустились. Глаза под грозно нависшими бровями медленно гасли, как уголья, которые не раздувает ветер.

— Разве... что-то еще осталось?

— Больше, чем ты думаешь. А теперь верни нам женщину, за которой мы пришли, и мы уйдем.

Дьяволы грозно зашумели. Томас напрягся, к нему потянулись крючковатые лапы. Сатана досадливо повел дланью. В пещере коротко блеснул пурпурный свет, яркий и выжигающий все тени. Томас слышал сдавленные вопли, писк, шуршание крыльев, в воздух вздымались дымки, пахло горелым. На пол оседали рваные клочья копоти, серый пепел рассыпался в пыль, и в пещере напротив Олега и Томаса остался один Сатана.

— А женщина? — повторил Олег.

Сатана все еще переводил потрясенный взор с одного на другого:

— Но как... Как сумели... Ведь вы от них еще дальше...

— Люди уживутся и с крокодилами, — ответил Олег почти мирно. — Где Ярослава? Ты связан словом.

Сатана отступил на шаг, Томасу почудилось нечто страшное, Сатана должен сказать что-то вроде: я своему слову хозяин, сам дал, сам взял обратно, или вообще расхохочется нагло, на то он и князь Тьмы, чтобы не держать слова, но тяжелая красная фигура осталась на месте, огромные лапы раздвинуты, а голос все тот же похожий больше на рык:

— Что ж, вам не могло везти так долго...

Томас похолодел. Олег еще всматривался во владыку преисподней, как Томас вскрикнул:

— Что ты сделал с нею, мерзавец?

— Я? — удивился Сатана. — Ничего.

В его кроваво-красных глазах поражение медленно уступало прежнему высокомерию. Толстые губы поползли в стороны, белые зубы блеснули как кинжалы.

— Тогда доставь ее! Или же скажи где она, найдем сами.

Сатана покачал головой:

— Ого... Ну нет, я свою часть выполнил. Дальше выбирайтесь сами. Я обещал не тронуть, и не трону. Но за своих дьяволов... гм... не отвечаю. Они вас тоже почему-то... ха-ха!.. не любят.

— Пусть не любят, — ответил Олег, — лишь бы боялись.

Сатана отшатнулся от такой наглости, а Томас подступил к нему к кулаками:

— Говори, мерзавец! Где она? Ее зовут Ярослава. Она моя невеста. Я пройду за нею весь твой мир, а понадобится — и небеса меня не остановят!

Сатана смотрел с великим удивлением:

— Какая гордыня... Великий Хаос, какая гордыня! Только у меня побольше, да и то... Когда она умерла?

Томас закричал в отчаянии:

— Она не умерла! Один из твоих мерзавцев явился в мой дворец, увел прямо из-под венца! Поймал меня на слове. Но, отдав невесту, я оставил за собой право взять обратно!.. И никакое обгорелое меня не остановит. Или пернатое!

Сатана пораженно качал головой. Свет факелов бросал багровые блики на его доспехи так, словно струились потоки крови. В зал торопливо вбежал горбатый черт, прихрамывал, на пленников смотрел со страхом. Глаза Сатаны расширились, когда Иаред, это был он, что-то торопливо зашептал на ухо. Слушал внимательно, кивал, а когда его взор обратился на Томаса, тот ощутил, как сердце от нехорошего предчувствия упало к подошвам сапог.

— Так-так, — промолвил Сатана. — Ладно, иди... Увы, доблестный рыцарь, гордый как... не знаю с кем сравнить, ибо со мной — чересчур лестно, а с моими полководцами — для тебя низко... Словом, твою Яру... жаль, не успел повидать ее сам, только что взяли отсюда.

Томас ощутил, как обрушился весь каменный свод, отделяющий этот мир от верхнего. В голове пошел звон, он пошатнулся. Наверное, смертельно побледнел, ибо даже в кровавых глазах Сатаны уловил нечто вроде сочувствия.

— Кто? Куда?

Иаред снова нашептал Сатане на ухо. Тот отправил его прочь нетерпеливым щелчком пальцев:

— Отсюда. Вовсе. Наверх.

Томас ухватился за воздух, горло сжали невидимые пальцы. Ему захотелось плакать от смеси страха со счастьем.

— Кто?... Неужто Пречистая Дева?

— Нет...

— Быть такого не может, — вырвалось у Томаса. — Кто мог еще?

Сатана пожал плечами:

— Сказали, что от нее. Она кого-то спасает, кормит, утирает сопливых, но не забыла об этой... как ее... Ярославе. Прилетели два белых, надушенных как продажные девки, обняли ее крылами... э-э.... отбыли.

Томас беззвучно молился Пречистой Деве, что не забыла его и здесь, глаза закатились, словно созерцал иной мир, и грубо и неуместно прозвучал сиплый голос язычника:

— И ты отдал?

Голос Сатаны прогремел такой злой, что Томас поспешно открыл глаза:

— И что такого?

— Да так, — ответил калика, явно отступая перед такой яростью, — я полагал, что здесь твоя вотчина... Никто не смеет... Вон у нас если удельный князь, то и есть удельный...

Сатана прорычал, багровея так, что вокруг него встали стены кровавого тумана. Сам он начал растворяться в этом тумане, только глаза горели, яростные, как два слепящих солнца. Голос прогремел как гром, земля качнулась и затряслась:

— Это не твоего ума дело! Тебе никогда не понять, червь...

— Да ладно, ладно, — сказал калика поспешно, он отступил на шаг. — Мне оно надо?

Томас напрягся, видя по отвратительному лицу Сатаны, что тот напряженно думает как поступить с ними.

— Ладно, — сказал наконец Сатана глухо. — Я обещал вас не тронуть. Выберетесь отсюда, так выберетесь. Конечно, тот ход я уже велел забить скалой с той стороны. А теперь... да, таких зверей хотел бы иметь на своей стороне!..

Сатана исчез, а Томас в отчаянии бросался на стены, щупал. Калика посоветовал хмуро:

— А ты крестом, крестом! Помогло раз, поможет и второй...

— Сэр калика, — огрызнулся Томас через плечо, — сейчас не время зубоскалить!

— А что еще остается?

— Эх... Тебе хорошо, твоя жизнь гроша выеденого не стоит, а меня Яра ждет. Мне есть из-за чего на стены бросаться!

Калика покрутил головой, насторожился, потом расслабился, на лице появилось разочарование. Томас тоже прислушался, почудился шорох, но снова стихло, он без устали ходил вдоль стен, толкал глыбы, едва не бился головой, подпрыгивал и пробовал кулаком глыбы повыше.